Товарищ Торин

С причёской так вообще возились полдня. Каждая прядь волос была аккуратно вплетена в строгий узор из косичек. Каждый волосок рыжеватой бородки острижен с точностью до миллиметра. Ногти подпилены, загорелая кожа умащена душистыми маслами.

Маврик к своей свадьбе не готовился так, как вылизывался для короткой беседы с повелителем гномов! Ещё бы, ведь будущей супругой он овладел походя, а к приватной аудиенции с товарищем Торином шёл долгие годы. Да и вообще, разве может какая-то женщина сравниться с пьянящим ощущением власти? Тем паче, что когда у тебя в руках сосредоточена по-настоящему серьёзная власть, все проблемы с противоположным полом решаются одним щелчком пальца…

Наконец, из кабинета Торина вышел довольно скромного вида эльф. Несмотря на неброскость внешнего вида, его лицо показалось Маврику смутно знакомым. Он вспомнил, что уже видел пожилого мужчину на параде в честь открытия Межрасовых игр рядом с товарищем Торином. На всякий случай Маврик вежливо поздоровался, на что эльф ответил рассеянным кивком головы, пребывая в одному ему ведомых думах. Не слишком учтиво, но Маврику сейчас было не до формального обмена любезностями, следовало полностью сосредоточиться на предстоящей беседе, что он и сделал.

Карауливший у дверей кабинета гном подал человеку знак войти, захлопнув за едва перешагнувшим порог посетителем створки. Маврик вздрогнул, поняв, что час, которого он так долго ждал, пробил. Он предстал перед существом, изменившим весь мир. Предстал перед величайшим лидером, Вождём, практически Богом. Никто не мог устоять перед товарищем Торином ни на поле боя, ни в дебатах, ни в любых других видах деятельности.

Внутренне оробев, Маврик тем не менее машинально отсалютовал гному, встав по стойке смирно у стола, за которым восседал его повелитель. Сидящий на комфортном, но строгом кресле лихнист поднял на вошедшего человечка тяжёлый взгляд, внимательно осмотрел своего верноподданного.

Маврику чудилось, что владыка мира видит всю его сущность насквозь, он едва не задержал дыхание, боясь даже пошевелиться. Но похоже, внешний вид подчинённого не вызвал нареканий у гнома, на суровом лице правителя возникло подобие добродушной улыбки:

— Приветствую, товарищ Маврик. Будь добр, присаживайся, — Торин жестом великодушного хозяина предложил посетителю сесть на стул.

Первой мыслью Маврика было отказаться от приглашения и стоять словно вкопанный дальше. К счастью, несмотря на нервозность, голова продолжала работать. Инстинкт подсказывал: следует делать ровно то, что тебе говорят.

Маврик осторожно сел на низкий стул, с некоторым удивлением обнаружив в полу углубление, куда сидевший мог вытянуть ноги. Всё было рассчитано таким образом, чтобы посетитель более высокой по сравнению с гномами расы оказался на одном уровне или чуть ниже восседающего на высоком кресле товарища Торина. Гномам очень не нравилось смотреть на людей, эльфов и орков снизу вверх.

— А вот я, пожалуй, наоборот, немного разомну ноги. Когда расхаживаешь по кабинету, думается как будто бы лучше.

Естественно, Маврик не возражал. Он чутко следил за каждым жестом товарища Торина, за мимикой и интонацией голоса — всё это представляло сейчас для него фундаментальную ценность.

— Мне докладывали о твоих успехах в строительстве Торинграда. Вы с отцом хорошо потрудились, возводя район для людей. Да, я знаю, под конец возникли проблемы с отделочным материалом, но вы и из этой ситуации выкрутились, — Торин одобрительно улыбнулся. — Я ценю находчивость в подчинённых. Когда тебе приходиться руководить целым миром, всегда есть вероятность чего-нибудь упустить. Если все нижестоящие станут действовать чётко по инструкциям, игнорируя необходимость и обстоятельства — ничего хорошего для системы не выйдет. Бюрократия — это стержень, костяк, но сообразительность на местах — это мышцы, без которых невозможно движение.

Как и все власть имущие, товарищ Торин любил порассуждать вслух, показать подчинённым всю глубину своей мысли. Подобное желание возникало от ощущения собственной исключительности — симптома, которому подвержены абсолютно все, достигшие высокого положения в обществе. И чем выше поднялся ты в иерархии, тем гениальнее кажутся изрекаемые тобою банальности…

— Твой вклад в подготовку города к Межрасовым играм трудно переоценить, но думаю, у меня найдётся достойная награда. Когда основное действо, ради которого строился город, закончится, тебя ждёт самая высокая должность, до какой только может дорасти человек!

Маврик едва не подпрыгнул от радости, но вовремя сдержал свои чувства. К горлу подступил ком, мешая должным образом выразить благодарность.

— Я… я… Это великая честь! — воскликнул Маврик, не найдя других слов.

Голос товарища Торина сделался строже:

— Не обольщайся, это не только честь, но и огромная ответственность. Сотни тысяч человеческих жизней будут зависеть от твоих решений, действий или бездействия. Спрос с тебя тоже станет существенно выше. У тебя есть время подумать, готов ли ты взять на себя эту ношу, до завершения Межрасовых игр. Тщательно взвесь все риски и свои возможности, только тогда я буду готов принять твой ответ.

Маврику вновь пришлось себя сдерживать, чтобы не выкрикнуть инфантильное «я согласен!». Сказали обдумать, значит, подождём, покуда не придёт время. Куда торопиться? На столь высоких должностях нужно мыслить глобально.

— А пока постарайся как можно чаще появляться на публике, чтобы люди успели к тебе присмотреться, привыкнуть. Внезапные назначения известного лишь в узких кругах персонажа не вызывают в народе доверия. Посещай все матчи, в которых участвуют коллективы людей — дикторам будут даны распоряжения оповещать зрителей о твоём присутствии на игре. Концерты и лекции тоже не обходи стороной. Хотя бы мелькай на значимых мероприятиях, даже если ты непосредственно в них не участвуешь. Одно лишь присутствие заставит людей ассоциировать тебя со всеми эпохальными событиями в их, как правило, весьма скучной жизни.

От непрерывного хождения товарища Торина по кабинету у Маврика начала кружиться голова, но он уловил, чего от него хочет Вождь:

— Стать популярным в народе. Я понял.

Торин кивнул:

— Именно! Не стоит нарушать иллюзию народности власти, даже если ты, как лихнист довольно высокого ранга, прекрасно понимаешь, кто всё решает. Или считаешь, что понимаешь… — уже тише добавил Вождь, словно обращаясь не к Маврику, а к самому себе.

Товарищ Торин наконец-то опустился на кресло:

— Да, по поводу торжеств на закрытии Межрасовых игр. Я жду тебя на церемонии награждения самых выдающихся представителей разных рас на центральном стадионе. Твоего отца, в свою очередь, пригласят на один из стадионов людей. Планируется устроить из процесса награждения лучших из лучших эпичное театральное представление. Эльфы-затейники занимаются подготовкой — сам знаешь, больших экспертов по праздникам и всяческим увеселениям не сыскать. С тобой свяжутся, расскажут подробности. Ну а пока всё. Встретимся позже, когда ты обдумаешь моё предложение.

Торин кивнул, давая понять, что беседа окончена.

Поднявшись со стула, Маврик отсалютовал на прощание лидеру гномов:

— Я исполню всё, что вы мне сказали! Буду присутствовать на всех мероприятиях с утра до ночи! Благодарю за оказанную честь! Слава лихнизму!

— К светлому будущему дорогу осилит идущий, — проговорил товарищ Торин формальную фразу напутствия, отпуская Маврика с несложными, но важными поручениями.

Подготовка к Ритуалу уже началась.

* * *

Афелис оглядел присутствующих. Уже привычно отметил про себя необычайную суровость их лиц. Север, неволя и бои закалили и без того не самых робких мужчин. Для каждого здесь лучшей подругой давно была смерть, к её холодному прикосновению относились спокойно, словно к чему-то само собой разумеющемуся. Никто не надеялся ни на какое будущее, никто не ждал к себе жалости, никто ничего не просил.

Несколько сотен «амнистированных» каторжан спокойно смотрели на Афелиса, не выражая ни нетерпения, ни любопытства. Все понимали, что собрания, подобные нынешнему, не праздная прихоть бахвалящегося начальника, а необходимость. Знали, что сегодня выдающихся ораторских выступлений для поднятия боевого духа не будет. Цель собрания — принять стратегическое решение, чтобы согласовано двигаться дальше. К недостижимой победе или к верной смерти, третьего не дано.