Товарищ Торин

Бунты здесь тоже случались нечасто: выдаваемые каторжанам кирки и лопаты приковывали толстыми цепями к громоздким телегам, а голыми руками лезть на жестоких вооружённых охранников была так себе перспектива. Теоретически полсотни узников могли попытаться одолеть двадцать надзирателей, но на практике мало кто был готов умереть за призрачный шанс стать свободным. Невольники были слабы и разобщены, мучители сыты и слажены. Всё как в обычной жизни в любом государстве. Концентрированная сила побеждает хаотичную массу.

Удостоверившись, что все сторожа спрятались по домам, Рок отодвинул тяжёлый засов, пропуская внутрь Даскалоса. Предстояла самая опасная часть операции — вряд ли во владениях надзирателей радушно встретят гостей. Чутьё не подвело заговорщиков, как только они приблизились к домикам, послышался лай.

— Учуяли, падлы, — буркнул орк, до последнего надеявшийся, что метель помешает сторожевым псам распознать не самый приятный запах двух давно не мывшихся тел.

— Могли бы и пёсиков в дом пустить, — также угрюмо ответствовал Даскалос Балинович, встав в боевую стойку и держа доску словно какой-нибудь двуручный топор или меч.

— Как же, дождёшься от этих…

Дальше им стало не до разговоров. Четыре тёмных силуэта обозначили своё присутствие грозным рычанием в нескольких метрах от каторжников. Рок крепче сжал стучащие от холода зубы, отведя доску с гвоздями в сторону для замаха.

Словно по команде, псы одновременно кинулись на вооружённых не пойми чем оборванцев. Рок с размаху огрел доской первую тварь. Гвозди разорвали сторожевой псине бок.

Даскалосу Балиновичу повезло меньше. Собака опрокинула его раньше, чем он успел опустить ей на голову «меч». Под тяжестью «пёсика» гном упал, едва успев защитить шею и лицо предплечьем левой руки. Зубы сомкнулись над плотью, без труда прокусив слой лохмотьев. Старый гном зашипел, сдерживая готовый вырваться крик.

Рок подавил желание добить скулящую тварь с разорванным боком. Она создавала много шума, но больше не представляла угрозы. Краем глаза он уловил прыжок другой псины, в последний миг отскочив в сторону. Не тратя времени на замах, он ударил доской снизу, метя в живот четвероногому зверю. Почувствовав небольшое сопротивление, он сразу понял, что попал в цель. Гвозди вошли неглубоко, но когда Рок рванул доску на себя, основательно повредили внутренние органы глупой животины.

Орк понимал, что дикий скулёж двух раненых псин не останется не услышанным, но вынужден был переключиться на Даскалоса Балиновича, руку и ногу которого раздирали две твари. На сей раз он прицельно бил сверху вниз по шеям животных. Одна собака скуля отскочила, второй гвоздь проколол позвонок. Она сдохла сразу.

Помогать товарищу было некогда, Рок метался по покрасневшему от крови снегу, добивая визжащих собачек, считавших себя боевыми. Ха, по сравнению с варгами они были всего лишь щеночками! Четыре орочьих «пёсика» не оставили бы двум болванам с досками ни единого шанса.

На шум из ближайшего домика выглянул надзиратель:

— Чего там развылись?! Спите, шакалы! Никакого толку от вас, один вред!

На фоне света, исходящего из дверного проёма, Рок прекрасно видел силуэт высунувшегося на улицу гнома. Оставалось надеяться, что зрачки коротышки ещё не успели расшириться, дабы узреть учинённое орком побоище.

Не думая ни секунда, Рок упал на четвереньки и пополз к двери, лая во всю мощь своих лёгких.

— Фу! Иди в свою конуру! В конуру иди, говорю! — заорал на подползавшего орка гном, после чего резко захлопнул дверь, предпочитая не связываться с одуревшими, по его мнению, псами.

Такой поворот Рока в целом устраивал. Наконец он смог уделить внимание пострадавшему от стычки Даскалосу. К сожалению, в отличие от орка, гном получил весьма серьёзные повреждения.

— Проклятые псины… — бывший учитель едва сдерживал вопль боли. — Разодрали всю ногу!

Действительно, если предплечье кровоточило, но выглядело относительно неплохо, то лодыжку гнома собака обгрызла изрядно. С такой раной не то что сражаться, с ней в принципе далеко не уйдёшь. Рок задумчиво почесал подбородок: похоже, мероприятие по спасению Афелиса следовало заканчивать. Он оттащил Даскалоса к пустующей вышке у приоткрытых створок ворот, гадая, что делать дальше.

— Гони! Прямо на ворота! — кричал Афелис сидевшему на голове мамонта гному. — Пусть надавит на них передними ногами!

Поездка на гигантском мохнатом животном оказалась не из приятных. Афелиса всё время подбрасывало, в глаза и за воротник постоянно попадал снег. Вцепившись одной рукой в седло, а другой в арбалет, он пытался отсчитывать время до возвращения в лагерь, но казалось, что часы и минуты растянулись на целую вечность. Дискомфорт имеет странную особенность удлинять время.

Метель продолжала бушевать, но глубокие следы, оставленные мамонтом и массивной телегой с углём, ещё не занесло полностью, что помогло им не сбиться с пути назад в лагерь. Афелис ежесекундно ожидал саботажа, но взятый на прицел гном пока послушно выполнял указания. Поначалу это удивляло ставшего подозрительным за десять лет каторги человека, но как следует присмотревшись к осанке седока на голове мамонта, Афелис пришёл к выводу, что дело не в трусости, а в простом равнодушии. Лихнизм настолько прививал безоговорочное послушание старшему, что пожилому гному стало в конечном счёте всё равно, чьи указания выполнять. Лишь бы не тронули здесь и сейчас, а глобальный смысл приказа не важен.

Внешний частокол лагеря, всегда казавшийся Афелису непреодолимым препятствием снизу, со спины мамонта уже не казался таким уж высоким. Голова пятиметрового гиганта возвышалась над рукотворной преградой, чудовищный вес делал его страшнее любого тарана. Ворота лагеря не имели ни единого шанса. Как только могучий зверь опёрся о створки своими передними лапами, те с треском рухнули внутрь. Афелис триумфально возвращался на каторгу. Недолго же он отсутствовал.

— Я вернулся, падлы! — непонятно зачем и кому выкрикнул он в темноту. — Вперёд! К бараку за вторыми воротами!

Чтобы преодолеть дворик надзирателей, мамонту потребовалось сделать от силы десяток шагов. Такой топот не мог не остаться замеченным, но к тому времени, как из домика высунул нос первый гном, огромный зверь уже оттолкнул створки внутренних ворот, которые, по всей видимости, оказались незапертыми.

Знакомые очертания барака вызвали в душе Афелиса целую бурю эмоций. Ему страстно хотелось разнести проклятое здание в щепки, но он понимал, что таким образом гарантированно угробит товарищей. По его указке гном заставил мамонта «аккуратно разгромить к варговой матери» переднюю часть строения.

Эффект превзошёл его ожидания, нога мамонта крушила хлипкую стену барака, словно игрушечный домик. Изнутри здания послышались испуганные возгласы — даже в густой темноте Афелис разглядел страшный переполох среди заключённых.

— Это я! Я, Афелис! Я вернулся за вами! Теперь вы свободны! Идите за мной!

«Освободитель» искренне надеялся перекричать завывания ветра, но не похоже, что хоть кто-то из каторжников услышал его страстный призыв. Вместо того чтобы вырваться на свободу, враги режима забились в противоположный, пока ещё целый угол барака, трясясь от страха и холода.

— Даскалос Балинович! Рок! Где же вы?!

Но взгляд выцепил лишь эльфийского «правдоруба», одним из последних отползавшего к задней стенке барака.

— Брехло… — грустно промолвил Афелис, уже заметивший мельтешение позади мамонта.

Держа факелы, топоры или арбалеты, надзиратели выбегали из своих уютненьких домиков. Ждать помощи от каторжан было некогда. Человек и его заложник против двух десятков лихнистов — самое время бежать или сдаться. Однако ни первый, ни второй вариант Афелиса категорически не устраивал. По его приказу Махалыч развернул мамонта навстречу противникам.

— Нет! Против своих я не пойду! — в самый неподходящий момент вдруг встрепенулся пребывавший все последние часы в глубочайшей прострации гном.