Страница 16 из 59
— Заткни свой хлебальник! Я парусину тащил. Сказал же тебе, идиоту, провизию захватить! Или ты всё выпил втихаря, падла? Я тебе щас…
Два гнома яростно вцепились друг другу в бороды, ища виноватого. Поток отборных ругательств лился словно из рога изобилия. Афелису пришлось слегка отодвинуться, дабы не попасть под раздачу.
— Придурок! Ничего нельзя тебе поручить! Ну как можно было не взять с собой водку?!
— Ты сказал взять провизию! Я и взял пожрать, ё…
— А водяра что, не провизия для тебя?! Это же главный компонент любой трапезы!
— Пьянь ты дранная просто, Махалыч! Лишь бы нажраться в санную тряпку!
— Сам ты пьяница! Я совершенно нормальный товарищ!
— За водку убить готов, алкоголик! В седельных сумках у Мохнорога этой водяры хоть упейся, сходи и возьми, если так надо!
— Ты забыл, тебе и идти! Мы тут с человеком тебя подождём.
— Ну уж нет, пока метель не пройдёт, я и носа отсюда не высуну! Сам пиз… — борта телеги содрогнулись от очередного толчка борющихся гномов, — …в такую вьюгу, Махалыч!
— Водки-и-и!!!
— Не-е-е-е-ет!!!
Афелис понял, что пора вмешиваться, иначе взаимные оскорбления и борьба грозили перерасти в драку с непредсказуемыми последствиями для всех троих путников. С трудом разогнув колени и спину, он встал, упёршись головой в парусину.
— Я сгоняю за водкой, если скажите, где искать!
Два гнома застыли, повернувшись к подавшему хриплый голосок человеку. Старший гном пришёл в себя первым:
— Значит так, вылезай из телеги и дуй к Мохнорогу. Он, должно быть, уже задремал, не тронет тебя, не боись. По верёвочной лесенке залезай ему на спину, увидишь на мамонте два седла. Одно на голове, туда не вздумай соваться! Если Мохнорог проснётся, пришибёт тебя, как пить дать! А вот за вторым седлом на спине приторочены всякие сумки. Орк знает, в какой из них водка! Похлопай по мешку, если бутылки почувствуешь, значит, оно. Бери сразу две, нет, три бутылки, и дуй скорее обратно! Всё понял? Давай, выручай товарищей, человек.
Афелис похлопал себя по коленкам, бёдрам и по заду, аккуратно попрыгал, чтобы разогнать кровь. Затем резко отодвинул парусину и перемахнул через борт. Съёжился, моментально получив за шиворот обильную порцию снега.
Несмотря на темноту и метель, не заметить огромную тушу мамонта вряд ли было возможно. Борясь с порывами ветра, проваливаясь по колено в сугроб, Афелис медленно брёл вперёд. Преодоление каких-то жалких десяти метров заняло невероятное количество времени. Наконец занесённая снегом мохнатая туша оказалась по правую руку. Афелис осторожно дотронулся до животного. Ноль реакции. Как и предполагал Махалыч, мамонт спокойненько спал, для его шубы холод проблемы не представлял. Скоро нашлась и верёвочная лесенка сбоку. Как следует похлопав в ладоши, Афелис не без труда заставил одеревеневшие пальцы схватиться за ступеньки на лестнице. Через несколько минут, растянувшихся в его сознании на часы, он таки залез на спину гигантского зверя.
Седельные сумки он нашёл быстро. А похлопывание по оным принесло весьма неожиданный результат…
— Ну где он застрял? — возмущался товарищ Махалыч. — Людей только за смертью посылать! Медленные, слабые, глупые! Хуже только эльфы и орки.
— Согласен, грёба… — согласился гном помоложе, — …человеки. Как бы он на радостях в одно жало всю бутылку ни выдул, тогда его точно можно сегодня не ждать.
— Угумс, от целой бутылки даже у меня ноги ватными станут. Зря его послали за водкой. Не каждый устоит перед таким страшным соблазном…
— Признайся, ты бы точно нажрался, Махалыч!
— Чё ты на меня нагоняешь всё время?! Да я вообще свят, как Лихнун!
— Мне-то не гони! Свят он, ёп…
Парусина резко отлетела в сторону, в спасительное углубление дохнул хладный ветер. На фоне кружащегося водоворота снежинок застыл тёмный силуэт человека. Махалыч не сразу понял, что тот держит в руках.
— Не дёргаться! Сидеть, я сказал! — рявкнуло чудо в лохмотьях. — Ты, матерщинник.
— Я, что ли? Ё…
— Заткнись! — грубо оборвал его человек. — Лови.
В руках сквернослова оказалась бутылка водки.
— Открывай. А теперь пей. Пей до дна! — приказал бывший каторжник.
Когда тебе предлагает выпить человек с заряженным арбалетом, ссылаться на здоровый образ жизни не следует. До дна, так до дна. Любитель бранных словечек послушно влил в себя содержимое литровой бутылки.
— Хорошо. Держи ещё одну, только не пей сразу. Когда проснёшься, используешь, чтобы согреться. Теперь ты! — арбалет уставился на Махалыча. — Привяжи верёвку к своей лодыжке. Крепко-накрепко привязывай, я прослежу!
Человек кинул гному моток верёвки, другой конец которой был привязан к предплечью предателя.
— Если верёвка натянется слишком сильно, я разряжу в тебя арбалет, понял? А если даже и промахнусь, то топором я не только дровишки умею колоть. Косточки рубятся не так легко, зато хрустят весело, хочешь на себе ощутить?
Спятивший оборванец похлопал себя по поясу, где висел походный топорик Махалыча.
— Давай, вылезаем вдвоём из телеги. А этот пусть спит. Неохота всю дорогу его сквернословие слушать.
…
— Снимай с мамонта упряжь. С телегой нам не проехать, а без неё вполне справимся.
…
— Теперь залезай на это чудовище. И без глупостей, а то прямо жопу тебе прострелю!
…
— Всё, нормально уселся на голове? Буди мохнатого и поехали.
…
— Куда-куда, обратно в северный лагерь, естественно.
* * *
Стоя на плечах Рока, высунувшийся из дыры в крыше барака Даскалос Балинович тщетно вглядывался в ночную метель.
— Не видно ни зги! — констатировал он очевидный факт. — Полагаю, все надзиратели давно разошлись по домам. Предлагаю пробраться к избе главного и попробовать зайти в гости. Ты как?
Рок утвердительно крякнул, подталкивая пожилого гнома, с трудом перелезавшего через отверстие в потолке. Подал забравшемуся на крышу товарищу бесхитростное оружие, при помощи которого двое безумцев рассчитывали расправиться с двумя же, правда, не единицами, а десятками вооружённых лихнистов. Надежда мероприятия на успех стремилась к нулю, но орк и гном знали, что просто обязаны сделать хоть что-то, иначе оба сошли бы с ума.
Бывший шаман легко подтянулся, вызволяя из барака своё исхудавшее тело. Порыв холодного ветра придал сознанию ясности.
— Домики надзирателей в той стороне! За внутренним частоколом! Двигаемся аккуратно, чтобы не заметили с вышки! — из-за завывания ветра приходилось кричать. Не самая приятная погодка, но зато о производимом шуме сегодня можно было не беспокоиться.
Вскоре выяснилось, что смотровая башня тоже угрозы не представляет. Её очертания едва угадывались на фоне тёмного неба, непохоже, чтобы кто-нибудь нёс ночной караул. Ни один факел не освещал занесённый снегом северный лагерь, лишь сквозь несколько закрытых ставень струился слабенький свет.
Поджарый Рок играючи преодолел трёхметровый внутренний частокол, отделявший облагороженную территорию надзирателей от грязной обители каторжников. Доска с торчащими гвоздями на сей раз послужила чем-то вроде скального крюка, позволившего орку зацепиться за вершину преграды. Даскалосу Балиновичу такие выкрутасы были явно не по зубам, поэтому, преодолев препятствие, орк осторожно двинулся к воротам, чтобы приоткрыть товарищу створки.
Для перестраховки, Рок несколько минут внимательно наблюдал за вышкой рядом с воротами, но никаких признаков жизни в башне так и не обнаружил. Халатность надзирателей можно было понять: всё равно в такую метель дальше двадцати метров не разглядишь даже мамонта, а побеги заключённых являлись исключительной редкостью.
Куда бежать в тундре, где на десятки километров нет ни души? Единственные поселения, которые можно найти — это такие же лагеря, где тебя быстро «убедят» возвращаться обратно. Внушительные частоколы служили скорее защитой от белых медведей, волков и других северных хищников.