Золушка для босса

Пара мгновений глубокой тишины, наступившей в переполненном зале картинной галереи, прекрасно гармонирует с изумлённой физиономией папаши.

Я и сама потрясенно застыла на месте и могу только хлопать глазами, взирая на Царевичева. Конечно, у меня были смутные подозрения насчёт предложения о свадьбе, но я даже не представляла, что всё произойдет так публично.

И настолько восхитительно-архаично.

Приходится украдкой даже ущипнуть себя, чтобы удостовериться, что это не сон.

Но невероятное ощущение древней сказочности всё равно не проходит. Ведь кто в наше время спрашивает разрешения жениться у родителей своей девушки?

Сижу на своем одиноком диванчике-софе и мну повлажневшими от волнения пальцами небесно-голубой подол своего платья. Чувствую, как многие из тех, кто стоит по соседству, оценивающе на меня поглядывают… особенно возбужденно шушукающиеся дамочки из светской тусовки.

— Благословения? — растерянным эхом повторяет тем временем мой папаша, глядя на меня, и бормочет ошеломленно: — Ну, я-то как бы не против, конечно, с чего бы мне быть против… я только за… совет да любовь, как говорится. Только вы бы у Катюхи лучше спросили, Артём Александрович, а? Это ж ей за вас замуж идти.

Всё ещё перевариваю происходящее, но автоматом отмечаю, что на стрессе сюрприза я снова стала для него простецкой «Катюхой», а не слащаво- проникновенной «Катюшей».

— Благодарю, Николай, — усмехается Царевичев и явно продуманным жестом извлекает из внутреннего кармана пиджака маленькую серебристую коробочку. — С вашего благословения, я так и сделаю.

Ну да, сделает он. Второй раз. Первое предложение-то уже было, только делалось оно, когда я лежала перед ним голышом в джакузи! Только другим об этом, и в особенности моему отцу, знать и правда незачем.

Когда Царевичев спускается с маленькой сцены и идёт прямо ко мне, у меня перехватывает дыхание. И неожиданно я совершенно перестаю остро воспринимать пристальное внимание толпы — слишком глубоко, мощно и всецело меня волнует приближение того, кто стал для меня целым миром. Глубоко любимым и будоражаще сказочным.

Он останавливается передо мной, и я инстинктивно делаю неловко-нервное движение, чтобы подняться. Однако Царевичев удерживает меня за руку. и опускается передо мной на одно колено, словно какой-то средневековый рыцарь.

На его ладони лежит раскрытая серебристая коробочка с двойным вкладышем, на котором чистым золотом сияют два обручальных колечка. Их нежный блеск завораживает, и я тихо вздыхаю от переизбытка чувств.

Сердце бьётся где-то в горле, а в голове лишь одна внятная мысль: сейчас мне сделают публичное предложение руки и сердца. И от осознания этого факта хочется то ли провалиться сквозь землю, то ли счастливо рассмеяться.

Царевичев улыбается, наблюдая за мной с откровенным удовольствием. А вся светская тусовка увлеченно наблюдает за ним. Удивительно, насколько точно когда- то я сравнила его с киношным актером из-за его голливудской внешности, ведь со своим демонстративным предложением он играет на публику так виртуозно, будто учился этому годами.

Но Царевичев лучше актера. Потому что он не просто играет эффектную романтическую сцену ради меня, а вкладывает в нее душу — искренне и правдиво.

Я чувствую это всем сердцем, когда смотрю в его глаза.

— Ну что же, Катя, — чуть насмешливо произносит он, ничуть не скованный своей коленопреклоненной позой, — твой отец одобрил мою кандидатуру, — А как насчет тебя? Готова стать моей женой?

Он протягивает мне коробочку с кольцами ближе, и я вглядываюсь в затейливую резьбу с бриллиантовыми вкраплениями. На внутренней кромке сверкает какая-то надпись.

«Эта Золушка — только для босса».

— Ух ты! — вырывается у меня с непроизвольным смешком, и я вскидываю глаза на Царевичева — Ну и собственник же ты, Артём.

— Не волнуйся, мы с тобой прекрасно гармонируем, — усмехается он и указывает на второе кольцо. — Взгляни сюда.

При виде надписи на мужском экземпляре обручального кольца я чувствую, что моя улыбка расползается совсем уже до ушей.

— Этот босс — только для Золушки, — читаю вслух с выражением. — Хм, а мне нравится.

— А насколько нравится? — вдруг уточняет Царевичев.

— Очень сильно. Нет слов.

— И ты готова доказать это?

Я осторожно киваю и приглядываюсь к его решительному лицу. Что он опять задумал?

— Тогда выходи замуж за меня сегодня, Катя, — Царевичев понижает голос до хрипловатого шёпота. — Выходи за меня замуж там, где мы впервые встретились с тобой.

Глава 31. Золушка становится принцессой

— Ор-рригинально! — выразительно комментирует энергичная пышнотелая начальница ЗАГСа, глядя на буйные заросли декоративного шиповника перед входом в городской парк. — А почему Артём Александрович решил расписаться именно здесь? Как-то тут… м-м… не совсем удобно.

В целом она права.

Пешеходная дорожка возле парковки переполнена прогуливающимися прохожими по вечерам. Обычно они сразу ныряют в распахнутые парковые ворота или наоборот, уходят прочь. Но сейчас чуть ли не каждый притормаживает возле кустов, чтобы посмотреть на потрясающей красоты высокую цветочную арку. Её установили по распоряжению Царевичева ещё до нашего приезда и задрапировали лёгкими тюлевыми занавесями, за которыми меня вынуждают сейчас дожидаться появления жениха.

Поначалу зевак было немного. Но к прибытию начальницы ЗАГСа, которая решила самолично провести выездную свадебную церемонию для представителя городской элиты, перед парком образовалась изрядная толпа любопытных прохожих всех мастей от мала до велика.

— Да, здесь многовато лишних глаз, — соглашаюсь я. — Но это место много значит для нас, понимаете?

Женщина издает звучный грудной смешок, и ее здоровенный бюст в нарядном мешковатом платье броского цвета фуксии величественно колышется.

— Ах, вот оно что! Артём Александрович, оказывается, у нас романтиком вдруг заделался? Ни за что бы не подумала. Он всегда был таким… серьезным мужчиной! Ну надо же. — она выглядывает из-за арки и деловито восклицает: — Ой, а вот и он идет. Ну, тогда не будем затягивать. Зрители ждут, дорогая невеста! Кстати, а не подскажете, почему они так мрачно одеты.

Я бросаю немного сконфуженный взгляд на кольцо гостей, похожих на пафосных блестящих ворон в своих готично-темных прикидах. Все они сюда явились прямиком с папашиной хоррор-выставки сразу после того, как завершился аукцион с распродажей жутких картин.

Папаша там сорвал самый настоящий куш!

Причем куш он сорвал не только по своим заниженным меркам, а по меркам даже самого Аристарха Егоровича. Потому что после картинно-романтического предложения Царевичева любители мрачного хоррора вдруг расчувствовались. На аукционе с первых же ставок они начали выкрикивать такие заоблачные цены, что я ушам своим не поверила. Каждый старался перещеголять другого в стремлении сделать подарок ошеломленному отцу внезапной невесты.

Открываю рот, чтобы объяснить причину поголовно-мрачного дресс-кода гостей, но меня перебивает звонкий детский возглас из-за полупрозрачного занавеса:

— Катя! — и сразу же между складками нежной тонкой ткани выныривает взъерошенная пушистая голова моей сестренки. — Я успела? Успела ведь?

— Настюша! — радостно хватаю малышку в охапку и целую ее крутую щечку. — Наконец-то ты здесь, солнышко. Что ты успела?

— Ну так свадьба же, Катя! — поясняет она, смешно округляя глаза в недоумении от моей недогадливости. — Артём сказал, будем сегодня Золушку принцессой делать и позвал смотреть.

— Ну, значит успела, — улыбаюсь ей. — Артём ни за что бы не стал начинать свадьбу без тебя.

— Хорошо, — кивает она с забавной детской серьезностью. — Мне надо побыстрей узнать, как это делается. А то скоро вырасту и будет поздно!

— Поздно?

Ничего не понимаю, но продолжаю ее гладить по мягким волосам. Меня переполняет радость от того, что сестрёнка живая, здоровая и снова по обыкновению взахлеб болтает о каких-то своих фантазиях.