До Полуночи

Вокруг бального зала расположены балконы, где гости могут отдохнуть, наблюдая за происходящим внизу. По красочному бальному залу ходят жонглеры, клоуны, огненные танцоры, развлекающие публику.

Я занимаю место на одном из пустующих балконов и смотрю на танцевальную площадку внизу. Со своего места я вижу и вход.

На балу есть два правила: никто не должен приходить с парой. Все приходят в одиночку. Еще одно правило — никому не разрешается обмениваться именами. Это правило я добавил совсем недавно. Это позволяет мне познакомиться с человеком до того, как он узнает, кто я такой.

Официант протягивает мне бокал шампанского, а я наблюдаю за непрерывным потоком людей, входящих на вечеринку.

Женщины одеты в платья. Прически и украшения придают им таинственность принцесс. Там много красивых женщин, но ни в одной нет той искры, что я ищу.

Проходит час, и я начинаю терять надежду, что моя пара появится. Хотя гости очень стараются замаскироваться, спустя три года я могу узнать многих из них. Пока никто из гостей не похож на кого-то нового. Никто не привлекает моего внимания.

В конце концов, постоянный поток прибывающих людей замедляется. Я могу признать, что был неправ. Сообщив попечителям, что встречусь с ней сегодня вечером, и сказав Дэвиду, чтобы он запомнил мои слова, но я ошибся. Ее здесь нет. По крайней мере, не сегодня. Сегодня просто очередной маскарад.

Допиваю очередной бокал шампанского и поднимаюсь на ноги, намереваясь уйти, как вдруг что-то вспыхивает. Это повторяется, и я краем глаза улавливаю искры. Поэтому поворачиваюсь в эту сторону, интересуясь, что бы это могло быть.

В зал робко входит женщина. Ее медово-светлые волосы уложены так, что верхняя часть прически закреплена блестящей заколкой, а волны каскадом рассыпаются по плечам, соединяясь с остальными волосами. Платье — белое без бретелек и с юбкой, ниспадающей от талии и подчеркивающей ее изгибы. От нее захватывает дух.

Она стоит на краю танцпола, обнимая себя руками, как будто ей нужна поддержка. Выглядит потерянной, и при этом вокруг нее витает легкая грусть.

Я протискиваюсь сквозь толпу, чтобы подойти к ней. С годами я увеличивал количество приглашений на бал, надеясь, что шансы будут в мою пользу. Сейчас я об этом жалею. Толпа тормозит меня.

Она закрывает глаза, и ее губы шевелятся, когда она разговаривает сама с собой. Затем открывает глаза и выходит на переполненный танцпол.

Пока она медленно пробирается сквозь толпу, я, наконец, добираюсь до нее.

— Кого-то ищете? — спрашиваю я. Она вздрагивает, испугавшись моего голоса, а затем хихикает, положив руку на грудь, чтобы успокоить сердцебиение. Она поворачивается ко мне и улыбается, освещая всю комнату.

— О, нет. Я просто осматривалась. Это место огромное. И я не ожидала увидеть огненных танцоров и Моко Джамби.

— Да, артисты на ходулях. — Я улыбаюсь ей в ответ. — Немногие знают, что они так называются, но без них карнавал был бы не карнавалом. Полагаю, вы девственница.

Ее глаза расширяются, а лицо становится ярко-красным, она хихикает и смотрит в пол. Я смеюсь, понимая, что сказал.

— Простите, я не это имел в виду. Вы впервые на карнавале?

— О, я должна была догадаться, — говорит она, закатывая свои зеленые глаза. — Да, я здесь впервые. До недавнего времени я даже не знала о существовании чего-то подобного. — Она оглядывает комнату с выражением благоговения на лице. — Это похоже на сказку.

Я киваю, соглашаясь с ней. В этот момент она выглядит настоящей принцессой, а я счастлив быть ее принцем.

— Ну, если это сказка, то на балу принцесса должна танцевать. — Я кланяюсь ей, протягивая руку и не сводя глаз с ее лица.

Ее улыбка становится шире, а в уголках глаз появляются морщинки. Если раньше я только видел искру, то теперь я ее чувствую. Мое сердце забилось так, как никогда раньше.

Она берет меня за руку, и мы выходим в центр танцпола. Обхватив ее за талию и держа ее маленькую руку в своей, я веду в нашем танце. Она смотрит на меня с озорством в глазах. Я запал.

— Значит, я полагаю, ты не девственник? — спрашивает она.

Смех вырывается из глубины моей груди. Танцующие рядом с нами пары оборачиваются, чтобы посмотреть на нас, но я не обращаю на них внимания.

— Нет, я не девственник уже очень долгое время, — говорю я с ухмылкой, прижимая ее к себе, чтобы иметь возможность чувствовать больше ее мягкого тела.

Пока мы танцуем, она время от времени оглядывается по сторонам, оценивая все великолепие бального зала. Когда она снова смотрит на меня, ее глаза встречаются с моими и не отпускают их. Она не стесняется. В ней есть уверенность, которая превосходит ее годы.

Песня заканчивается, и наступает короткое затишье, пока группа готовится к следующей. Мы все еще танцуем, даже без музыки, которую слышат все остальные. У нас она своя.

Я обхватываю ее лицо руками и опускаю губы к ее губам. Она прижимается ко мне, и я углубляю поцелуй, когда группа снова начинает играть. Я заканчиваю поцелуй, нежно касаясь губами ее губ. Все в ней кажется правильным.

— Как тебя зовут? — бормочу я, зная, что она меня не слышит.

Чем больше мы танцуем, тем сильнее мое тело отвечает ей. Несмотря на растущее во мне желание, я хочу узнать о ней больше. Поэтому наклоняюсь к ее уху, вдыхая ее запах. Она пахнет персиками и медом.

— Как насчет того, чтобы пойти куда-нибудь в более уединенное место? — шепчу я ей на ухо.

У нее перехватывает дыхание, и я чувствую тепло ее щек, которые снова покраснели. Она не произносит ни слова, только кивает.

Взяв ее за руку, я прокладываю себе путь сквозь толпу к лестнице в самом дальнем конце бального зала. И подумываю о том, чтобы привести ее на балкон, где я сидел раньше, но мне хочется большего уединения. Мне нужно побыть с ней наедине.

Ее маска с бриллиантовыми акцентами изысканна и отвлекает внимание от того, кто под ней скрывается. Она закрывает достаточно большую часть лица, и я не могу сказать, встречались ли мы раньше. Впрочем, вряд ли. В маске или без, но эту женщину я бы не забыл.

Когда мы поднимаемся по лестнице, она облизывает свои полные губы цвета рубина. Как песня сирены, она зовет меня к себе. Я уже скучаю по их мягкости. Притягиваю ее к себе, и мои губы мягко касаются ее. Мне нужно больше.

Она наклоняет голову, и я прижимаюсь к ней всем телом, а мой язык встречается с ее языком. Я рукой обхватываю ее затылок и запускаю пальцы в шелковистые волосы. Ее руки прижимаются ко мне. Я отстраняюсь, мы оба задыхаемся и внезапно осознаем, что вокруг нас люди.

Не говоря ни слова и держа ее руку в своей, мы продолжаем идти по коридору, мимо входов на балконы. В конце коридора еще один дверной проем, через который я еще никого не водил.

Дверь ведет в холл с пронумерованными дверями, как в гостинице, но никто не спит. Звуки вечеринки внизу стихают. Из дверей доносятся стоны, ворчание и редкий смех, когда мы проходим мимо. Ее рука крепко сжимает мою.

— Не волнуйся, — говорю я. — Мы не пойдем ни в одну из этих комнат.

В конце коридора находится двойная дверь с цифровым замком.

— Я единственный человек, который знает этот код, — говорю я, вводя цифры на клавиатуре.

— Значит, ты так часто это делаешь, что они выделили тебе отдельную комнату?

— Нет. — Я делаю паузу, понимая, что сказал слишком много. На всякий случай я не хочу раскрывать ей слишком много о том, кто я такой. — Это просто моя комната, но я никогда не пользовался ею раньше.

— Так ты говоришь, что я особенная? — на ее лице снова появляется прежнее озорное выражение.

— Даже не представляешь, насколько ты особенная.

Я целую ее в лоб, а затем распахиваю дверь. Когда мы входим, загорается свет. Музыка с вечеринки мягко вливается в комнату.

В центре комнаты стоит современный серый диван и журнальный столик. Стены темные, почти черные, того же цвета, что и плюшевый ковер под нашими ногами. В одном из углов находится барная стойка. Дальняя стена стеклянная и выходит на бальный зал внизу.