Незнакомка

Очнулся около пяти вечера, за окном снова темно. Макс потянулся за смартфоном, открыл папку с фотками и… тот единственный снимок, который Вероника позволила ему сделать исчез.

– Мне что, всё приснилось? – сердце затрепыхалось, Макс вскочил и скользя носками по ламинату, больно ударившись мыском о порог, влетел в прихожую, несколько раз хлопнул ладонью по стене, пока не попал по переключателю, и как только вспыхнул свет, вцепился в бронзовую печатку, как тонущий за спасательный круг.

– На месте! На месте! – Макс, жадно целуя кольцо, уселся на пыльный половичок, прямо поверх мокрых ботинок. В прихожей было темновато, но он смог разглядеть причудливую вязь на печатке. Тонкий узор, переплетался с таинственными буквами, строчки бежали по спирали, ныряли на внутреннюю сторону, выныривали обратно, замыкаясь в магический круг. Макс примерил печатку на указательный палец, вспомнив, что так носила Ника, но оно застряло на первой фаланге. Пришлось хорошенько послюнявить мизинец. Потянул кольцо, оно даже не сдвинулось с места, прилипло на мертво:

– Вот и хорошо, точно не потеряю, – Макс ещё раз приложил дорогой подарок к губам и пошёл ставить чайник.

Набодяжил большую кружку кофе, сделал внушительный глоток и отломил квадратик горького шоколада. После знакомства с Вероникой, другого шоколада в его доме не водилось. Потрогал мизинец, опасаясь, что тот опухнет от такого плотного бронзового объятия, но с удивлением обнаружил, что кольцо не вызывает ощущение дискомфорта, хотя и сидит, как влитое. Чудеса продолжались. Признаться, холодная логика, сухая реальность постоянно нашёптывали ему, что он себе всё навыдумывал, нафантазировал, мол, это игра больного воображения, лекарство от одиночества. Макс гнал эти здравые рассуждения, а сейчас, когда есть кольцо, когда он в оранжевом свитере, ему стало легче сопротивляться чёрствой действительности.

Через час Макс уже проходил мимо того самого магазина, где они покупали просекко. Перебежал дорогу и остолбенел, арки двора не было, он упёрся в стену серого дома, довольно старого, с красивым декором, изящными балконами, но арки не было! Макс заметался из стороны в сторону, обогнул дом, но и там ничего похожего. Запыхавшийся и абсолютно потерянный, он обречённо уселся на слизкие, ледяные ступени и уставился затянутыми пеленой слёз глазами на красную вывеску «их» магазина. Качаясь, постоянно теребя печатку, Макс бубнил её имя, всхлипывая и сокрушаясь, рискуя задохнуться от горечи потери.

Город куда-то спешил, не взирая на 1-е января, шелестели шинами проезжающие автомобили, торопливо проходили прохожие, и никто не обращал внимание на чудика, похожего на потрёпанного снегиря, с распухшими глазами, безмолвно шлёпающего обветренными губами.

Первая неделя была самой трудной, бесплодной и пустой. Он просто валялся на кровати, ползал в туалет и на кухню. Иногда по часу прилипал лбом к стеклу и грустно пялился на сквер, высматривая дымчатую шубку.

На пятый день самозаточения к нему заявилась соседка – тётя Надя, приставленная отцом за ним приглядывать. Макс объяснил своё поведение гриппом и, выслушав тридцать минут ликбеза по исцелению, с облегчением выставил доглядчицу за порог. Несмотря на кучу дурацких советов, притворного беспокойства, визит соседки каким-то чудом, всё же встряхнул его хандру. Макс снова взялся за перо, вернулся к старому рассказу и почти полностью переписал его. Теперь он смотрел на мир иначе, под ещё более острым углом. На шестой день, он впервые вышел на улицу и конечно ноги сами принесли к её дому, точнее туда, где дома не было. Макс постоял с полчаса, повздыхал и отправился в ту кондитерскую, потом в тот антикварный салон, а закончил вояж в той кафетерии, где впервые встретил свою незнакомку. Этот маршрут стал негласной традицией и повторялся каждый день, но дымчатая шубка так и осталась за подъездной дверью старого трёхэтажного дома-невидимки.

А мираж нельзя потрогать и не скрыться от теней, плачут грязные сугробы хлеще проливных дождей

Часть вторая

Весна на подоконнике, весна за тонкой шторкой. Макс последнее время вставал рано, а ложился до десяти вечера, а то и раньше, не хотел упускать белые дни, чернота тяготила его. Хотя нередко он просыпался по середине ночи, и, точно зная, что уже не заснёт, плёлся на кухню, но не включал свет, а зажигал свечи, садился за ноут и начинал малевать свой мир, светлый и сочный, пёстрыми пятнами. Мир, где любовь находит героя, где добро побеждает зло. Но сегодня он спал дольше обычного и на редкость хорошо. Снилась она, что-то весело рассказывала о … О чём? Макс попытался вспомнить, но не смог. Сожалея о забытом разговоре, он распахнул шторы. Апрель приплясывал на крышах домов, тёплые лучи добивали последнюю чумазую кучку снега, окопавшуюся под толстым деревом, в лужах сквера забавлялись воробьи, а на сухих островках асфальта играли карапузы в цветастых комбинезонах и смешных шапках. Жизнь побежала по новому кругу – от весны, до весны.

Позагорав ладонями на подоконнике, понюхав свежий сквознячок, Макс сладко, громко потянулся и поплёлся ставить чайник.

Кулинарить он ленился, готовил впопыхах, да и ел так же, бегая глазами по строчкам своей писанины, исправляя ляпы, добавляя интриги или красок: густых и ярких. Сегодня у него встреча с издателем, Максу удалось скопить достаточное количество денег на небольшой тираж, в этот раз он не прозевает, всё сделает, как надо. Подцепив вилкой шматок яичницы, пред мысленным взором вдруг всплыло слово – зоопарк. Макс сунул ошмёток не хитрой снеди в рот и, механически жуя, начал сознательно вспоминать ускользающее сновидение.

Вероника ходила вдоль вольеров, что-то ему говорила, потом села на лавочку, он зачем-то полез в клетку льва, но сетка не заканчивалась, над ним все смеялись, гоготали, махали крыльями, хлопали в лапы, ласты, копыта:

– Обедом пожелал стать?

Кто это спросил? Она? Или нет? После очередной попытки преодолеть препятствие, он соскользнул в лужу, обернулся, Ника уже ушла. На лавочке лежал зелёный палантин.

Макс доел завтрак и пошёл одеваться, натянул счастливый оранжевый свитер, поправил печатку, а когда завязывал шнурки, вновь уставился на кольцо:

– Хм, опять зоопарк.

Он и раньше ему снился, но в тех снах Вероники не было. Может она хочет, чтобы я туда приехал, ждёт? Сбегая по ступенькам, Макс не переставал ругаться, причём вслух, даже не обратил внимание на ворчливого соседа. Чихвостил он по обыкновению себя любимого, за своё тугодумие и рассеянность.

– И что я раньше не догадался? Ника слов на ветер не бросает, раз однажды упомянула, значит это важно и, Боже упаси, логику искать, просто важно и всё!

Но Макс всё-таки изменился, поэтому сначала поехал в редакцию, утрясти рабочие моменты, а мысли о зоопарке, каким-то чудом, смог оставить на потом. То самое «потом» случилось сразу, как он вышел из офиса. Стоило захлопнуться подъездной двери, застучало сердце, заблестели глаза. Макс прыгнул в метро и теперь уже не отпускал мысль о возможной встрече, такой важной, самой долгожданной. Поезд еле плёлся, буквально полз, спотыкаясь о шпалы, сонные пассажиры зевали, широко раскрывая не прикрытые рты, остановки тянулись невыносимо долго. Всё пропиталось затхлой вялостью, будто воздух стал плотным, как вода, даже как масло – скользким и густым. Макс барахтался в толпе, нырял в длинные переходы, нетерпеливо топтался, тискал поручни, штурмовал эскалаторы. Неудивительно, что он попутал станции и лишь с третьего захода коварная подземка выплюнула его наружу, основательно пожеванным и обслюнявленным.

Взъерошенный и вспотевший Макс подбежал к кассам, схватил билет и вдоволь навоевавшись с турникетом наконец-таки ворвался в зоопарк с громким выдохом облегчения. Уняв волнение и трепет, он зашаркал по дорожкам, вертя проветренной прохладным ветерком, головой. Посетителей было мало. Весна, будний день, кому приспичит лужи юзать? По глади пруда скользили лебеди, у мостков суетились утки. Вездесущие голуби и воробьи пытались ухватить свой шанс за хвост, поживиться из халявной кормушки. Макс убедился, что Вероники здесь нет и поплёлся дальше, стараясь не заглядываться на сетки и глухие заборы, уж слишком они душу царапали. «Орлу над горами парить надо, а не перья выщипывать от досады, а волку лес шерстить, да косуль гонять». Вот примерно такие комментарии он отвешивал мнимому собеседнику, шастая мимо клеток. В закрытые павильоны не заходил, сунулся поначалу, но быстро понял, что Нику там искать бесполезно, уж больно душно и воняет в этих сымпровизированных клочках природы. Макс ещё с полчаса покружил по первой половине зоопарка и по мосту перешёл на вторую часть. У вольера со львом он остановился, облокотился на перила и стал рассматривать помятого царя зверей, а тот, завидев неравнодушного зрителя, принялся громко жаловаться, обрывистыми вскриками и подавленным рёвом.