Страница 1 из 6
Мария Анисова
Драконье наследство
«Из взбурлившего озера явился огромный змей,
поднял голову свою, точно свод,
и раскрыл пасть, будто пропасть…»
Чудо Георгия о змие
Сложно было поверить, что у кого-то зима бывает совсем иной: без снега, без хвои в инее, без новогодних декораций. Пожалуй, изо всех родных атрибутов этого времени года здесь были только мандарины – кислые и толстошкурые – да и те бесхозно валялись под деревьями, источая цитрусово-алкогольный аромат.
За окном автомобиля проплывали однообразные серые дома. Кое-где торчала арматура и виднелись следы снарядов. Скрыть их не могли даже высаженные в последние годы ряды жухлых пальм между трассой и жилыми кварталами. Окраины Бейрута, в котором ещё несколько лет назад шла гражданская война, мало чем могли обрадовать зрителя, и гости ливанской столицы всегда стремились поскорее попасть в облагороженный, неуловимо смахивающий на Париж центр города.
Для летящих с январского Урала студентов ливанская зима оказалась полна неожиданностей. Солнце палило нещадно, обжигая кожу даже сквозь тонированное стекло такси. Набиваться в несчастную машину вчетвером в такую адскую жару оказалось очень плохой идеей, но выбора не было: водитель запросил за поездку целых 20 долларов.
– Я же говорил, что надо было торговаться!
Длинноволосый и долговязый парень в очках, ёрзавший на заднем сидении, никак не мог смириться с обстоятельствами. Но две девушки, сидящие справа и слева от него, ничего не отвечали. Одна из них выглядела, как восточная принцесса: обилие золочёных украшений, узорчатая повязка на блестящих, как нефть, кудрях, свободная туника, не слишком скрывающая идеальную фигуру. Даже после длительного перелёта она была прекрасна и свежа, как роза, и пахла так же маняще. Когда она поднимала руки, чтобы поправить причёску или сделать пару взмахов бамбуковым веером, который держала в руке, её браслеты звенели, и звуки складывались в дивную завораживающую мелодию. Надо полагать, сумма в 20 долларов оказалась таковой благодаря её присутствию – для остальных поездка наверняка обошлась бы дороже.
Сидящая справа от долговязого девушка походила, скорее, на принцессу из средневековой Европы. Худая, с бледной кожей, на которой виднелись вены и капилляры, она то и дело пыталась приглаживать длинные пушистые волосы, как у Гвиневры с полотна Лейтона. Одета девушка была просто: в голубую футболку и джинсы, потёртые скорее из-за времени, чем из-за модного дизайна. Она была из тех, кто всегда проверяет вес своего рюкзака, зная, что желающих помочь с ним может не найтись. На фоне своей подруги средневековая принцесса всегда меркла, как меркнет подлинная истинная история перед голливудскими сценариями. Но обеих эта ситуация устраивала: одна желала всегда быть в центре внимания, другая – спокойствия и тишины.
– Нет, ну, мы же все видели надпись “Bus stop”! – не унимался долговязый, – Надо было указать на неё таксисту! А вы мне даже слова вставить не дали, все, мол, жара, жара, давайте быстрее…
– Заткнись уже, Стас, – послышался суровый голос с переднего сидения рядом с водителем-ливанцем, тщетно пытающимся уловить смысл разговора на незнакомом языке.
Сказавший это юноша строго взглянул на товарища в зеркало заднего вида. Его нежное лицо с розоватыми щеками и русые кудри, как у купидона, вызывали ассоциации с прекрасным, но капризным ребёнком – таким он и был и на самом деле. Но если мальчиков с крылышками всегда рисуют очень милыми, в этом парне не было ни капли того, что может пробудить в окружающих материнский инстинкт. Брови его всегда были сдвинуты, а маленькие пухлые губки озвучивали сплошь недовольство и обвинения. Он был этакой тёмной тучей над головами своих друзей – и всё же они не представляли своей компании без него. Очень часто замечания сурового купидона оказывались уместны – как, например, сейчас. Он легко остановил бесконечный словесный поток Стаса, а такие подвиги мало кому под силу.
Наконец, автомобиль миновал окраины и выехал на более живописные улицы, где кипела жизнь. Потянулись многочисленные кафе, магазины, кальянные, ювелирные мастерские. По тротуару гордо шествовали дамы в блестящих хиджабах из дорогих тканей, мужчины собирались в шумные компании и пели какие-то песни на арабском. Языка никто из друзей не знал, но по общему настроению можно было подумать, что исполняют они что-то праздничное, весёлое. Резкий контраст молодости и пестроты с мёртвыми серыми домами – типичный колорит Бейрута.
Кондиционер в салоне с самого начала поездки работал на последнем издыхании, и в итоге, чихнув ментолом, громко затрещал и затих. К счастью, четвёрка уже добралась до нужного места – гостиницы «Аль-Нази». Это была скромная, песочного цвета многоэтажка, не обещавшая ничего сверхъестественного. Впрочем, персонал оказался вполне приветливым, сервис – быстрым, и после всего получаса заполнения бумаг и общения на ломаном английском друзья вошли в свой номер. Четыре кровати, разделённые попарно деревянной ширмой, тумбочки, простой стол и телевизор – этим убранство ограничивалось. От пола и до середины окна стены были окрашены в грязный персиковый цвет. Над кроватями в них были сделаны углубления с простыми глиняными вазами – аутентичный декор для неискушённых.
– Чур, я у окна! – сразу заявил Стас и бросил огромный туристический рюкзак на кровать.
Мебель страдальчески застонала от такого грубого обращения. Парень подошёл к стеклу, посмотрел сквозь него и тут же пожалел о выборе места: из окна открывался вид на стройку с облезлым краном и ряд синих общественных туалетов.
Вздохнув, Стас позвонил родителям, чтобы сообщить, что всё в порядке, и количество взлётов совпало с количеством посадок. Больше к телефону никто не притронулся. На вопросительный взгляд друга кудрявый парень хмыкнул что-то вроде «вот ещё, денег дали и ладно». У девушек Стас ничего спрашивать не стал.
– Хвала Афродите, тут есть зеркало! – обрадовалась восточная принцесса и тут же начала поправлять на лице что-то невидимое.
На пороге остались двое. Они неловко переглянулись между собой.
– Дельфина, я думаю, тебе надо жить на половине со мной, а не с Леной, – тихо предложил купидон, – Отдам тебе самую мягкую кровать, передвинем её поближе к розетке…
– А я думаю, тебе надо перестать делать мне непристойные предложения, – не растерялась девушка.
– Мы же практически помолвлены, Дель. Пора привыкать…
– Я ни на что не соглашалась. Может, оставишь меня уже в покое, Егор?
– Оставить в покое? Я приехал в этот грязный городишко только ради тебя!
– Я тебя не заставляла, – вздохнула Дельфина, – И мне очень жаль, что ты не видишь вокруг ничего, кроме грязи.
Сказав это, она направилась к кровати рядом с той, на которую небрежно бросила веер Лена, всё ещё крутящаяся около зеркала. Никто не обратил внимания на состоявшуюся перепалку: время после Нового года часто бывает особенно напряжённым. Студенты возвращаются домой на праздники, общаются с родственниками и вновь вспоминают, почему уехали и решили жить отдельно. Когда замуж? Когда дети? Зачем тебе этот исторический, надо было идти на юриста, как папа (дядя, дед, троюродная тётка – нужное подчеркнуть). Эти и другие фразы так набивают оскомину за несколько праздничных дней, что чаша терпения иссякает. До накопления ресурса на экологичное общение требуются месяцы отдыха – пока же приходится довольствоваться тем, что осталось.
К тому же, все знали, что Егор был влюблён в Дельфину, а она не отвечала ему взаимностью. Парень был настойчив: он сумел завоевать расположение приёмных родителей девушки – родные умерли, когда ей было всего три, – и даже попросил у них её руки в новогоднюю ночь. Получив положительный ответ от матери и отца избранницы, Егор начал считать себя полноправным женихом, а потому не захотел отпускать Дельфину в Бейрут одну. Благодаря связям и деньгам, которыми располагала его семья, юноша попал в группу археологов, отправлявшихся на раскопки в Ливан.