Мечты сбываются

— И поеду! — с вызовом воскликнула Баджи.

Приняв молчание Сейфуллы за согласие, она решительно направилась к автобусу, стоявшему в глубине двора…

Так вот что означала загадочная усмешка Чингиза! Один бок автобуса высоко поднят кронштейном, тут же рядом — снятое колесо, а сам шофер, наполовину скрывшись под автобусом, возится там, что-то исправляя.

— Я бы охотно подбросил вас в райцентр, да вот, сами видите… — грустно ответил Синцов, выслушав Баджи.

— Никак?

— Не раньше чем исправлю.

Баджи нахмурилась: кто знает, сколько это продлится? А ведь наутро назначен отъезд бригады — через перевал, окружным путем, домой.

Она сказала:

— А что, если двинуться пешком? Не по проселочной — так слишком далеко, — а напрямик, вниз по ущелью, вдоль речки?

— Не советую вам — там, слышал я, водятся волки, — ответил Синцов.

— Но ведь иначе не успею.

Синцов покачал головой:

— Ну, смотрите…

Баджи шла узкой тропкой.

Справа бежала шумная горная речка, слева высились крутые скалы. То тут, то там бурливая вода подбиралась к скалам вплотную, и Баджи приходилось продвигаться по камням, выступавшим из воды.

На одном из них Баджи оступилась, соскользнула в воду. Речка была неглубокая, и Баджи без особого труда выбралась на тропинку, но, увы, в каком виде! Платье мокрое, каблук сломан, на подвернувшуюся ногу больно ступить.

Добравшись до перекрестка, образуемого тропинкой и проселочной дорогой, Баджи присела и осмотрела ногу. Щиколотка распухла, разболелась. Нелегко будет продолжать путь по камням! Может быть, свернуть на проселочную? Нет, уж лучше продолжать путь напрямик!

Уже в третий раз готова была Баджи пересечь проселочную дорогу, как вдруг услышала позади конский топот и, обернувшись, увидела нагоняющего ее всадника. Гремя прибрежной галькой и обдавая Баджи мутными брызгами, всадник объехал ее и, круто повернув коня, загородил дорогу.

— Поворачивай назад! — сказал он.

Что-то знакомое показалось Баджи в лице всадника, заросшем густой черной бородой. И что-то знакомое послышалось в его голосе. Баджи вгляделась и с изумлением воскликнула:

— Кара?

— Я…

Жив он, оказывается, этот кочи! Лет десять назад она потеряла его из виду и никогда о нем не вспоминала. Как он попал сюда, что он здесь делает? Наверно, бежал из Баку после падения мусавата и теперь отсиживается в ожидании лучших для себя времен.

— Не узнаешь? — спросила Баджи.

Кара всмотрелся:

— Нет…

— А Теймура ты помнишь?

— Какого Теймура?

— Дружка твоего бакинского, кочи Теймура.

— А-а… — ухмылка прорезала черную бороду, обнажив желтые прокуренные зубы. — Помню, как же… Слышал, что бедняге не повезло — дали ему бесплатный билет за решетку на восемь лет, а потом еще подбавили по 402-б.

— Ты, я вижу, в статьях закона разбираешься!

— Приходится… — Кара хмурился, продолжая испытующе всматриваться в Баджи, все еще не узнавая ее.

— Ну, а жену твоего дружка Теймура ты помнишь? Была у него при мусавате девочка-жена. Неужели забыл? Она вас частенько поила чаем, вином…

Только теперь понял Кара, с кем свел его случай, и, поняв, с силой хлопнул себя по лбу:

— Ты ли это, шайтан тебя возьми?

— Я самая!

— Признаться, не узнал тебя сразу.

— Немудрено!

Да и как было Каре узнать в этой взрослой женщине ту девчонку, которую он видел лет десять назад, да и то лишь мельком, так как Теймур не разрешал ей показываться открытой даже перед своими ближайшими друзьями?

И хотя прошлое между Карой и Баджи не таило в себе ничего интересного или приятного, Кара чуть было не расчувствовался, как это нередко случается при неожиданной встрече с человеком, который напоминает тебе о давно прошедших лучших временах.

Но тут же вспомнив, что Баджи в свое время сбежала от Теймура и что это из-за нее вновь получил бедняга Теймур бесплатный билет за решетку, Кара сообразил, что такой же билет, может быть, ждет и его, если эта актерка расскажет в райцентре, кого она только что встретила здесь у реки. Удачно, оказывается получилось, что Курбанов приказал догнать актерку — не допустить, чтоб она попала в райцентр.

— Так вот… — угрюмо молвил Кара. — Возвращайся-ка ты, Баджи, в селение!

— Это еще почему?

— Не спрашивай, а слушайся!

— А кто ты такой, чтоб мне тебя слушаться?

— Мне приказывают — и я приказываю!

— Уж не Курбанов ли, твой новый хозяин после Наджафа-кули?

— Тебя не касается… Говорю тебе: возвращайся!

— А я говорю: пропусти! — Баджи шагнула вперед.

— Назад! — крикнул Кара, тронув поводья и двигаясь на Баджи.

Баджи пыталась обойти лошадь, но Кара загородил дорогу. Баджи упорствовала, стараясь проскользнуть, но всадник, умело маневрируя в узком пространстве между речкой и скалами, то преграждал ей путь крупом коня, то наезжал на нее, угрожая смять копытами, и заставлял отступать.

Баджи выбилась из сил. Теперь она досадовала на себя, что ввязалась не в свое дело, впуталась в неприятность. А ведь ее об этом предупреждали!

Может быть, подчиниться Каре и вернуться в селение, а затем, уже по возвращении в Баку, написать в райцентр о Курбанове? Вернуться? Но как посмотрит она в глаза дедушке Фарзали, что ответит ему, ждущему ее помощи? Нет, нет! Райцентр теперь уже не так далеко — нужно бороться и добраться!

Баджи снова двинулась вперед:

— Пропусти, говорю тебе… Не то… — она подняла с земли увесистый острый камень.

Кара презрительно усмехнулся: ай да баба — вздумала с ним воевать!

— А ну, попробуй… — угрожающе молвил он, подняв плетку и наезжая на Баджи.

Он ловко увернулся от кинутого в него камня и, пригнувшись к шее коня, хлестнул Баджи плеткой по плечу.

Баджи вскрикнула, схватила еще один камень. Кара снова занес плетку, но на этот раз камень с силой ударил его в грудь.

Кочи рассвирепел. Тут, видно, добром не обойтись! Что ж… Перебросив плетку в левую руку, он правой потянулся к кобуре револьвера… Пусть поищут эту актерку среди скал, в кустарнике — вовек не найдут!

О нет, не только в кино, в приключенческих фильмах свершается чудесное спасение — оно плод сознания долга, мужества и надежды, которыми проникнута наша жизнь!

Отбежав, Баджи стала кидать в Кару камень за камнем, принуждая его увертываться, мешая взяться за револьвер, и тут со стороны проселочной дороги неожиданно послышался шум. Баджи прислушалась. Насторожился и Кара. Гудки, фырчание автобуса.

Воспользовавшись минутным замешательством Кары, Баджи выбежала на дорогу. Навстречу катил знакомый автобус. А спустя минуту Баджи была окружена спасителями. Шофер Синцов, Алик, еще двое из бригады, дедушка Фарзали, какие-то трое незнакомых, но дружески улыбающихся ей сельчан…

— Я говорил вам, Баджи-ханум, что здесь водятся волки, — многозначительно сказал Синцов, кивнув на скалы, за которыми скрылся Кара.

С этими словами нельзя было не согласиться. Но сейчас, в безопасности, среди друзей невольно напрашивался самонадеянный ответ.

— Волков бояться — в лес не ходить!

Синцов кивнул на дедушку Фарзали:

— Это вы его, старика, благодарите за спасение — запыхавшись прибежал к нам и сообщил, что за вами вслед в ущелье поскакал какой-то Кара, из подручных Курбанова, темный человек. Ну, мы тут же снарядили спасательную экспедицию, а старик потребовал, чтоб мы взяли его проводником.

Уловив, о чем идет речь, Фарзали гордо вставил:

— Я знаю здесь каждый камень, каждый куст!

Так вот, оказывается, кто ее главный спаситель! Как хорошо, что она может прямо смотреть ему в глаза!

— Спасибо тебе, дедушка Фарзали, спасибо вам, товарищ Синцов, спасибо вам всем, товарищи! — растроганно говорила Баджи, пожимая руку каждому в отдельности.

Когда она обратилась к Алику, тот угрюмо заметил:

— Меня, Баджи, незачем благодарить — я не должен был тебя отпускать одну… Прости меня…

В глазах Алика стояли слезы.