Страница 224 из 268
- Кнут и Сормах, ведите орду средним путем, замок – зачистите. К началу зачистки я вернусь. Чара, ты со мной.
- Благодарю, Гной-ганта.
- Возьми Персты погибших, они пригодятся. Возьми нам в помощь двух ханидов. Одним пусть будет Муха. А вторым…
- Ганта Хайлах? – предложила лучница.
- Слишком холоден.
- Гиррик Сокол?
- Слишком горяч.
Пауль посмотрел на Джоакина:
- Граф, одолжи-ка мне своего стрелка.
Четверка мужчин провожала взглядами шар, плывущий над долиной. Хармон довольно потирал ладони и наполнялся славным чувством законченного дела. Вот и завершен первый заказ. Казначей Роберт сполна расплатился с купцом и велел передать корабль владычице. Минерва распорядилась им на свое усмотрение. Упадет шар или нет – по большому-то счету уже неважно. Покупатель принял заказ и остался доволен.
- С почином вас, друзья! – сказал Хармон и открыл флягу доброго ханти.
Кружек не было, потому все по очереди приложились к горлышку.
- За Светлую Агаты и за Первую Зиму! – провозгласил Сорок Два.
- За Елену-Путешественницу и гильдию воздухоплавания, - сказал Хармон.
- За Глорию-Заступницу, - поднял тост Салем. – Пускай бережет всех хороших людей.
- И за Ульяну Печальную, - добавил Весельчак, - чтобы и дальше принимала чучела взамен нас, живых.
Выпили, согрелись у костра, поболтали чуток. Но Сорок Два прервал разговоры:
- Допразднуем вечером, сейчас надо отступить. Враг видел, откуда взлетел шар, а на гору есть тропа с тыльной стороны. Если не уберемся, нас тут прищучат.
- И куда поедем?
- Вон там, у перевала, есть застава горной стражи. Езжайте туда, друзья, окажетесь под защитой. А я вернусь в город.
- Не пустят же, ворота заколотили перед штурмом.
- Серебряные забили, а Ржавые остались. Там часовые знают меня, отопрут калитку.
- Но в городе опасно! Авось ворвутся туда эти изверги…
- Я же кайр. Если город гибнет, мое место там.
Хармон не стал спорить и забрался в телегу. Салем и Весельчак переглянулись.
- Брат Сорок Два, я бы лучше с тобой, - сказал Салем из Саммерсвита.
- Я тоже, - сказал Весельчак.
Кайр поднял брови:
- Это для меня дело чести, а вам-то что? Первая Зима – не ваш город.
- Обижаешь, брат. Нас тут приняли, как своих, мы тут гильдию основали, даже цех открыли. По всем законам, мы – граждане Первой Зимы. Имеем полное право вместе с тобой в гробок заколотиться.
Калека усмехнулся:
- Ладно, поехали.
Все расселись по местам, Хармон взял вожжи.
- Я, пожалуй, все-таки на заставу поеду. Битвы – не моя стихия.
- Ха-ха, кто бы сомневался. Давай, улепетывай.
- Вы там присмотрите за цехом, защитите от мародеров.
- Ага.
- Я вас на дороге высажу и поверну к заставе, а вы – в город…
- Э, нет! Мы славные воины, и среди нас калека. Возьмем телегу, а ты топай пешком.
Сорок Два дал Весельчаку подзатыльник за «калеку», но в остальном поддержал:
- Верно, министр, иди пешком, растряси жирок.
Они высадили Хармона на развилке и покатили к дальним, Ржавым вратам Первой Зимы.
- Вчера я ходила в булочную возле станции дилижансов. Как и позавчера, и третьего дня… И всякий раз в каждом городе на пути нашего маршрута…
- Я что-то не пойму: ты любишь булочки или дилижансы?
Она совсем понизила голос, Менсону пришлось наклониться к самым губам:
- Булочная, ближайшая к главной станции города. Если хочешь вестей от Лайтхарта – заглядывай туда… Вчера я получила записку от брата. Он может нас принять.
- Принять за кого?!
- Где. Мост через Верхнюю Близняшку, день пути отсюда. Быстро соберемся, наймем дилижанс, к вечеру будем у брата. Нас не хватятся до конца битвы.
- Жена, я тебя не понимаю! Зачем нам бежать?!
- Если тебе не хватило сотни прежних причин, то вот еще одна: вечером Адриан очень рассердится.
- С чего бы? Его враги убивают друг друга, кто бы ни победил – владыке выгода.
- Ты говорил, что у него есть план. Этот план не сработает.
Стайка придворных подошла слишком близко. Менсон слету нахамил им и отогнал прочь. Повернулся к жене:
- Почему не сработает?
- Не скажу.
- Как это - не скажешь?! Ты моя жена! У тебя от меня нет секррретов!
- Но есть свобода воли. Ты волен любить Адриана и прощать ему все. Волен снова пить эхиоту и коверкать слова, волен забыть свободу и стать потехой для тирана. Ну, а я вольна не говорить того, что знаю.
Он крепко взял ее за плечи:
- Что за черрртовщина происходит? На чьей ты сторрроне?!
- На стороне своей совести, как и ты. Жаль, что это разные стороны.
Менсон рыкнул, замахал руками, разогнал стаю противной черной мошкары, что роилась между ним и женой. Сказал:
- Поди-ка ты к черту, святая Карен! Хватит упрекать меня! Любишь – люби, а не любишь – ступай во тьму.
Он зашагал обратно в трапезную, на ходу крича:
- Эй, жало, буди вожденка! Пора смотреть дальше!
Люди возвращались на места, зябко потирая руки. На террасе все озябли и теперь спешили согреться в жарко натопленной трапезной. Вошли Франциск-Илиан и Леди-во-Тьме, граф Куиндар и генерал Гор, герцог Лабелин и барон Хьюго Деррил, Серебряный Лис и владыка с супругами... Карен не появлялась. Ее пустующий стул зиял, точно дырка от выбитого зуба.
Франциск побеспокоился:
- Друг Менсон, ладно ли у тебя на сердце? Не омрачен ли тучами небосвод твоих чувств?
- Придет она, никуда не денется, - ответил шут.
Жало криболы начал будить Юхана Рейса. Шаван пытался вынырнуть из глубины сна, но скатывался обратно.
- Поскорее бы, - сказал кто-то. – Там, поди, интересное началось!
Болотник применил другое зелье, от которого бедолага начал повизгивать, точно щенок. Среди гостей послышались шепотки. А Карен все не появлялась.
Менсон спросил Франциска:
- У тебя есть конь?
- У меня лучшая конюшня в королевстве Шиммери. Четверых прекрасных скакунов привез сюда с собой.
- Одолжишь мне одного?
- Конечно. А зачем?
- Как досмотрим битву, сгоняю к мосту через Близняшку. Настигну дилижанс, в котором едет одна дамочка. Скажу ей, что она трусиха, изменщица и лгунья. Скажу: она меня так разочаровала, что даже слов не подобрать! А потом прискачу обратно и верну тебе коня.
- Благородная цель, - признал Франциск-Илиан. – Буду рад помочь.
Наконец, Юхан овладел собою и Предметом. Вот только огонек проснулся не в долине Первой Зимы, а здесь, в Майне. Птаха заново пустилась в полет до ориджинской столицы.
И тогда в трапезную вошла леди Лайтхарт. Приблизилась к адъютанту, что принимал ставки, подала ему кошелек:
- Здесь три елены, одна глория и четыре агатки. Все на победу Ориджина.
Потом села возле мужа.
- Идиотка, - с огромным облегчением выдохнул Менсон.
- Дурак несчастный, - прошептала Карен, сжав под столом его ладонь.
Согласно ожиданиям гостей, на поле боя случились перемены. И такие, что многим захотелось протереть глаза. Первым делом зрители увидели камень. Громадный валун парил в воздухе в каких-то ярдах от Птахи! Так близко, что виден был налипший снег, и трещинки в блестящей глыбе, и стало ясно, что это не камень, а глыба льда.
Затем будто разжалась невидимая рука – и льдина унеслась к земле. Она падала прямиком на позиции Шейланда, и дюжина перстоносцев секла ее вспышками огня. Льдина вскипела на лету, окружилась облаком пара – но все же достигла земли. Удар! Даже с высоты полета Птахи видны были чудовищные разрушения. От глыбы осталась воронка, заполненная паром. На много ярдов вокруг нее люди попадали, обливаясь кровью.
- Холодная тьма! Что это происходит?!
Серебряный Лис пояснил:
- Очевидно, Минерва применила Перчатку Могущества в качестве метательного орудия.
- Святые Праматери, вот это мощь! Она же изменит ход сражения!.. Почему нас не предупредили перед ставками?