Страница 5 из 18
А вскоре Горбачеву по "горячей линии" позвонил сам Буш и еще раз уведомил, что в Москве высокопоставленные функционеры КПСС, армии и КГБ готовят переворот. На что советский лидер ответил: "Не волнуйся, Джордж, я все контролирую".
Странный путч
Обычно Роберт Гейтс с Брентом Скоукрофтом проводили отпуск с Джорджем Бушем в штате Мэн, причем Гейтс - первую половину отпуска, Скоукрофт - вторую. 17 августа 1991 года был канун "пересменки", и Гейтс вручил президенту ежедневную сводку новостей ЦРУ, где в разделе об СССР было сказано: "Вероятность того, что консерваторы вступят в дело в ближайшие дни, очень высока". А на следующий день, в воскресенье...
"Я вернулся в Вашингтон, а мое место рядом с Бушем занял Скоукрофт, - вспоминает Гейтс. - Обычно он ложился спать поздно. И около половины двенадцатого ночи (18 августа в Вашингтоне, утро 19 августа в Москве. - А.М.) он позвонил мне и сказал, что слышал по CNN , что в Москве, вероятно, произошел переворот. Может, я что-то уже знаю об этом? Не могу ли я справиться в ЦРУ? За ночь пришла информация о домашнем аресте Горбачева и о тех, кто совершил путч. Похоже было, что в нем участвовали все - военные, КГБ, Министерство внутренних дел, партия. Казалось, успех путча неизбежен. Но к утру у нас в Вашингтоне появилось ощущение, что что-то не то, че-то-то в московском путче не хватает. Почему по-прежнему работали телефоны и факсы - и в Москву, и из Москвы? Почему почти не изменилась рутинная жизнь? Почему не была арестована демократическая оппозиция - ни в Москве, ни по стране? Как этот новый режим допустил, что оппозиция забаррикадировалась в здании парламента и туда свободно приходили люди? У нас появилась мысль, что организаторы путча, может быть, не смогли собрать все свои силы и ситуацию еще можно как-то спасти".
"Утром, - продолжает Гейтс, - когда президентский самолет уже направился в Вашингтон, я получил письмо от Ельцина президенту Бушу. Ельцин был за баррикадами в здании парламента, заявлял о своей решимости сопротивляться и призывал президента Буша поддержать сопротивление путчу. Это было сильное письмо, и я позвонил на борт № 1 Скоукрофту, чтобы зачитать его. После совещания с президентом Скоукрофт вышел к журналистам в салоне самолета и сделал намного более жесткое заявление, нежели то, с каким выступил президент Буш утром, когда у нас еще не было полной информации о происходящем в Москве".
А вот как описывает события того дня тогдашний сотрудник Совета национальной безопасности США Фриц Эрмарт: "Я оставил дома семью, которая праздновала женитьбу сына, и бросился на работу. Пришел в конференц-зал, где все основные эксперты по Советскому Союзу спешно пытались выяснить, что происходит, и составить предварительный доклад. Мне показалось, я понял, что надо делать - отправился в свой кабинет к компьютеру и включил поиск, по ключевым словам, которые выводили на информацию о состоянии советских вооруженных сил. И через 15-20 минут исследования с удивлением обнаружил, что ничего странного и чрезвычайного с вооруженными силами не происходит! Это было в первую ночь путча и казалось невероятным. Но на основании полученных данных я сделал вывод, что эти люди в Москве были не в состоянии даже организовать военную поддержку своего переворота. Они планировали путч, как дворцовый переворот. Он должен был пройти в рамках помещений Политбюро. Они не понимали, что произошло с их страной. И вот тогда (утром 20 августа. - А.М.) мы сделали первый прогноз, что попытка переворота окажется неудачной".
А утром 19 августа (вечер 19-го в Москве) президент Буш попытался позвонить Горбачеву в Форос, но не смог. И тогда он решил позвонить Ельцину в российский Белый дом, хотя все были уверены, что это ему не удастся. "Но к нашему изумлению, - пишет Гейтс, - его тут же соединили. Организаторы путча даже не отключили телефонные линии в здании парламента! Звонок Буша стал большой поддержкой для Ельцина и его сторонников. А единогласное и категоричное осуждение путча со стороны западных лидеров, несомненно, помогло оппозиции. Оно морально поддержало ее и заставило организаторов путча засомневаться в своих действиях".
Между тем, несмотря на первые обнадеживающие прогнозы ЦРУ, напряжение в вашингтонском Белом доме не спадало. Основным источником информации из Москвы было телевидение. "Во вторник, 20-го, всю вторую половину дня и весь вечер, как и 21 августа, мы не отрываясь смотрели CNN , - вспоминает Гейтс. - Пойдет ли армия на штурм здания парламента? Мне казалось, что Ельцин повел себя геройски и остался один, как символ демократического лидера, лидера всех реформаторских сил в СССР".
"Ельцин повел себя по-геройски", - пишет бывший директор ЦРУ Роберт Гейтс.
Так думал не только Гейтс. За мужество и героизм, проявленные при организации сопротивления путчу, на многотысячном митинге у Белого дома 22 августа мэр Москвы Гавриил Попов под бурные аплодисменты победителей предложил присвоить Борису Ельцину звание Героя Советского Союза. Кто-то предложил сделать его Героем России, кто-то - наградить Георгиевским крестом. Ельцин молча улыбался и своей скромностью зажигал толпу. Герой. Настоящий герой!
В дни августовского путча не было на планете ни одного серьезного телеканала, который бы не прокрутил кадры с Борисом Ельциным, выступающим перед толпами людей, которые вышли на улицу защищать демократические завоевания. Мир рукоплескал герою. Но что же в это время происходило на самом деле?
По следам Керенского
Вот что рассказал Руслан Хасбулатов - бывший глава Верховного Совета РСФСР, правая рука Ельцина - в те августовские дни, написавший главные документы сопротивления путчистам.
"Ночь с 20 на 21 августа была исключительно тревожной. Ко мне в кабинет прибежали Лужков и Попов из Моссовета и сказали, что этой ночью будет атака со стороны "Альфы". Были другие сведения. И вот часов в 11 ночи ворвался ко мне Коржаков и говорит: "Руслан Имранович! Президент приглашает". Я побежал за ним в президентский кабинет, который потом занимал. Прибежал, а в кабинете нет никого. Выскочил в комнату отдыха, а там лифт, и Коржаков ждет у лифта меня. Заскочили в лифт, и я говорю: "Саша, что такое, куда ты меня ведешь?!" Он отвечает: "Сейчас вам все объяснит Ельцин". Спустились, побежали по коридору, выходим. У гаража стоит большая машина ЗИЛ-110, а возле нее деловито расхаживает Ельцин. Я говорю: "Борис Николаевич! Что случилось?" Он отвечает: "С часу на час нас должны атаковать. Есть приказ об аресте Ельцина и Хасбулатова. Нам надо спасти себя. Мы договорились с американским посольством и должны туда прибыть". Я, не размышляя, сразу сказал: "Совершенно правильное решение, Борис Николаевич. Вы - президент, недавно избранный, вас надо оберегать, вас надо спасать. Но у меня здесь триста депутатов и полно других людей. Я не могу их оставить". И, повернулся, пошел к лифту и только услышал, когда дверь захлопнулась: "Руслан Имранович!" - кто-то сказал вослед. Мы эту тему с Ельциным больше не обсуждали. Но он, видимо, увидев такую мою реакцию, отказался от этого плана".
Итак, в критический момент путча "героический" Ельцин хотел повторить "подвиг" Александра Керенского семидесятилетней давности, драпанув с поля боя в иностранное посольство!
Великие немые
"Пережив реакционный переворот под домашним арестом на своей даче на Черном море, - пишет бывший директор ЦРУ Роберт Гейтс, - Горбачев по возвращении в Москву подписал приговор своей политической судьбе. Мы в Белом доме с удивлением наблюдали за тем, как он игнорировал Ельцина и мужественное сопротивление вокруг здания парламента, без чего бы он уже не был президентом. А завершил он свое политическое самоубийство тем, что на пресс-конференции 22 августа заявил, что остается коммунистом, хотя и слагает с себя полномочия генерального секретаря