Страница 63 из 64
Черт! Я стучу в дверь и смотрю на окно на втором этаже. Шторы задернуты, похоже, там так же безлюдно, как и вокруг.
Я опускаюсь на скамейку во дворике и задумываюсь. Кажется, я опоздала. Да мне и не стоило приезжать. Душу терзают сомнения: кто я такая, чтобы Эр-Джей меня полюбил? Разве я этого достойна?
Нет! На этот раз я не сдамся. Я буду бороться за него. Возможно, я проиграю, но буду знать, что не упустила свой шанс. Чтобы отвлечься, я решаю погулять, но каждые пять минут смотрю на часы. Давай же, Эр-Джей! Я должна тебя увидеть!
Я дохожу до сарая на пригорке и стоящего напротив трактора. На верстаке у стены разложены инструменты. Я беру и кладу на место молоток, потом плоскогубцы и отвертку. На рукоятке выбиты инициалы Роберта Уоллеса. Мамин подарок в память о Бобе.
А вот что-то еще лежит под верстаком. Я нагибаюсь. Металлический ящик. От ужаса волосы встают дыбом. Этого не может быть!
Я приседаю и протягиваю руку. Сердце сдавливает от боли. Передо мной ящик со снастями Боба.
Я боязливо оглядываюсь. Никого. Медленно, словно иду по топкому болоту и боюсь увязнуть, подлезаю под верстак. Опять мной движет желание обрести уверенность и определенность.
Сердце начинает биться сильнее. Может, это знак? Мне нужно увидеть, что там внутри?
Двумя руками я достаю спрятанный подальше от посторонних глаз ящик. Он на удивление легкий. Внезапно решение формируется в моей голове само собой.
Я спрячу его в багажнике машины, а потом выброшу, таким образом я смогу уберечь Эр-Джея от необходимости увидеть содержимое пластикового пакета. В следующую секунду я задеваю крышку, и она распахивается, становясь похожей на грозную пасть крокодила. Внутри лежит лишь ржавый замок и ножовка. Кто-то – скорее всего, Эр-Джей – уже раскрыл страшную тайну.
Красоту сада скрывает сумрак ночи и забирает тепло погожего дня. Достаю из машины свитер, накидываю на плечи и устраиваюсь за столом для пикника. Сложив руки, я кладу на них голову и принимаюсь разглядывать вишневые деревья, уже почти невидимые в темноте, потом смотрю на мерцающие вдалеке огни, но вскоре мои веки тяжелеют и опускаются.
Кто-то касается моего плеча, и я просыпаюсь. Несколько секунд хлопаю глазами, чтобы привыкнуть к кромешной тьме, и только потом мне удается разглядеть лицо.
– Эр-Джей.
Мне становится неловко. Он решил, что я сумасшедшая, раз притащилась сюда да еще заснула у его дома. Или – еще хуже – что я психопатка и преследую его. Внутренний голос советует бежать, ведь этот мужчина не желает меня видеть, он никогда меня не простит. О чем я только думала, когда собралась приехать? Нет. Я останусь. Я проделала долгий путь и так просто не сдамся.
Эр-Джей садится рядом со мной, прислонившись спиной к столу. Плечи наши почти соприкасаются, в то время как лица смотрят в разном направлении.
Я прижимаю руку к груди, желая унять сердцебиение, и заставляю себя повернуться и посмотреть ему в глаза.
– Прошу тебя, послушай, – говорю я, беру его руку и прикладываю к своей груди. – Сердце мое трепещет от страха перед тобой.
Он пытается высвободить руку, но я держу крепко.
– Я умоляю тебя, Эр-Джей, умоляю, прости меня. – Зажмурившись, я продолжаю: – Я боюсь умереть, потому что сейчас только ты решаешь, остановится ли это исстрадавшееся сердце или исцелится и будет биться.
Я отпускаю его руку, и он кладет ее на колено, не отводя при этом взгляда. Я не выдерживаю и отворачиваюсь, мечтая сейчас оказаться где-нибудь в другом месте.
У меня ничего не получилось. Все кончено. Я буквально отдала ему свое сердце, а он все молчит. По щекам текут слезы, надо прийти в себя и поскорее бежать отсюда. Я не хочу, чтобы он видел, как я плачу.
В этот момент Эр-Джей обнимает меня за талию. Я поворачиваюсь и вижу, как теплеет его взгляд. Потом он улыбается и проводит пальцем по моей щеке.
– Я сегодня преодолел путь до Чикаго и обратно, а ты только плачешь.
У меня перехватывает дыхание.
– Ты был в Чикаго? Сегодня? Ради меня?
Он кивает.
– Одна девушка как-то сказала мне, что, если кого-то любишь, ни за что не захочешь от него отказаться.
– И поэтому ты приехал?
Эр-Джей берет мое лицо в ладони, и, когда губы наши встречаются, я закрываю глаза. Это мгновение становится воплощением всего, на что я надеялась – нет, во что верила. Я достаю из кармана камушек. За много месяцев я почти привыкла к нему, кажется, он даже перестал мне мешать. Впрочем, это ошибка. Этот камень символизирует тяжкую ношу.
– Я уже пыталась отдать его тебе в доме мамы, но, Эр-Джей, еще раз прошу тебя принять этот камень. Ты простишь меня?
На это раз он берет его.
– Да, я прощаю тебя. – Он проводит рукой по моим волосам. – Ты очень хороший человек, Анна. По-настоящему хороший.
Эти простые слова я мечтала услышать всю свою жизнь, пожалуй, они были бы приятны любому из нас. Горло сжимает от волнения, и я опускаю голову.
– Спасибо.
– Прости, что мне потребовалось так много времени, чтобы принять решение. – Он смотрит на камень. – Когда ты не можешь простить себя, сложно простить другого.
Я с ужасом жду, что он расскажет мне о ящике со снастями.
– Я никогда не говорил тебе о том, какова истинная причина, почему я занимаюсь Заком и Иззи.
– Они твои дети? – решаюсь спросить я.
– Нет. – Он покусывает нижнюю губу. – Их отец работал у меня. Он часто напивался в рабочее время, после десятка предупреждений я его уволил. Он умолял дать ему последний шанс, но я и слушать не желал.
– Ты сделал то, что был должен.
Эр-Джей вертит пальцами камень, разглядывая.
– Ну, я вполне мог этого и не делать. Рассел купил по дороге домой бутылку «Джек Дэниелс», заснул на полу в кухне и больше не проснулся.
– О боже… Эр-Джей…
– Ему требовалась помощь, а я просто отвернулся.
Я беру его за руку.
– Не кори себя. Прости. Теперь я понимаю, это единственное, что мы можем сделать.
Мы несколько минут молчим, взявшись за руки, и Эр-Джей поднимается.
– Пойдем, – говорит он мне. – Я хочу тебе кое-что показать.
Он ведет меня через стоянку вниз по дорожке из гравия. Я радуюсь, что мы проходим мимо сарая и он ничего не говорит о ящике Боба.
Мы идем по темному саду, и он рассказывает мне, что встретился в Чикаго с моей мамой.
– Я не мог поверить, что ты уехала, сказал ей, что возвращаюсь, и взял с нее обещание не звонить тебе. Хотел сделать сюрприз. Я гнал машину со скоростью девяносто миль в час без остановки до самого дома и очень боялся, что ты меня не дождешься.
– Я бы дождалась, даже если пришлось бы ждать вечность.
Он тянет меня за руку и целует ладонь.
– Я не понимала, почему ты закрыл винодельню в субботу, – улыбаюсь я. – Ведь летние выходные дни особенно ценны.
– Веришь ты мне или нет, но впереди у нас самый лучший год в жизни, – усмехается Эр-Джей. – А если мне удастся найти хорошего пекаря, я стану богачом. Не посоветуешь кого-нибудь?
– Конечно. Это я. Но учти, я работаю только в паре с мамой.
– Правда? Тогда считай, у вас есть работа.
Мы проходим еще сотню ярдов и останавливаемся у гигантского клена.
– Он твой, – говорит Эр-Джей и гладит ствол дерева. – Мы ждали тебя.
Футах в двенадцати над землей я вижу домик в ветвях. На глаза наворачиваются слезы.
– Это… для меня?
Он кивает.
Я бросаюсь ему на шею и целую в щеки, губы, лоб. Эр-Джей смеется, поднимает меня и кружит. Наконец он останавливается, и я беру и устанавливаю лестницу.
– О нет, – останавливает меня Эр-Джей. – Без секретного пароля ты туда не попадешь.
– Ладно, – киваю я. – Скажи мне пароль.
– Ты сама знаешь. Ты раньше мне говорила. Подумай.
Я улыбаюсь и вспоминаю наш ужин, в тот день я рассказала ему о своей детской мечте. Эр-Джей спросил меня о пароле, а я выпалила, что у меня есть любимый мужчина.