Страница 42 из 52
— Не пришлось, — схитрил Новиков.
— Силен лейтенант, — ухмыльнулся Карев. — Все дырки облазит, все кустики обшарит, а найдет... Сквозь землю видит... Со дна моря достанет. Пыл его приходится охлаждать.
— Строгий, — сказал Прохор.
— Может, познакомитесь? — улыбнулся уголками рта Карев.
— Не хотелось бы, — почесал за ухом Прохор. Оба рассмеялись.
— Разрешите идти, товарищ полковник?
— Отметьте пропуск в приемной. До свидания. — Карев подал руку. — Я позвоню Крапивину, замолвлю словечко. Ну, желаю хорошей службы.
Прохор повернулся и вышел из кабинета.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
В июне здесь почти не бывает ночей. На час-полтора опустится на землю серая пелена, и опять, глядишь, на востоке начинает светлеть, небосвод покрывается нежной, с оттенком синьки белизной. И еще задолго до того, как над горизонтом появится оранжевый шар, на небе властвует предутренняя заря, играет всеми красками радуги.
Крапивин, приехавший на аэродром раньше обычного, стоял посередине взлетно-посадочной полосы, глядел на зарю, вдыхал густо настоянный на аромате клевера воздух и невольно вспоминал, как он, будучи еще мальчишкой, ездил с отцом в ночное и вот так же, как сейчас, любовался красками летнего восхода. Отец будил всех мальчишек и кричал, похлопывая в ладоши:
— Не проспите, сони, такую красоту. Век больше не увидите. Смотри, Ванька, и запоминай, какая у нас заря.
Ребятишки, беззлобно спросонья ворча на отца, кулачонками продирали глаза, сопели носами и приходили в восторг от предутренней зари:
— Впрямь, дядь Вань, красотища какая!
В те далекие детские годы Ваньке Крапивину казалось, что при восходе солнца даже лошади переставали жевать сочную траву, замирали на время и в их глазах отражались фиолетовые звезды.
— Гляди, Ванька, — показывал отец в сторону леса. — Вот-вот покажется солнце, большое-пребольшое, и оно принесет нам добрый, погожий день.
И Ванька смотрел на изумрудную кромку леса, приставив узкую ладошку ко лбу.
Из-за леса, над самой его горбинкой, вставало солнце, быстро отрывалось от земли, и отец, тряхнув бородкой, командовал:
— Ну, полюбовались — и будя. По коням!
Все быстро садились на неоседланных лошадей, и они, сытые, взыграв, махом доносили ребят до села...
Крапивин посмотрел на черневший вдали газик. Шофера не было видно: он, очевидно, спал. Иван Иванович не стал будить его. Сделал несколько шагов по бетонке, снова поглядел на зарю. «И тогда небо полыхало вот таким же огнем», — подумал Крапивин.
И вспомнился ему 1941 год. Его, лейтенанта, только что окончившего училище, направили в городок на Украине, недалеко от которого базировалась истребительная часть. Прибыл в начале июня, успел слетать несколько раз на самолете И‑16, и вдруг — война. В первое же утро на городок налетели вражеские самолеты и Крапивину пришлось принять бой. Поднялись парами навстречу фашистам, врезались в строй бомбардировщиков, разогнали их, но тут подоспели немецкие истребители, прикрыли бомберов, начали поливать наших из пулеметов. Жарко пришлось. Потрепали наших. Ивана Крапивина подбили, вынужден был на соседний аэродром сесть. А тут опять новая волна бомбардировщиков нагрянула и сыпанула бомбы по городку, точно, без промаху сыпанула. Запылал городок, на несколько километров поднялось в небо пламя, затмило горизонт дымом и огнем...
Крапивин тряхнул головой, очнулся от воспоминаний, посмотрел на запад. Там из-за горизонта выползала туча. Она была похожа на огромную, с рваными бугристыми краями сизую сливу. «Страшная, — подумал Крапивин, — такие бывают с градом».
Иван Иванович направился к машине. В дежурном домике погасили свет. Радиолокатор усердно ощупывал своими граблями-антеннами западную часть неба. В ближайшей деревне прогорланил проспавший, наверное, все на свете старикашка петух.
Шофер, заслышав шаги, нажал на стартер, приосанился.
— Какую зарю проспали! — сказал Иван Иванович и велел ехать к дежурному домику.
— Малость комарика придавил, товарищ подполковник. — Шофер включил скорость, и газик помчался по бетонной дорожке.
— Живете по поговорке: «Солдат спит — служба идет», — упрекнул его Крапивин.
Шофер ничего не ответил.
— Так всю жизнь можно проспать, — ворчал Иван Иванович.
— Профессиональная привычка, товарищ подполковник. — Шофер подрулил к домику.
— Понимаю, — сказал Крапивин, — устаете.
— Мне-то что, вам трудненько, товарищ подполковник.
— Ничего не попишешь, пожалуй. — Иван Иванович легко спрыгнул на землю. — Служба, брат. — И, хлопнув дверцей, добавил: — Профессиональная привычка.
Крапивин направился к домику. Навстречу ему вышел командир дежурной эскадрильи, доложил, что ночью было спокойно, никаких происшествий не случилось.
Прошли в домик. Трезорка, вытянувшись, смачно зевнул, начал ластиться к ногам Крапивина.
— Значит, никаких происшествий, — сказал Крапивин и опустился на стул.
Вдруг зашипел репродуктор, и голос дежурного оповестил:
— Внимание! Направление номер один — цель. Высотная... Курс... Скорость...
Направление № 1 — самое опасное. Именно оттуда можно больше всего ожидать неприятности.
— Дежурному звену — на старт! — отдал распоряжение Крапивин и тут же доложил о появлении цели полковнику Буркову.
Через несколько минут в динамике раздался его голос:
— «Третий», «Третий»! Цель перехватывает «Первый». («Первый» — позывной командира соседнего полка.) Своих не поднимайте, — зычно отдал распоряжение полковник.
Иван Иванович приказал летчикам быть наготове и вместе с дежурным штурманом стал наблюдать за воздушной обстановкой. Соседние летчики — пара истребителей — быстро шли на сближение с целью. Их наводила, по-видимому, опытная рука, Крапивин и его наведенец по-хорошему завидовали им. «Правильно решил Бурков, что поднял их, — думал Иван Иванович, — здорово, черти, работают на потолке».
«Первый» то и дело докладывал Буркову об обстановке, о местонахождении самолетов.
— Не слепой, вижу, — нетерпеливо оборвал его Бурков. — Пусть на виражах смелее действуют, да поплотнее друг к другу.
Крапивин улыбнулся и подумал: «Бурков входит в свою роль».
Иван Иванович перенес взгляд на локатор: на экране появилась новая точка. Она быстро пересекла, как можно было судить по расстоянию, границу и, прикрываясь складками местности и лесом, пошла в глубь территории. Штурман тоже заметил цель и, определив данные, доложил командиру. Крапивин, включив микрофон, немедленно сообщил о появлении новой цели Буркову. Полковник немного помолчал, очевидно оценивая обстановку, потом, слышно было, шумно вздохнул, скомандовал:
— «Первый», «Первый», поднимите еще пару и атакуйте новую цель. — Бурков указал координаты.
Крапивин видел, как с соседнего аэродрома поднялись истребители, и вскоре на экране появились две новые метки, взявшие курс на юг, навстречу нарушителю. «Что же происходит там, на высоте? — думал Крапивин и посмотрел на экран. — Наши истребители сблизились с целью, а та, улучив момент, сделала разворот и — наутек к границе!»
— Достать! — вспылил Трифон Макеевич. — Непременно перехватить!..
Командир соседнего полка, нервничая, взял на себя руководство перехватом. Он то и дело подавал в микрофон команды, и наши самолеты, форсируя турбины, постепенно настигали лазутчика.
— Так, так! — сльшнался голос Буркова. — Нажми, еще нажми!
Но нарушитель вдруг сделал резкую свечу и скрылся за той самой тучей, что утром выползла из-за горизонта.
— Упустили, неучи, — зло сказал Бурков и приказал вернуть самолеты на посадку. — Смотри, «кукурузника» не проворонь. Заставь приземлиться. Приземлиться заставь. — Полковник говорил на высокой ноте, в голосе его звучал металл.
Тем временем низколетящая цель шла над пунктами, где размещались советские воинские части. Крапивин заметил: нарушитель поставил искусственные помехи — экран радиолокатора заморгал, заиграл различными блесками, но операторы «вели» нарушителя все же без провалов.