Хочу домой

— Да куда мне, ладно, спасибо мил человек, — поклонился Дюк и пошел прочь видимо от здания стражи.

— И тебе не хворать, отец, — страж еще какое-то время взглядом провожал бородатого старика, пока не потерял среди горожан.

— Пользователь, вы в розыске, — сказал очевидное имплант.

— Осталось понять почему именно. Если разыскиваемый наемник может сидеть у всех на виду, а за его убийство не дают награду, а начинают розыск, то что-то в Датском королевстве не так.

— Пользовтаель, я сомневаюсь, что местное государственное образование имеет какие-то связи с Данией.

— Рад за тебя, — пробурчал Дюк и пошел все дальше.

Ему не хватало информации и он старался собирать ее всеми доступными образами. Спрашивал у лавочников и торговцев цены на продукты, почему никто не охотиться например в ближайшем лесу. Оказалось, что именно тот лес, в котором упал самолет Дюка, считали чуть ли не проклятым из-за обилия различных кусачих тварей. Люди остались в этих краях по началу из-за речки и огромной равнины на которой выращивали местные злаки, отдаленно похожие на смесь пшеницы и гречки, а потом стали наведываться в лес за дровами и древесиной для кораблей.

В мастерские Дюка не пустили. Цеховой люд строго соблюдал режим секретности и кого попало к себе в цеха не пускал. Война на дворе, да и конкуренты не дремлют. Поэтому агенту пришлось искать обходные пути, лазая по крышам, только и здесь пришлось быть аккуратным. Раз в полчаса примерно над городом пролетали люди. Прям как та девушка, которая подарила Дюку кольцо, они что-то или кого-то выискивали в городе, всматриваясь в кривые улицы.

Местные мастера пользовались в основном водными колесами, но местами как топливо уже появился уголь. Местные фабрики в основном тянулись вдоль главной реки, попутно обрастая высокими кирпичными трубами, которые как бы врастали в грудную клетку.

Дюк более менее разобрался в местной валюте, состоящей из самых крупных золотых, основных серебряных и мелких медных или железных монет. Он явно переплатил в той харчевне. Снять кровать на неделю в каком-нибудь среднем заведении можно было и за серебряную. Дороже всего в городе стоила новая одежда из хороших тканей и с красками, недвижимость и стройматериалы. Не смотря на запах войны в воздухе, люди предпочитали нанимать управляющих или оставлять часть слуг, чем продавать дома.

— Эх, кто бы навел здесь порядка, — пожаловался проходящий рядом с Дюком старик.

— А что так отец? — спрочил Дюк, который сел на крыльцо старого дома, чтобы перекусить чем-то отдаленным похожим на чебурек.

— Так как крысы расплодились, хоюд всякие, вечером и утром невозможно домой или на работу зайти. Вон, — он показал на отряд крепких мужчин с тяжелыми инструментами в руках, которые шли по улице, — приходиться цехами собираться. А кто без цеха? Эх, война треклятая.

— А стражи? — поинтересовался Дюк.

— А что стражи? Они сами по ночам лишний раз не выходят. Не повезет тому, кто ночью решит погулять, если маги будут пролетать или военные рядом пройдут то бока всегда намнут, да в каталажку до утра бросят.

— А что же они и днем не дежурят, если стража такая плохая?

— Да, солдатики то на базах в основном, учаться, укрепления строят, — продолжил объяснять дед.

— Я на главной площади видел плакаты от стражи.

— Пфф, — громко засмеялся дед, да так, что челюсть пришлось держать, ато выпала бы, — ты не местный?

— Неа, — честно признался Дюк, — только пришел в город, по приглашению.

— Это кто же тебя так не любит, что пригласил? Впрочем, не отвечай, не мое это старческое дело, — махнул рукой старик, — плакаты вешают потому, что за это им платят владельцы лавок и фабрик. А то, что половину из этих поганцев контролируют стражники, то это уже другой вопрос.

— Так получается, чтобы получать награду за головы, лучше идти к владельцам фабрик и лавок? — у Дюка появилась идея.

— Ага, если найдешь их, половина уже уехала и оставила управляющих. Некому не хочется сидеть в осаждённом городе, а до этого недолго осталось, уж поверь.

— Понял отец, спасибо за науку, может помощь какая нужна? — Дюк решил воспользоваться моментом.

— Отчего ж, нужна, нужна, проводи старика, — и он протянул локоть.

Так Дюк попал в квартал, где поколениями работали мастера. Часовщики, партретисты, музыканты, скульпторы, стоматологи и тому подобный люд, который сейчас переживал не лучшие времена.

— Тебе сынок если зубной понадобиться, то обращайся, — старичок показал на вывеску в виде зуба.

— А много зубному платят? — в шутку спросил Дюк.

— Не больше, чем за голову какого-нибудь отпетого гада, — ответил старик и скрылся в темном доме.

***

Ветер гнал сор по земле в сторону широкоплечего горожанина. Дюк возвращался с охоты. Он оставался в стенах города и ходил за самыми опасными хищниками, с которыми только сталкивался. Солнце висело высоко и хорошо освещало пустынный район с одинокими и тихими хижинами. Давно никто не занимался окраиной города. Бедные, больные и голодные люди находили приют в заброшенных развалинах.

В старом доме Дары стояло тепло. Во дворе висела сохнущая одежда. В окнах появились новые стекла. Из трубы шел дым. Уголок тепла посреди холодного камня и серой земли.

Агент зашел в светлую прихожую. Уличная дверь весело скрипнула, приветствуя добытчика. В лицо ударила приятная атмосфера уюта и запах горячей ухи.

— Имплант, пометка: смазать дверь.

— Принято.

Он бросил у входа связку хвороста и дров. На спине агент нес связку крупных рыб из океана. Из гостиной вышла Дара. Ее щеки залились румянцем, да и в целом женщина порхала как переродившаяся фея. Новое платье отлично сидело на стройной талии. Болезненная худоба, глубокие морщины и синяки под глазами прошли как страшный сон. Дюк готов поставить все деньги, что девушке нет и тридцати. Его одарили светлой как жемчуг улыбкой.

— Уже пришли?

— Да. Сегодня быстро. Поставите ванну? Пришлось полазить в грязи.

— Конечно, правда, вода кончилась. Я постирала вещи и все истратила.

— Я наберу, ничего страшного, — Дюк сбросил полушубок. Грязь комьями застыла и обвалилась от падения. Он сбросил толстую рубашку. Босиком в галифе и тельняшке агент пошел набирать воду к городской реке. Дом стоял у самой крайней стены и идти нужно не больше десяти минут. Снег приятно обжигал черствую как наждачка кожу. Крепкие мышцы перекатывались под тонкой тканью. В реке отразилось смуглое лицо, нос с горбинкой, густые брови. Агент тронул сломанное в драке ухо.

На берегу рыбачил местный старичок, он сразу узнал Дюка.

— Привет, опять раздетый?

— Закалка. Клюет?

— Да куда там. Дюк зайдешь на неделе? Крыша совсем прохудилась, а старческих сил не хватает.

— Конечно, только сначала к вашей соседке, у нее лестница уже разваливается.

— Отлично! Я найду что-нибудь. А то нельзя так…

— Глупости. Даже не берите в голову, ладно я пойду, ужин стынет.

В этот дом приятно возвращаться: мягкая кровать, вкусная еда, свободное время и никаких выстрелов. Он поставил котелок с супом на печку, а сам поднялся к себе в комнату. Дара на улице вешала чистые вещи, снимая высохшие. Агент улыбнулся, проходя у окна.

Дюк открыл книгу. Девушка показывала ему, как читаются буквы и работает грамматика. С помощью импланта он запоминал быстрее, чем в свои юные годы. Агент уже с трудом вспоминал все языки, которые выучил в университете в те годы.

***

Двадцать лет назад.

В штабе Центрального разведывательного управления сотрудники собрались перед настенным телевизором. Журналист стоял под горящим небоскребом. Полиция и пожарные пытались эвакуировать людей. Оператор поднимает камеру и второй самолет врезается в здание. Крики заполняют студию, улицу, центральное управление.

Молодой агент молча смотрит, как рушится здание, поднимая облако пыли.

— Ты же новенький? Дюк?

— Так точно, — агент не сразу понял, что рядом стоит начальник оперативного отдела. Большая часть управления занималась анализом полученных данных и только кусочек фактическими операциями. Можно еще было вспомнить о целой толпе советчиков и представителей других структур, но пока они не мешали работать, о гостях старались не вспоминать.