Сплетенные пожаром

Дикий испуг и сердце стучится где-то в горле. Я таращила от страха на него глаза, не понимая, зачем он здесь.

Он жестом показал, чтобы я не кричала, я кивнула, он осторожно убрал руку от моего рта.

— Какого черта, Крис? Что ты тут делаешь? — возмущенно, но как можно тише спросила я.

Он сел обратно на стул и с пьяной улыбкой на лице, пожимая плечами, ответил:

— Я сам не знаю, я вообще уже перестал понимать себя и слушать свою голову.

Он опять привстал, приближаясь ко мне. Я лишь вжалась в кровать со всей силы. Он убрал прядь волос с моего лица и заглянул мне в глаза:

— Я хочу знать, что ты чувствуешь. Я хочу верить, что не сошел с ума. Что ты тоже, как и я…, - он наклонился и поцеловал меня.

В этот раз это было не просто прикосновение, это был настоящий дурманящий и нежный поцелуй. Я таяла, а сердце отказывалось протестовать, оно просто сдалось и тихонько танцевало в груди.

Языком он приоткрыл мои губы, коснувшись моего языка. Прикусил нижнюю губу. Теряя сознание, я отвечала на его поцелуй.

— Мне нравится, как ты называешь меня, — он отстранился и с нежной улыбкой произнес, — Крис…

Кристиан встал, вышел из моей комнаты и закрыл дверь.

До утра мне так и не удалось уснуть, сердце ныло, требовало продолжения. А голова, хоть и была в тумане, все равно понимала, что все это не правильно, что нет будущего у этих чувств. От этой мысли сердце опять больно ударилось.

Но, Боже, какой он красивый! Такой нежный, его губы… Руки…

Я схожу с ума…

Глава 8

Я проснулась, когда солнце уже было в зените. Разлепляя глаза, чуть ли не руками, меня обожгло мыслью: Фрэнк!

Я подорвалась в кровати, ощущая вину перед питомцем. Стараясь найти его в комнате, я металась, как раненная антилопа. Потом я выбежала прямо в сорочке в коридор. Я бежала вниз по лестнице, не замечая косых взглядов прислуги.

— Марта, — с дикими воплями и такими же глазами, я подбежала к ней, — где Фрэнк?

— О, не волнуйтесь, мисс Джейн, Кристиан услышал жалобный вой песика и решил вывести его на прогулку, чтобы не мешать Вашему сну, — добродушно улыбаясь, ответила Марта.

Порядочная леди взяла бы себя в руки, поднялась к себе в комнату и привела бы себя в порядок, а я, как бешеный кролик, рванула в таком виде в сад, естественно босиком. Пока я неслась на набережную, споткнулась о корягу, торчавшую из песка, и рухнула на землю всем своим туловищем. Поднявшись, я все-таки добежала до Криса. Он повернулся ко мне, а на лице изобразился взгляд с нотками непонимания и даже немного брезгливости. Может это и было в тот момент лучшей оценкой моего внешнего вида: всклокоченные волосы, местами в песке, сорочка, тонкая бретелька которой сползла с одного плеча, она местами, кстати, тоже была в песке, босые ноги, на коленках, локтях и ладонях все тот же сыпучий материал, бешеные глаза и дыхание, как у разъяренной гориллы. Но в тот момент мне очень не понравился его взгляд.

Оценив меня, Кристиан закатил глаза и молча отдал мне поводок.

Уходя с набережной, он кинул через плечо:

— Не хочешь ухаживать за псом, отдай в приют, там ему будет лучше.

Я была в бешенстве! От злости сжала кулаки до побелевших костяшек и зубы до крошки эмали. Он же сам не дал мне выспаться, а тут такие фразочки! Да и потом, какое ему дело до моего пса?! Я сверлила его спину, пока моих ног не коснулся мокренький носик.

— О, малыш, — расплылась я в виноватой улыбке, — прости меня, мой дорогой…

Я схватила его на руки и зарылась лицом в его шерстку, поглаживая по спинке. Фрэнк извивался на моих руках и повизгивал от восторга. Прижимая к груди самое дорогое, что осталось на этом свете, я отправилась к дому.

Слава Всевышнему, что до моей комнаты мне никто не попался на пути, иначе вызвали бы экзорциста.

Поднявшись в комнату, я сначала искупала песика, а потом принялась себя «воскрешать».

Завтрак я пропустила, поэтому на обед я торопилась, живот уже предательски урчал. Марта предварительно обходила весь дом, чтобы уточнить, кто будет обедать, а кто нет. Поэтому окончив все экзекуции над собой, надев удобные брюки и приталенную блузку с коротким рукавом, спустилась в столовую.

Я нисколько не удивилась, что этот хам сидел в столовой. А он скорчив лицо, как будто от меня воняло, как от помойки, стремительно удалился из столовой. Каково же было мое удивление, когда я увидела, что обед его был почти не тронут. Я вообще ничего не понимала… То чуть не в любви признается, вламывается ко мне в комнату посреди ночи, то шарахается, как от чумы бубонной…

От возмущения и, видимо, от голода я проглотила обед и даже не заметила.

Потом я решила отвлечься, таким свойством в моей жизни обладали книги. Не перестану благодарить создателей письма, букв и бумаги. В них может существовать любой мир, любое существо, любые эмоции. Когда погружаешься в эту атмосферу, живешь с героями их жизнями, кажется, что это реально, чувствуешь их боль, страх, любовь, преданность, страсть. В книгах можно много чему научиться, в книгах все становится ясно и от этого возникает ощущение, что не может быть в мире проблем, с которыми ты не справишься, как главный герой романа. Читаешь о том, как герои не могут признаться друг другу во взаимных чувствах, ты искренне желаешь им найти в себе силы, найти ответы на вопросы и просто напросто сказать вслух все свои мысли, при этом думаешь, что если будет у меня такая ситуация, я обязательно поступлю по-другому. Однако жизнь не такая сладкая, как грезы навеянные любимой книгой.

В саду возле дома, как в городском парке, под яблонями расположились несколько скамеек на приличном друг от друга расстоянии. Я заняла одну из них, самую дальнюю. Здесь в тени большого дерева, казалось, будто мир вокруг растворился и я осталась совсем одна, наедине сама с собой. Я открыла книгу и погрузилась в мир грез, высоких эмоций и безграничной фантазии, которая порой заводит героев в такие тупики, что выход очевидно остается только один, при всех огромных возможностях автора закрутить сюжет. Зачитавшись, я не сразу услышала голоса в саду. Немного наклонившись вперед, увидела, что на одной из скамеек «поедают друг друга» Ирэн и Кристиан, при этом что-то шепчут на ушко друг другу и смеются. Меня сковал шок, я замерла и продолжала наблюдать. Одна из рук Криса лежала на спине девушки, а вторая блуждала по ее телу так, будто он что-то втирал в него, сжимал грудь, ягодицы, покрывая поцелуями лицо, шею, ключицы. Из ее губ вырывались глухие стоны. Кристиан заметил мое внимание и ехидно улыбнулся, глядя на меня, не отрываясь от своих занятий. Я отскочила обратно на скамейку, сердце забилось.

«Господи, какой позор!», — я зажмурилась.

Но не растерялась, схватила книгу и, резко подскочив на ноги, двинулась в сторону дома, мимо этой парочки.

— Снимите себе номер или идите в свою комнату! Сад все-таки общее место, — как можно презрительнее фыркнула я.

— А что ты так морщишься? Неужели забыла уже как это, а? — с довольной ухмылкой кинула мне в спину Ирэн.

Кровь во мне забурлила, я почувствовала себя кипящим чайником, для наглядности не хватало только чтобы «крышечка» с моей головы подлетела вверх от потока горячего пара. Я резко развернулась и бросилась к их скамейке, подбежала к Ирэн, и, тыча пальцем ей в лицо, очень громко прошипела:

— Тебе лучше не задирать меня, стерва! Ты меня очень плохо знаешь! — последние слова растянула по слогам.

Боковым зрением я наблюдала, как у Криса вытянулось лицо, но он как будто опомнился и его взгляд стал равнодушным. Я также резко отошла от них и, отчеканивая каждый шаг, покинула сад.

В комнате я немного отдышалась, успокоилась. Рухнула на кровать и принялась разбирать последние несколько дней на атомы. Я все никак не могла связать, что происходит с Кристианом, его слова и действия явно противоречили друг другу. Я знаю устойчивое выражение «От любви до ненависти один шаг», но не могла понять, а может быть так, что шаг вперед к любви, потом шаг назад, потом опять вперед? У меня ответа не нашлось, но я серьезно задумалась над этим и не заметила, как отвлеклась от основной темы своих размышлений. Я пыталась рассуждать логически, потом интуитивно, потом с позиции душевнобольных людей и поняла, что последняя версия более правдоподобно сейчас охарактеризовывает поведение Кристиана.