Страница 23 из 35
Мы вернулись к тому, что он не может просто взять меня за руку, когда мы идем по улице, потому что увидит весь город. Боже, я даже не могу рассказать об этом своей лучшей подруге Кэти, потому что не знаю, что «это» значит для меня.
Мы застряли вместе, планируя эту вечеринку, потом у нас был невероятный секс, который привел к еще более невероятному сексу.
Но те два дня, которые мы провели вместе, казались мне чем-то большим, чем просто секс.
Такое ощущение, что он медленно пробирается в мое сердце, и мне страшно подумать, что это может означать.
За двадцать четыре часа, прошедшие с тех пор, как мы вернулись домой, он приходил мне в голову больше раз, чем я могу сосчитать, и уж точно больше раз, чем я хочу признавать.
Мы многое вычеркнули из нашего списка, и хотя нам еще многое предстоит сделать для подготовки к вечеринке, теперь это в основном то, с чем каждый из нас может справиться самостоятельно.
Я со стоном опускаю голову на диван, крепче сжимаю в руке бокал с вином и молюсь, чтобы красное мерло не расплескалось на пол. Это не первый мой бокал за вечер, потому что я только что провела выходные взаперти с самым сексуальным мужчиной в городе, с его похотливым языком, с его божественным телом. Мужчина, к которому я, возможно, начинаю испытывать настоящие чувства, но, о, подождите, наши семьи враждуют уже несколько десятилетий, и мы, по сути, родились, ненавидя друг друга.
Все просто замечательно.
На подлокотнике дивана завибрировал телефон, и я беру его, делая очередной глоток мерло.
Мама: Как продвигается подготовка к вечеринке? Твой отец не очень хорошо воспринял новости, но этого следовало ожидать. Я пытаюсь сгладить последствия, но ты же знаешь, какой он, когда дело касается семьи Пирс. Он планирует закрепить новогодние декорации в земле из-за прошлогодних неприятностей.
Да, по крайней мере, кто-то в нашей семье все еще недолюбливает семью Пирс, потому что я, например, думаю, что могу влюбиться в нее, и я уже знаю, что результат будет катастрофическим.
Я: Все хорошо. Все должно пройти без заминок.
Как только я нажимаю кнопку «Отправить», раздается звонок в дверь, и я устало вздыхаю.
Наверное, исполнители колядок, больше некому. Очевидно, что это не мои родители, так как мама в данный момент переписывается со мной, и она редко переступает порог моего дома. Так что я не знаю, кто еще может заглянуть ко мне так поздно.
Я кладу телефон на край стола и иду к входной двери, открывая ее одной рукой, в другой у меня бокал с вином.
Я совершенно не готова к тому, кто окажется по ту сторону, и мои глаза расширяются от удивления.
― Джексон?
Он ухмыляется. ― Привет, Снежинка.
Я даже не пытаюсь его поправить, потому что слишком занята его разглядыванием. Он одет в черную толстовку с капюшоном и темно-серые спортивные штаны.
Он ― именно та причина, по которой серые треники ― эквивалент порнографии для женщин. Я практически вижу очертания его члена, который смотрит на меня. Мне нужно больше вина.
― Дай мне сначала войти в дверь, женщина. Боже, я чувствую, как ты раздеваешь меня своими глазами, ― поддразнивает он.
― Прости! Я просто не могла сдержаться, ― отвечаю я, закатывая глаза и подавляя хихиканье. ― Ты и твое эго. Но ладно, ладно, я просто любовалась твоими серыми трениками.
Только тут я понимаю, что у него заняты руки, и тут же включаю свое гостеприимство.
Эмма, как ты можешь держать его на пороге в холоде.
― Блин, заходи, заходи, извини! ― Я пищу, открывая ногой дверь пошире.
Джексон заходит внутрь и окидывает взглядом гостиную, застыв на месте. ― Эмма Уортингтон, что ты скрывала от меня.
Ну, может быть, кое-что…
Я пожимаю плечами и поворачиваюсь к своей гостиной, которая является воплощением уюта. Когда я росла, наш дом был прекрасен. Большая лестница, мраморные полы, дорогие картины по всему дому. Красиво, но… как-то холодно. На стенах никогда не было фотографий, за исключением, конечно, семейного портрета, который висел в столовой. Никаких личных штрихов.
Я всегда знала, что хочу, чтобы мой дом был противоположным, не таким официальным и более теплым, поэтому, возможно, я немного… переборщила?
С рождественскими украшениями.
Моя елка огромна и занимает весь дальний угол гостиной. Она украшена в традиционных красном и зеленом цветах с вкраплениями золотого и белого, вокруг ее основания ездит винтажный красный рождественский поезд, а на верхушке красуется сделанная на заказ звезда. Портал камина украшен еловой гирляндой, вязаными чулками ручной работы и множеством щелкунчиков, которых я собирала на протяжении многих лет. На окнах ― гирлянды, на диване ― праздничные подушки с оленями, а на столике у входа — моя любимая рождественская деревня с маленькими фигурками жителей, которых я собирала на протяжении многих лет. Это действительно мое самое ценное имущество.
И это только моя гостиная.
Практически на каждой поверхности моего дома есть какое-либо украшение, и мне это нравится. Здесь я чувствую себя хорошо. Мое безопасное место.
― Да, но ты никогда не спрашивал, ― отвечаю я, пряча улыбку за ободком бокала с вином, когда делаю глоток. ― Ну что, теперь у нас будут неожиданные визиты?
Мы идем на кухню. Он ставит на стол упаковку пива и бумажный пакет и пожимает плечами: ― Похоже, я скучал по твоим оскорблениям.
― Похоже, мне этого тоже не доставало.
Его глаза искрятся от удовольствия. ― Ну, тогда хорошо, что я здесь. Я решил зайти и заставить тебя посмотреть со мной рождественский фильм. Если только у тебя нет других важных планов?
Я окидываю взглядом свое одеяние: пара старых треников с маленькими Рудольфами и старая мешковатая футболка со школьных времен. Мои волосы практически превратились в крысиное гнездо, и я совершенно не накрашена.
― О, я как раз собиралась пойти выпить. Разве не видно по этому прикиду? ― Я смеюсь. ― Я выгляжу так, будто только что вылезла из постели.
― Ты выглядишь сексуально в чем угодно, ― говорит он, подходит ближе и берет у меня из рук бокал с вином, а затем аккуратно ставит его на остров рядом с нами. ― И я чертовски соскучился по тебе, Эмма.
Сердце колотится в груди, и я киваю. ― Я тоже по тебе скучала.
Джексон скользит руками по моей челюсти, обнимая ее, и опускает свои губы к моим, целуя меня так, словно не видел меня несколько дней, хотя прошло всего двадцать четыре часа.
Часть меня хочет сказать ему, что мы должны остановиться, что мы должны прекратить, пока еще можем, что это была всего лишь интрижка на выходные. Но еще большая часть меня знает, что это бессмысленно, потому что мое сердце уже вовлечено в это.
Он слегка отстраняется, проводит большим пальцем по моей челюсти, заглядывая мне в глаза. Ощущение… подавляющее и удивительное, когда мужчина смотрит на тебя так, как сейчас смотрит на меня Джексон. Но еще и пугающее, потому что я понятия не имею, что нас ждет в будущем.
Наши семьи ненавидят друг друга с самого нашего рождения, и я не думаю, что они смогут быть даже вежливыми, не говоря уже о том, чтобы ужиться вместе.
― Итак, кино? ― говорю я, прочищая горло. ― Я могу выбрать?
― Да.
Джексон берет пиво, а я доливаю вино, после чего мы возвращаемся в гостиную и устраиваемся на плюшевом диване.
― Ладно, как насчет «Эльфа»? ― говорит он, берет пульт и тянет меня к себе, пока я не оказываюсь частично на нем, прижавшись к его боку.
Он делает это естественно, без колебаний, и это заставляет мое сердце биться быстрее.
Быть с Джексоном — это кажется таким естественным… тем, что я всегда должна была делать.
Это ощущается правильным.
― Классика, несомненно, ― говорю я. ― Давай сделаем это.
Через секунду на экране появляется «Эльф», я прижимаюсь к Джексону, и мы проводим следующие несколько часов за просмотром классики, которую я так и не смогла увидеть в детстве.
Уже поздно, далеко за два часа ночи, если верить моим предположениям, Джексон растянулся подо мной, и из его груди раздался глубокий стон. Я задремала где-то на третьем фильме, и теперь мне слишком удобно, чтобы двигаться.