Птичья гавань

— Sorry. I forgot my drive license at home.

Полицейский отвечал, что все равно придется заплатить.

Тогда я говорил, что денег у меня нет. Или же говорил, что все мои деньги забрал другой полицейский двумя-тремя часами ранее. Их интересовало, сколько забрал другой полицейский. Я отвечал: пятьсот. Хорошо, езжай, говорили мне. Но я почти никогда не садился за руль выпившим или пьяным, поэтому легко отделывался. Насколько мне известно, тем, от кого разило алкоголем, приходилось платить больше, чем тем, кто просто катался без прав.

В мою последнюю рабочую ночь я возвращался домой часа в три. Полицейских я уже не рассчитывал встретить и удачно проехал опасный поворот. Но через километр они вдруг — двое — подрезали меня на здоровом мотоцикле, тот, что сидел сзади, выставил какую-то палку, и я чуть не улетел в кювет. Это был будний день, жена отдыхала дома, я ехал один.

— Где твои права? — спросили у меня.

Я ответил, что забыл их дома. У меня попросили тысячу. Я сказал, что денег совсем нет, и это было правдой.

— Поехали в участок, — сказали мне полицейские.

Тот, что был сзади, все время внимательно следил за мной, пока мы ехали. Ехали мы очень медленно, и я понял, что им лень заниматься мной, они ждут, когда я улизну. Но мне даже стало интересно, и я хотел прокатиться. Они сделали небольшой круг, потом остановились.

— Завтра имей с собой тысячу рупий. Я буду ждать тебя, — сказал легавый-пассажир.

На следующий день Игорь сообщил, что они с А. окончательно поругались. А. орал:

— Ты уволен! Вы все уволены! Вы не умеете делать бизнес! Теперь Игорь будет искать для себя новое место и откроет его уже в следующем сезоне. Мы должны были отработать перед отъездом в Непал еще несколько смен, но они отменились. Конечно, можно было остаться доработать в клубе, но Игорь нам был гораздо симпатичнее, чем А. Так что последние дни мы провели как обычные туристы: гуляли и выбирали подарки для друзей. Если мы встречали кого-то из постоянных клиентов клуба, те говорили, что ни за что не посетят место, которое по праву должно было остаться за Игорем. И высказывали надежду, что я и моя жена через полгода вернемся в Гоа и будем работать для них в новом клубе, который будет еще лучше, еще дружелюбнее, еще безумнее. В ходе одного из таких разговоров я вдруг подумал, что действительно уже хочу вернуться. С одной стороны, не терпелось уехать, с другой — хотелось скорей вернуться. Я часто тосковал по стройкам, магазинам одежды, складам, офисам и вообще всем местам работы, отдыха и городам, в которых жил.

11

Чтобы сэкономить и напоследок откушать колорита, мы поехали в аэропорт на автобусах. Первый, Сиолим — Мапса, довез нас быстро и без давки. Мы сели впереди, уложили рюкзаки под ноги, взяли по сумке на колени. Жену немного укачало, и я посоветовал ей смотреть в переднее окно, а не в боковое. В Мапсе мы пересели на автобус до Панджима. Салон уже раскалился, приближался полдень. Кондуктор все стучал по кузову и зазывал людей. Людей становилось все больше и больше, автобус нагревался все сильнее и сильнее. Водитель одновременно газовал и тормозил, на борт запрыгивал новый человек, автобус делал рывок, но опять останавливался. Гул вокзала уплотнял пространство до невыносимого, а кондуктор и водитель все не хотели упустить мифического последнего пассажира. Так они водили нас за нос полчаса. Каждый раз казалось, что автобус уже обязан рвануть в путь, чтобы сквозняк ворвался в салон. Мне стало душно, я часто теряю сознание от духоты и опять был близок к тому, чтобы свалиться под сиденье. Но мы наконец поехали. И тут же стало хорошо. Водитель беззастенчиво выезжал на встречную и грозно сигналил, разогнав автобус до восьмидесяти километров в час. Стало свежо от его опасной езды и воздуха, лезшего из окон и щелей.

В Панджиме на вокзале мы перекусили самосами, которых я съел штук пять, ведь, возможно, в жизни больше не доведется их поесть. Быстро нашли автобус до аэропорта. Кондуктор считал, что белым людям нельзя стоять, и, вопреки нашему it’s okay, заставил индийцев потесниться на задних местах. Проезд на трех автобусах обошелся нам в шестьдесят рупий. Такси бы стоило ровно тысячу.

Мы сдали рюкзаки в багаж, а в рюкзаках была вся наша одежда. — В Дели вам не нужно забирать багаж, — сказала сотрудница аэропорта. — Только в Катманду. Только. В. Катманду.

В самолете поняли, что сглупили. Кондиционер работал во всю мощь, было холодно, но на рейсе Гоа — Мумбаи — Дели пледы не были предусмотрены. Мы тряслись в своих шортах и терли друг другу конечности. Самолет взлетел и через час приземлился в Мумбаи. Добрал пассажиров и через два часа приземлился в Дели. Так мы опять оказались здесь. У нас была остановка двенадцать часов до самолета на Катманду, и в это лишнее время хотелось погулять по городу. Но было очень холодно. Восемь градусов, не больше, на улице ветер пронизывал до костей. У нас были лишь запасные футболки, которые мы тоже надели на себя, но это не очень помогало. Мы пришли в справочную нашей авиакомпании и за десять-пятнадцать минут смогли сформулировать свою проблему на английском:

— Нам нужны вещи. Вещи в багаже. Нам нужно получить багаж сейчас, в Дели, а не в Катманду, и потом снова его сдать.

Сначала мы рассказали это молодой девушке. Она несколько раз нас выслушала, поняла, что мы не отстанем, сколько бы она ни разводила руками и ни пожимала плечами, и позвала женщину постарше. Женщина постарше в свою очередь выслушала нас и позвала мужчину в черной форме. Тот по черному телефону позвонил в багажный отдел, пять минут говорил на местном языке.

После чего он положил трубку и сказал нам: — Impossible.

Почему мы не взяли одежду, спросил он. Мы ответили, что в Гоа уже теплые вечера. Работник в черной форме строго посмотрел на нас и сказал, что он был в Гоа. В конце февраля и начале марта там еще холодно вечером. Нет, ответили мы. Последние вечера были очень теплыми, можно гулять в шортах и футболках, и мы не подумали о том, что в Дели будет холодно. Но он не доверял нашей истории. Ладно. Мы махнули рукой. Я проматерился и успокоился. В аэропорту было не намного теплее, чем на улице, поэтому мы решили выбрать из двух зол большее. Раз мы попали в Дели, мы прогуляемся по его улицам. Вышли из здания аэропорта и побежали к автобусу. Куда нам? Мы не знаем. Хотим посмотреть город.

Кондуктор спросил:

— Что вы хотите посмотреть? — Не знаем. Дели.

Семьдесят пять рупий, сказал он. За одного или за двоих? С каждого. Ладно, я дал ему сто пятьдесят рупий.

Баснословные деньги. Два обеда в Tato’s. Такая же фашистская система, как и в российских аэропортах, за все дерут три шкуры. Автобус стоял с открытыми дверями, и мы мерзли. Мне уже не хотелось смотреть этот чертов город Дели. Жена тоже его уже ненавидела. Второй раз мы здесь, и второй раз все через задницу.

— Может, попросим наши деньги и вернем билетики? — спросил я.

Жена смотрела на меня, взвешивая. Но тут автобус поехал. Окна были заперты, щелей не было, и стало теплее, когда двери закрылись. Мы смотрели в окно, ничего там особенного не видя. Ехали вдоль фонарей по трассе. Темный вечер. На остановках мерзли и обнимались, ехали дальше.

Я резко сказал:

— Не хочу гулять по этому вонючему городу. Объявляю ему бойкот.

Жена согласилась:

— Валяй. Мне уже все равно.

Когда мы увидели в окно станцию метро, то встали с мест.

Кондуктор сказал:

— Вы куда? Еще рано! Скоро приедем в центр Дели!

— Нет, спасибо. Fucked up, — ответил я, имея в виду, что отношения с городом у нас не сложились.

На входе в станцию метро ветки Airport Expres нас просканировали на предмет наркотиков и оружия, обыскали и пожелали хорошего полета, попутно удивившись нашему летнему наряду. Мы сели в очень чистый поезд. Здесь было намного теплее, чем в автобусе, и я крепко уснул на двадцать минут. Поэтому от последующих часов в аэропорту у меня ощущение как от холодного непонятного утра. На последние рупии мы купили на двоих Veg. Thali в кафе, оно стоило ровно в четыре раза дороже, чем в Tato’s: двести сорок. Жена поела, накрыла ноги сумкой от ноутбука и уснула, сидя за столом. Часа два я изобретал себе ложе из стульев, ложился, не мог уснуть, вставал и искал новую позу. Удалось поспать и мне. Местные жители расстилали себе одеяла и спали на полу по всему аэропорту.