Страница 39 из 40
Когда происходит «плюс один».
Я начал расстегивать пуговицы на своей рубашке и вдруг замер в нерешительности.
— У тебя есть презерватив? — нашел я что спросить, лишь чтобы немного оттянуть точку, после которой возврата не будет.
Она указала мне на полку.
— Только они там давно лежат. Может уже не годные.
Я оторвал один презерватив «Дюрекс». Не знаю, тестируются ли они на животных. Про дюрекс мне ничего не было известно. Я знал, только что не тестируются «Лайф стайлс».
И пока я надевал презерватив, пока целовал Таню и гладил, я вспоминал, как мы с женой однажды ночью обошли несколько круглосуточных супермаркетов, пока нашли «Лайф стайлс». Сейчас же я пытался сбить прицел внутренней кинокамеры, чтобы жена не попадала в объектив, пытался думать о том, как день сменяется ночью, о весне и о звездном небе. Не думать о том, что за пределами этой комнаты. Только комната, обои, кровать, фрагмент города, который видно в окно, и его звуки.
Когда все закончилось, я встал, стянул презерватив и вытерся влажной салфеткой «365 дней». Таня лежала на спине с закрытыми глазами — а я лег рядом на живот и уткнулся лицом в подушку. Мне было хорошо и невыносимо. Через минуту я почувствовал, как Таня изучает меня, беззащитно лежащего, руками и губами.
— Это кто? Гуманоид?
Я рассмеялся в наволочку от неожиданности.
Таня разглядывала татуировку у меня спине. На левой лопатке — счастливый красный человечек с белой улыбкой. Он поднимал правую руку с оттопыренным вверх большим пальцем.
— А что тут написано? «Ты об..»?
И мелкая надпись:
«Ты обречен».
Чуть больше чем полтора года назад, в конце лета, я работал на финском заливе строителем-подсобником. Я жил в Петербурге на выходных, а на всю рабочую неделю ездил на объект — недалеко от города Зеленогорска. У меня только закончился трехлетний роман, все выходные я пил, а в будни работал, как негр, чтобы ни о чем не думать. Один раз рано утром в понедельник я ждал электричку «Петербург — Зеленогорск» и увидел вывеску аптеки сети «Фармакор». Этот же человечек, что теперь был на моей спине, он был логотипом Фармакора, только колпак медика на голове и этот большой палец — «Класс!» — был перебинтован, улыбался мне с вывески.
Я тут же усилием воображения снял с человечка колпак, разбинтовал палец и наложил надпись. Деньги за работу я получал каждую неделю — и на первых же выходных сделал себе такую татуировку.
Я резко повернулся к Тане и с напором поцеловал ее. Полминуты спустя я проник в нее, не надевая презерватива.
В Википедии пишут, что по самым скромным подсчетам один миллиард людей в мире болеет хламидиозом, а в России им болеют в три раза чаще, чем гонореей. Широкое распространение связано, прежде всего, с часто бессимптомным течением болезни. Я дважды лечился от хламидий антибиотиками. Оба раза инфекция проявлялась одинаково — жжение при мочеиспускании примерно на третью неделю после сексуальной связи.
ВИЧ при незащищенном контакте вводящему партнеру передается в пяти случаях из десяти тысяч. То есть вероятность заражения ноль целых пять сотых процента для мужчины при вагинальном сексе.
Я кончил Тане на живот и сказал, что мне кажется, я влюбился в нее. Она попросила добавить ее имя и фамилию в мой блокнот. Теперь моя жена была не последней в списке.
— ноль –
Утром я выбрался на улицу. Видимо, всю ночь шел снег, и до метро пришлось пробираться чуть ли не через сугробы. Идти было недолго, но я все равно промерз. Неожиданное похолодание, чувство вины, и просто трясло от похмелья, страха жить дальше и страха умереть. Все эти подробности одиночества, стыд за то, что я чувствовал, думал, говорил и делал в эти три дня куража, сжигал меня изнутри. Жена, возможно, уже была дома и тогда наверняка волновалась, и раз за разом набирала мой номер, но я не решался включить телефон. Что ждет нас дома? И думать не хотелось, как я вернусь и все ей расскажу. Я сразу вырублю ее на пороге или буду долго разминаться, вываливать по чуть-чуть и только вечером доберусь до главного.
Было воскресенье, и людей в метро заходило не так много, чтобы пройти через турникеты незамеченным. Я все равно собирался пристроиться за кем-нибудь и выбирал подходящего человека, более смиренного или более равнодушного. Но вдруг почувствовал, что не смогу сейчас подойти вплотную к незнакомцу или незнакомке. На станции Таганская турникеты нового образца — и если хочешь пройти за кем-то, не заплатив, надо почти прижаться к этому человеку. А сделать такое сейчас было невозможным. Мне бы наоборот на время исчезнуть, залезть в душ и отмываться, пока мир не изменится.
Я вышел на улицу и зашел через двери выхода. Но и здесь тоже долго стоял, как замороженный. Женщина из будки уже приметила меня и лениво наблюдала. Конечно, максимум, что она могла сделать — свистнуть в свисток, но мне сейчас очень не хотелось, чтобы она видела, как я подлезу под ограждением, отделяющим выход от входа. Я стоял минут пять, прежде чем решился это сделать.
Свистка не последовало.
Долгий проезд по эскалатору — ожидание поезда — но, наконец, я зашел в вагон и взялся за поручень. Было несколько свободных мест, но сидеть между людьми я не смог бы. Вот и стоял так, чтобы точно избежать случайного соприкосновения или вопроса: «Вы сейчас выходите?».
На Курской двери вагона разъехались, и я увидел компанию ментов: трех мужчин и одну девушку, совсем молодую, почти даже юную. Они о чем-то говорили, пока вдруг кто-то один не крикнул:
— Смотри!
И они всей гоп-капеллой рванули в наш вагон. Я очень испугался.
То есть я испугался автоматически при виде милицейской формы, но когда прозвучало резкое «смотри!», дыхание перехватило, и просто как в страшный сон попал.
Но им нужен был инвалид, а, конечно, не я. Тот только заехал в первую дверь на своем кресле-каталке и с шапкой для купюр. Это был здоровый мужик в камуфляже и без ног.
Трое ментов вмиг настигли и схватили его, но он крепко вцепился в перила.
— Отпусти руки!
Мне было очень страшно, не то что за инвалида, а страшно за себя как за свидетеля беспощадной битвы. Как будто попал в документальный фильм «Дикая природа» и был в относительной безопасности, но только пока жестокие силы меня случайно не заметят. Свинина, говядина и вечернее пиво превратили этих существ в опасных животных. Наказать инвалида или кинуть палку — для них увлекательная игра, а я хотел забиться в конуру, грызть орехи и держаться подальше от женщин.
Инвалид был силачом и держался крепко.
— Не пойду, — говорил он как ребенок, но громким и сильным голосом, заглушая все остальные звуки метрополитена.
— Пошли! Отпусти руки, мудак! — трое мужиков тянули и не могли оторвать инвалида от шеста, девушка-мент лупила его по рукам, но он еще держался.
Двери не закрывались. Мы никуда не ехали. Но вот ментам удалось вытянуть инвалида из вагона. Мужики держали его, а девушка-мент — я вдруг заметил, что она красива, — тщательно и зло произнесла:
— Ну все, пиздец тебе теперь.
И двери тут же захлопнулись, как занавес упал. Я был совершенно уверен, что финальная реплика произнесена для меня.
Вместо послесловия
Сегодня ходил за гонораром в издание «Независимая эротическая газета ЕЩЁ».
Улица N, N/N, оф. NN. Вскрылся, пока нашел там офисы. Ходил вокруг этого здания, огромного, длинного, буквой Г . И думал, что ж вы мне, блять, не объяснили, где вход. Денег на звонок не было, проклинал все: серьезный писатель должен продавать рассказы по 950 рублей, а потом еще ломать мозг, как эти деньги забрать. На 15-й минуте осенило (собственно, 15 минут занял обход дома). Офисы находятся во дворе — на первых этажах. Нужно просто набрать номер офиса, как номер квартиры, на домофоне.