Страница 15 из 40
Я выпил воды прямо из-под крана и залез в ванну. Долго сидел задницей об дно и поливал себя, и снова и снова переживал этот звонок Сигите. Как вчера я ей позвонил, и она сказала:
— Извини. Я правда приеду к тебе, но не сегодня, а завтра утром, я сяду завтра утром и приеду к тебе. Вечером я уже буду у тебя. Честно, у Даши случилось тут важное дело, она попросила меня побыть с ней...
Наверное, сама не захотела ехать. У них была какая-то вечеринка, и она обменяла меня на тупой праздник. А Даша была нужна для прикрытия. Я лишь попросил Сигиту приехать, сказал, что, если она не приедет, это будет все равно, что убить меня, но она все равно не приехала. Я ждал Сигиту слишком долго, она собиралась переехать сюда насовсем уже месяц назад, но она не сильно спешила, все ее что-то задерживало. Наверное, она любила меня, но ей было наплевать на меня, как же она смогла так просто и жестоко со мной поступить. Я сказал, либо сегодня (то есть уже вчера), либо никогда. Но потом я пил и звонил ей, и мы ругались. Все это продолжалось бесконечно и больно. Это была страшная глупая ночь, но это было вчера, а теперь я сидел в ванной, и было странно, как это я сорвался в пропасть, полетел и разбился насмерть, но боль осталась.
Почему?
Я выпил чашку каркаде и пересчитал деньги. Деньги еще были, тысяч шесть, я мог себе позволить кураж. Сразу я решил не напиваться, а сначала пойти прогуляться до парикмахерской. Но перед выходом включил ноутбук, проверил пустую почту, залез на «вКонтакте», заменил информацию в графе «семейное положение»: «холост» вместо «помолвлен с Сигитой М.», и дописал музыку на плеер. Чтобы «мчаться как безумный», я дописал к тому, что было, культовый пост-хардкор Drive Like Jehu и At The Drive-In и еще несколько групп со словом «драйв» в названии. Вырубил ноутбук, обулся, врубил плеер и вышел.
Наверное, я оболванюсь наголо и, может, забью партак себе на спину, и станет немного легче. Проколю ухо и не узнаю больше себя в зеркале. Ведь это большая удача. Мне кажется, что каждый человек мечтает о любви, даже если кого-то любит. И теперь у меня появилась возможность не бороться с этим обстоятельством, а воспользоваться им как спасительной форточкой, поддаться своей блядской сущности, как в кино. Мне нужно утопить Сигиту, поехать купить себе шмоток, бежать коридорами разврата, вот самый верный способ выкарабкаться.
И я вышел на улицу с полным говнобаком экзистенциального говна, не подающий вида, но готовый в любой момент обосраться.
Было очень жарко. Я ведь люблю ее. Посмотрите на этого нытика. Я зашел в ближнюю к моему дому парикмахерскую, но там была очередь в десяток рыл.
— А как скоро мне удастся подстричься? — спросил я.
— Тридцать или сорок минут, — сказала администратор, — будете ждать?
— Не буду.
Тогда я решил пройтись по проспекту Ветеранов. Зашел в секонд-хэнд, но там как всегда висело в основном такое барахло, что мне неловко стало даже подходить к шмоткам и разглядывать их. Я знал: если хочешь найти что-нибудь в секонде, надо сначала потрогать все эти бабушкины штанишки и кофточки, потрогать дедушкины треники, и вдруг тебе попадется жемчужина. Но я стеснялся рыться в этом. Я снова вышел на улицу. Было совершенно нечего делать. Было очень жарко и душно, наверное, самый жаркий день за это лето. Мне стало нечем дышать, я шел к магазину очень маленькими шажками. Воздух слишком горячий и влажный, этот день невозможно провести без выпивки. Только когда я жадно выпил полбутылки холодного пива, сосуды мои пришли в норму, стало легче.
2
Я увидел, что на светофоре стоит маршрутка номер 195. Я вдруг подбежал к ней, махнул рукой и забрался в открывающуюся дверцу. Я расплатился и тогда уже позвонил Маше. В три секунды у меня родился план с ней напиться. Все, что мне нужно было, так это — большая женщина с луженой глоткой и луженой вагиной.
— Можно я приеду к тебе и твоему географу в гости? — спросил я.
— Какой еще географ? — спросила она.
— К тебе и твоему парню. Он же географ.
— Он продавец. А ты что-нибудь купишь?
— Да, я куплю вина, ликера, мартини и еще какого-нибудь дерьма. Я уже подъезжаю.
Она напомнила мне номер квартиры. Я выключил телефон, чтобы Сигита не могла мне позвонить. Плевать, если географа не будет дома — начну домогаться Маши. Я знаком с ней дольше, плевать.
И скоро я приехал на Нарвскую, где она жила. Она мне открыла, я зашел и обнял ее в коридоре. Она хохотнула и провела меня на кухню.
— А где географ?
— Работает. Да почему же он географ?
Я объяснил ей, доставая бутылки из пакета и расставляя их по столу:
— Мне Сперанский сказал, что твой парень раньше был географом и был очень толстым. Что, дескать, ты сама ему присылала фотографии. Там стоял твой парень и весь класс, классным руководителем которого он был. И что там он жирный очень.
Маша поставила стаканы на стол и сказала:
— Понятия не имею, о чем говорит Сперанский. Он сошел с ума, по-моему.
— Твой парень не был географом? — разочарованно спросил я.
— Только аптекарем.
И мы начали пить. Я не очень помню, о чем мы дальше разговаривали. Обсудили новые альбомы Portishead и Tricky. Сошлись, в общем-то, во мнениях. Еще вроде бы я сказал, что хочу написать рассказ про нее — совершенно вымышленный. О том, как мы выпиваем вместе, потом я шампурю ее — интеллектуалку — целый день, а в конце схожу с ума. Я старался пить ровно столько же, сколько пила Маша. Мне было интересно, кто из нас упадет первым. Мы выпили две бутылки ликера, бутылку мартини, допили коньяк, который нашелся у них на кухне, и я рассказал ей, что расстался с Сигитой. Так себе сидели и болтали. Она снимала отличную квартиру с высокими потолками и большой кухней. Вернее сказать, не «она» снимала, а «они». Потому что она жила в одной комнате со своим парнем, с этим географом-аптекарем, а в другой комнате были две соседки. Они не совали носа в коридор и на кухню, я увидел только одну из них, когда она ходила в туалет. Молодая, наша с Машей ровесница. Или, может, правильно сказать, уже немолодая — наша с Машей ровесница?
— Привет, — сказал я соседке.
Она мне как-то смущенно кивнула и зашла в туалет.
— Хорошая девочка, — сказал я Маше.
Маша рассказала мне, что у этой соседки два парня, каждый из которых считает себя единственным.
— Срамота какая, — сказал я.
Маше было все равно. О чем она и сказала. Соседка вышла из туалета. Я подумал, что мы, наверное, говорили так, что соседке было все слышно из толчка. Но это было не важно, мы не были трезвыми и стыдливыми. Алкоголь подействовал и закончился, и мы пошли на улицу. На лестнице я поцеловал Машу. Теперь я стал объективно плохим человеком. Я поцеловал девушку человека, с которым пил коньяк. Теперь точно гореть в аду, я ведь даже похлопывал его по плечу и называл сынком.
— Ни хрена себе сынок! — только и говорил в ответ географ, аптекарь и продавец бытовой техники. В общем, он был ничего, только нудноват, как мне показалось, нормальный парень, которого я предавал без зазрения совести.
Теперь точно в ад.
Маша ответила на мой поцелуй, мы немного пососались, спустились по лестнице с третьего на первый и вышли из подъезда. Мы набрали вина в магазине, и пошли зачем-то сначала до Обводного канала. Там нам не понравилось, и мы пошли до Фонтанки. Было так жарко, невыносимо жарко, душно, мы купили еще по бутылке пива в дорогу и шли, и шли, отхлебывая пиво, шли. Мне казалось, что мы идем целый час. Иногда останавливались, вытирали пот со лба, сосались через эту невозможную духоту и шли дальше.
Наконец мы попали на набережную Фонтанки. Мы укрылись в уголке за перилами с видом на воду и стеной за спиной. Уютное место, если ты хочешь нажраться и поставить пистон, который навеки сделает тебя плохим человеком. С помощью веточки я умудрился протолкнуть пробку в бутылку, мы сделали по глотку и снова начали сосаться. Маша позволила стянуть с себя штаны. Я поставил ее раком, она взялась за перила и смотрела на воду. Я немного полизал и стал тыкаться в нее полувялым от синьки членом. Кино не задавалось. Весь мир вокруг уже расплавился, я увидел катер и воду, увидел людей на другом берегу, общественный транспорт и грязное цветение северной столицы. Мой член ненадолго приобретал необходимую твердость, а потом я снова опускался и лизал ее вагину. Она подсасывала немного, а потом я опять стоял сзади нее, сзади этой бессовестной стовосьмидесятипятисантиметровой девушки с широкими бедрами и луженой глоткой и луженой вагиной. Пьяный и пытаясь удержаться в ней. Теперь всегда будет так. Я смогу заниматься сексом со всеми девушками, никто не будет мне отказывать. Никто не будет говорить, что у нее натирает, никто не будет запрещать мне запихивать палец в жопу, ни одна не позволит себе брать у меня в рот лишь на полшишки. Напихивать с размаху, теперь все будет только так.