Страница 18 из 35
– Зачем же вы его сейчас пьёте? Это не очень полезно с точки зрения пищеварительной ферментации…
– Из-за этой самой ферментации – чтобы приучить к нему желудок перед заездом. Обследуешься – тоже начнёшь. Давай выпей! А, тебе ж нельзя. Тогда на, запихни обратно. Пошли дальше! По-хорошему, с нуля в охоту никто не приходит. Этот рисковый парень должен доказать Ассоциации, что сшит крепко и в него можно вкладываться – а для этого уже нужно быть в хорошей форме. Так что персонал совершенствует уже имеющееся, а не лепит нового человека. Каким образом – питание, прежде всего. Куча схем на все случаи жизни. Потом уход за телом: массаж, сауны, медикаменты, даже специальная одежда. Ну и любимое – периодические медосмотры. На каждого заведено здоровое дело, где ты расписан по косточкам. Ни одной родинки там не пропущено – общее физическое состояние, личные особенности, риски, истории всех чихов и промоченных ног. Риски отслеживаются особо.
– Какие риски?
– Ну, допустим, старая или новая травма. Дефект какой-нибудь, отклонение. Там, где у тебя тонко. Допустим, толстеешь быстро – за этим следят отдельно, создают оптимальную диету. У тебя точно один риск будет.
– Какой? – насторожился я.
– Детерминация! Ты ж ещё мелкий. Это был второй пункт? Теперь третий – лечение, реабилитация. После рейдов спецы частенько приезжают переломанные. Иногда и покалеченные. И всегда с истощением и перенапряжением. С восстановлением в общем есть нюанс (и это говорит о мно-огом) – Ассоциация заботится о возвращении здоровья, но не о возвращении в строй. Её задача – выполнить свой долг перед сотрудником – вылечился и гуляй. Если человек силён – вернётся. Захочет – будет. Ещё очень показательно то, что реабилитацию оплачивает район, где проводился рейд. Они закатывают охотнику минимум трёхнедельный отпуск в лучшем санатории – это вроде как традиция и правило. Ассоциация, конечно, участвует, но… больше внимания уделяет товарной форме до рейда, чем восстановлению после. На этом этапе человек, вроде того, испытывается на прочность, что ли.
Отдельно надо сказать о психологической реабилитации. После работы Ассоциация проверяет нормальный ли ты. Может, у тебя сдвинулась крыша, и ты опасен для общества. Назначаются терапии разной степени тяжести – и там корректируется именно эта сторона вопроса. Чтобы ты никого не пристрелил. Никому не внушают «ты должен работать, ты должен восстать из пепла»! Ещё надо последить, чтобы не засадили в башку идею, что ты должен свалить! Конкуренция жёсткая.
Короче говоря, после рейда спец какое-то время не имеет права работать, пока не вылечится. За это время он приходит в форму (оборудование тоже). Получает страховку, вознаграждение от заказчика, наслаждается жизнью. Аналитики подводят итоги работы, а стратеги заводят историю рейда и пускают её в исследование.
Что-то я уже о финале процесса заговорил. Хм! Ну это было о медицинской стороне дела – самой важной в нашем случае – без здорового тела и башки ты с самым лучшим оружием ничего не сделаешь. Это основа безопасности.
Остальное ты увидишь сам. Если коротко о схеме, по которой идёт работа, то начинается она опять же – с заключения врачей о работоспособности. Потом идёт ожидание заказа от какой-нибудь несчастной местности – инициаторами выступает местное правительство и промышленники. Имея знакомства, они частенько приглашают конкретного охотника. Если нет – то его назначает Старик. Руководство между собой оговаривает детали (если охотник уже зарекомендовал себя и имеет вес, то он участвует в обсуждении). Потом анализируется вся имеющаяся информация об участке работ (всякие данные от местных зоологов, квазиантропологов, эволюционистов и промышленников), назначается срок проведения рейда, планируется бюджет, предварительная плата. Оформляется многоуровневая страховка для охотника и для Ассоциации (на случай потери спеца).
Затем, когда вся юридическая и теоретическая стороны в норме – начинается нормальная работа. Ты бегаешь и готовишься к рейду. Хочешь, чтобы всё было так, как надо – следишь за всем сам. На других надеяться опасно – только ты один знаешь, что реально необходимо. Сам бегаешь, требуешь, ездишь, смотришь, проверяешь. Сам составляешь и обсуждаешь список оборудования – в мирное время учёные головы предлагают тебе свои разработки. Тестируешь новое, тестируешь старое – решаешь сам. Никого потом обвинить не сможешь – во всём будешь виноват сам, сам и полетишь. Да, сил на это надо угрохать кучу! А там никого и не уговаривают остаться.
Ну, а когда всё готово, спец в положенное время отбывает с багажом на место. Вот как-то так, малыш – в общих чертах.
Отвлёкшись от дороги, мужчина внимательно посмотрел на меня. Я же, теребя край воротничка, обмозговывал услышанное. В принципе, всё ясно.
– Ну как? Впечатляет? – ощупывая взглядом моё лицо, хмыкнул Мичлав.
– Всё ясно, – озвучил мысль. – Да! Всё понятно.
Он опять усмехнулся – этот жест у него выглядел крайне внушительно – будто с высоты горы.
– Ну, пугает?
– Нет, почему? – я не врубился.
– Да очень у тебя переменчивое настроение, малыш, то боишься, то нет! Даже понять не могу – чего ж именно! Не предскажешь!
Я пожал плечами.
В самом деле, сейчас было бы чего испугаться – конкуренция, ответственность за свою жизнь… Всё довольно серьёзно. Но… Меня это как раз не пугает. Я боюсь совсем не того… Я всегда был смелым, просто как-то… запутался…
– Мне, своему старику, ты можешь говорить всё, – добавил Мичлав, – тогда я смогу тебе вовремя помочь. Давай, сознавайся.
– Да вы понимаете… – соблазнённый таким обращением, я подался на откровенность, – даже не знаю, как сказать… я и сам толком не понимаю…
Господи, неужели я так жутко разговариваю с посторонним человеком? Раньше себе такого не позволял! Нас всегда учили чётко формулировать свои мысли перед старшими, а тут я словно расслабился у себя дома!
– Формулируй чётче, малыш, ты же умеешь.
Я обалдело уставился на охотника – в который раз будто читает мои мысли! Но вот он грубовато улыбнулся, и мне стало спокойней. В конце концов, может, это и к лучшему – что он так… хорошо разбирается в людях…
– Я не знаю, честно, – признался растерянно. – Просто иногда становится не по себе.
– Все достали, да?
– Ну… ну да, – я бессильно улыбнулся. – Ведь это сложновато – выбрать путь… по которому будешь идти всю жизнь. А как вы пришли в охоту?
Мичлава, кажется, удивил этот вопрос. Он даже ответил не сразу – какое-то время молча смотрел на дорогу, подняв тяжёлые брови.
– Да тоже всё достало, малыш, – говоря это, он поморщился, – вот и пришёл. Это работа для тех, кто не помещается в нынешние рамки. Так что, может, ты по адресу, а?
А может, и правда?
Осторожно окинув своего будущего наставника новым взглядом, я подумал, что, наверное, это приятно – быть вне стандартной системы. Хоть, наверное, и тяжело.
В этот момент почудилось, что сказанное действительно очень мне подходит. И как-то сразу осточертели все эти паспорта, метрики, тестирования, анализы, подготовки к собеседованиям. Сколько можно?.. Я хочу выбрать отсутствие всего этого! А почему нет?!
– А когда вы стали охотником?
– Ну пришёл-то я в Ассоциацию, когда мне было восемнадцать. До этого год работал в другом месте, но быстро понял, что характером ни с кем уживаться не собираюсь. Какое-то время Старик меня гонял и экзаменовал на дикой территории – здесь же, у Мегаполиса. Первый полноценный рейд случился года через полтора, когда стало понятно, что я не подохну и не передумаю.
Ох, он же был всего на два года меня старше! И его никто не обучал, как он собирается обучать меня…
– Что, жалко меня стало? – хмыкнул охотник. – Не волнуйся, я уже тогда был довольно здоровый.
– А ваши родители не были против? Ведь это очень опасно.
Не отрывая взгляда от дороги, собеседник пожал плечом. И просто молча покачал головой. На секунду я почувствовал себя неловко от того, что задал личный вопрос человеку, с которым, в сущности, знаком всего два дня.