Зона Пси

– О-о, здесь стёкла какие-то бронированные. – Виктор подошёл к Лизе, обнял за талию. – Что, совсем худо? Давай пройдём дальше, там, возможно, будет чем вздохнуть. Или пошли на улицу?

– Нет. Раз зашли в этот… удушающий дом, то давай его осмотрим. – Она выпрямилась. – Сейчас отдышусь, и всё пройдёт. Дыхание спёрло…

– Ты, наверное, беременная?

– Иди в задницу. Ты помешался на моей беременности? Мне очень плохо. Я сейчас здесь растелюсь на этом грязном полу… как скелет в могиле.

Солдат подхватил Елизавету за бёдра и закинул на плечо.

– Бе-э-э, – издала она.

– Ты чего?

– Ты мне живот об своё плечо так придавил, что я чуть не блеванула. Всё, давай, неси меня, конь буланый. А я пока без памяти поваляюсь. Бе-э-э.

– Что, так плохо?

– Очень.

Солдат ещё раз посмотрел на окно, решая, попробовать разбить или нет – всё тем же обрезом. В сердцах махнул рукой и направился к двум приоткрытым выделяющимся дверям по центру правой стены, у которых подглядывали тёмные щели. По ходу дёргал за каждую бронзовую ручку.

Перед этими двумя дверями Солдат несколько задержался. Не мог решить, в какую дверь войти: в ту, которая выглядела, будто её хищники драли мощными когтями, с глубокими трещинами, обляпанная старой, бурого цвета, кровью, а наверху прикручен какими-то чугунными болтами перевёрнутый крест с Иисусом Христом, вырезанным из слоновой кости. Или в ту, которая из красного дерева, горела новизной, будто вчера поставлена, с красивой позолоченной ручкой и наверху прикручен крест со звездой и рогатым демоном: знак такой же, какой он вытянул из промежности бывшей жены.

– Какая странность, – тихо сказал Солдат, не сводя задумчивых глаз с красивой двери. – Очень подозрительная и совпадающая.

– Что стоим? – спросила Лиза.

Виктор повернул её лицом к дверям.

– Куда заходим? – спросил он.

– Давай сначала в чистую. А в этой… – Лиза указала пальцем на дверь с перевёрнутым крестом. – Будто за нею нас ждёт ад, населённый гнусными маньяками. И можешь опустить меня на ноги. Мне уже чуть лучше.

Солдат несильно ударил подошвой берца по двери из красного дерева. В комнате загорелся свет. Лиза соскочила с плеча Виктора, выхватила из его рук пистолет.

– Там кто-то есть? – прошептала она.

Виктор пожал плечами и, ведя стволами обреза перед собой, переступил дверной порог. Сразу заглянул за правый угол, куда и удалялась комната. Это была чистая спальня с современной мебелью и двуспальной кроватью с чистым бельём – словно их ждали. Детская кроватка, набитая плюшевыми мишками, зайчиками и утятами, приютилась в правом углу. Слева по центру – большой электрокамин, с обеих сторон прижатый комодами. В дальнем углу – тумба и на ней – плазменная панель.

– Как-то всё не вяжется с этим домом, – прошептала Елизавета. – Смотри, а там? – Она указала пистолетом на белую дверь в дальнем правом углу комнаты.

– Сейчас посмотрю, – ответил Солдат тихим голосом. – Стой здесь и никуда не исчезай. – Стараясь не шуметь, мягко ступая, он пошёл по ковру, продолжая рассматривать интерьер. Щёлкнул пальцем по кнопке светильника на первом комоде. Свет бархатно – приятно глазу – заструился к потолку, рассеялся по розовой мебельной крышке. Когда подходил ко второму комоду, глаза от удивления расширялись по мере приближения. Чёрная подставочка размером не более семи сантиметров держала в себе огромный нож. На вид – это мясницкий нож с тонкой ручкой, но лезвие – длиной и шириной размером ноутбука. На бронзовом овале подставки выгравировано: «ПОДАРОК ДЛЯ ПРИШЕЛЬЦЕВ»

– А пришельцы… это мы? – тихо спросил Виктор.

– А пришельцы – это мы? – прошелестела глухим голосом Лиза.

Солдат вздрогнул от неожиданности:

– Я же просил там стоять?

Она выругалась и полушёпотом сказала:

– Там, где-то… ребёнок хнычет.

– Неужели хозяева объявились? Сейчас загляну в ту дверь, и пойдём посмотрим. – Раз хозяева дали о себе знать, то Солдат не стал играть в шпиона, быстро прошёл к двери и открыл. В небольшом помещении, отделанном белой плиткой, разместились: унитаз, кабинка с душем и металлическая детская ванночка на табурете. – Это душевая! – возвестил Виктор, повернувшись к Лизе. – Где ребёнок плакал?

– Где-то наверху, кажется.

Солдат и Лиза исходили дом вдоль и поперёк. Все двери, кроме башни и чердака, оказались закрытыми на замок. В некоторые комнаты вход преграждали доски, приколоченные самодельными огромными гвоздями или Г-образными костылями, сделанными из арматуры. Заглянули в каждый уголок и закуток, но никакого ребёнка и его родителей так и не встретили. Спустились на улицу, осмотрели заросли, заодно посмотрели, как обстоят дела с ураганом: чёрное не просматриваемое спокойствие окружало забор особняка, растворялось где-то в космических высотах. День – серый мрачный день – проникал на территорию дома будто в специально для него вырубленное небесное окно. Настроение Елизаветы всё время менялось: ей то делалось плохо, и она бледнела и становилась как обескровленная; то приходила в наигранную ярость за кучу пошлых и неудачных – хотя, скорее всего, удачных – шуток Солдата. Он стащил с чердака старенький кинопроектор с бобинами и теперь нёс, пыхтя, к единственно пригодной для жилья комнате. Лиза несла коробку с плёнками.

– Вот скажи, на фига мы тащим этот хлам? Он, наверное, даже не работает, – протестовала Лиза. – Ведь не собираешься ты увидеть на видео хозяев и потом, как лучший знакомый приезжать к ним в гости? Я полицейский и то не желаю больше ни в чём здесь разбираться. Лишь бы поскорее отсюда уехать.

– Пока ты будешь отдыхать, я развлекусь.

– Но там есть нормальный телик.

– Но может, я увижу что-то такое, что нам подскажет, как дальше действовать. – Виктор шибанул ногой красную дверь, вошёл в комнату и поставил кинопроектор на ковёр возле ближнего комода.

Лиза кинула коробку рядом с ногой Солдата, упала на кровать и раскинула руки.

– Всё. Пока не отдохну, больше ни на сантиметр не сдвинусь. Пусть даже все маньяки округа вокруг меня соберутся. Я попрошу их обождать. – Лиза прикрыла веки и ещё минуту что-то невнятное говорила, пока последний беззвучный долгий выдох не отправил её в сон.

Солдат сел на край кровати и с опозданием усмехнулся:

– Хм, обождать. Обождать чего? Очереди пули в лоб или чтобы поставили на карачки, стянули штаны и по очереди сманьячили.

– Я всё слышу, – проворчала Лиза, повернулась на бок и подтянула колени к животу. – А ты на что? Пока я сплю – отгоняй маньяков. – Она шумно засопела, издала лёгкий одиночный храп.

Виктор поднялся на ноги и вышел из спальни: ему показалось, что он действительно услышал слабенький плач ребёнка. «Ведь рядом забыли посмотреть». Он подошёл к соседней комнате и прислушался. За растрескавшимися ржавыми досками, соединёнными двумя кованными пластинами и называвшимися дверью, что-то тихо стрекотало. Осторожно, коснувшись пальцами досок, Солдат надавил: не поддалось. Надавил сильнее. Создалось ощущение, что с той стороны держат. Или петли безнадёжно заклинило.

– Эй, там есть кто? – спросил Солдат, поднёс ухо почти вплотную к двери. – Никого? Тогда я выбиваю! – Он отступил на два шага и, сделав короткий разбег, ударил плашмя подошвой берца. Дверь переломилась, словно давно насквозь прогнила или была изъедена термитами, и вместе с коробкой рухнула. Дохнуло гнильём, мочой и навозом. Шибануло в нос так, что Виктор поперхнулся и закашлялся. Искривив лицо в гримасе неприязни, помахал ладонью перед ноздрями. – Ну, и что же я сейчас там увижу? – Включил фонарь и, медленно освещая по периметру, – пол, стена, потолок, стена, – вошёл в комнату. Это была спальня точь-в-точь той, будто копия в зеркале, где спала Елизавета, только выглядела так, словно коротала вечность в преисподней, куда демоны ходили опорожняться и теперь подняли её наверх, чтобы чуточку проветрить. Вместо камина – с потёками от куриных яиц, жира и крови маленький холодильник, открыл дверцу и приглашал взглянуть на свой ассортимент. Возле детской кроватки лежал иссохший, как мумия, трупик ребёнка. В костяных ладонях – игрушка, прижатая к животу. Виктор содрогнулся. На дальнем комоде мигала чёрная ночная лампа, изо всех сил старающаяся осветить комнату.