Отзвуки сердца

Мои крики, наверное, можно было услышать даже в океане.

— Риск, пожалуйста! — умоляла я. — Он не стоит этого. Он ничто. Риск, остановись!

Но он не слушал. Остановился только когда Тобиас и Джейкоб физически оттащили его от рыдающего и сильно избитого Оуэна Дэя. Лицо Оуэна было залито кровью. Зрелище было ужасным. Хейс, Мэй и Эйнджел, тяжело дыша, обогнули угол ресторана.

— Фрэнки!

Мэй в считанные секунды оказался в возле меня и обхватил лицо руками.

— Твоя голова.

Моя голова?

Я поднесла руку ко лбу, чуть выше брови, и зашипела от жгучей, пульсирующей боли. Теплая влажная жидкость покрывала мои пальцы. Я уставилась на свою окровавленную руку. Оуэн порезал меня, но я понятия не имела, в какой момент это произошло. Боль в голове была ничто по сравнению с болью в животе, которая внезапно распространилась и на грудь. Удар Оуэна был ужасным, и я поняла, что нахожусь во власти приступа астмы. В панике огляделась по сторонам, но не увидела своей сумки.

Прошло несколько секунд и колени подогнулись. В ушах звенело, зрение искажалось, а ноги покалывало. Было ощущение, что кто-то сидит у меня на груди, мешая сделать глубокий вдох.

— Лятор, — прохрипела я. — Мой… ингалятор. Сумка.

— Чёрт! — крикнул Мэй. — Ей нужен ингалятор. Где её сумка?

— Тут! — ответил Эйнджел.

Сказал Эйнджел и воткнул мне в рот трубочку ингалятора. Я инстинктивно вдыхала лекарство, все еще в состоянии паники. Такой сильной, что отнимала способность дышать. Я слышала голос Риска, пока вдыхала лекарство с закрытыми глазами, но до меня не доходило, что он говорит. Знакомый вкус альбутерола покрыл язык, растекся по горлу и заполнил легкие. Я сделала еще четыре или пять затяжек, прежде чем мир вокруг меня ворвался в сознание.

Было трудно сказать сколько прошло времени.

— Фрэнки, посмотри на меня. Детка, смотри на меня, — призывал голос Риска. — Ты в порядке?

— Да, — ответила я, по-прежнему тяжело дыша. — Теперь могу дышать.

— Спасибо Иисусе.

Его руки обхватили меня и я почувствовала, как он целует моё лицо. Но сил обнять его в ответ не было, только дышать. Я была истощена. Ещё никогда у меня не было такого приступа. Он сильно напугал меня и лишил всяких сил.

— Что ты здесь делала, Фрэнк?

— Я… мне нужно было подумать. — Я посмотрела на Риска. — Почему ты здесь?

— Из-за тебя, — ответил он. — Ты уехала из Лондона раньше, чем я успел моргнуть.

Я опустила глаза.

— Риск…то, что произошло сегодня ночью… это знак — нам не суждено быть вместе.

— Никогда не верил в судьбу и не собираюсь начинать сейчас.

Наши глаза встретились.

— Несколько часов назад ты сказал, что мы расстались навсегда.

— Это было до того, как ты рассказала мне… рассказала, почему не знаешь своих песен. — Он облизал губы. — Я поторопился, Фрэнки. Не стал думать о том, почему, просто отреагировал на тот факт, что ты их не знаешь. Боль, поглотила меня. Решил… подумал, что ты заблокировала их… заблокировала меня, потому что… потому что…

— Подумал, что я пытаюсь вычеркнуть тебя из своей жизни? — закончила я. — Пытаюсь забыть?

Он кивнул и моё сердце сжалось.

— Риск, это значит то, что я сказала. Стереть тебя — значит стереть себя. Я никогда не смогу этого сделать.

— Почему ты не сказала? — спросил он, выглядя просто уничтоженным. — В субботу я сказал тебе, что ты моя Муза, я спросил, слышала ли ты мои песни, и ты сказала, что скачала все альбомы.

— Инструментальные, — пояснила я. — Мне было слишком страшно покупать студийные альбомы.

— Вишенка… нам действительно нужно поговорить обо всем.

— Прямо сейчас? — спросила я. — Потому что на самом деле я просто хочу пойти домой и лечь спать.

— Я не могу ждать…

— Ты сломал мне нос, ублюдок!

Как только Оуэн заговорил, я схватилась за руки Риска. Всё его тело напряглось.

— Не надо! Всё, что у него есть — это его сила, бить нас — его единственное оружие. Бить тебя, меня… это всё, что он может сделать.

Риск не двигался, просто не сводил глаз с моего лица. От свежего пореза над бровью до исчезающего на щеке синяка.

— Ты ведь не повредила лицо на прошлой неделе случайно?

У меня больше не было от него секретов.

— Нет, — фыркнула я. — Оуэн ударил меня, потому что я отказалась передавать тебе его слова о том, что он хочет тебя увидеть.

Глаза Риска закрылись. Он был так напряжен, что когда сжал зубы, его челюсть хрустнула. Ярость чувствовалась на расстоянии.

— Я не могла тебе сказать, — прохрипела я. — Не могла, потому что знала как ты поступишь, но ты лучше этого, лучше него.

— Может и нет! — закричал Риск, протягивая руки и беря меня за плечи. — Может, и нет, Фрэнки. Тебе никогда не приходило в голову, что я ничтожество? Что ты возвела меня на пьедестал? Может, я просто гребаный наркоман, который умеет петь?

Каждое его слово ощущалось как пощечина.

— Ничего подобного мне и в голову не приходило, потому что это, бл*дь, неправда!

Риск вдруг стал выглядеть таким слабым и беззащитным, как будто ноша, которую он прежде нес, стала слишком тяжёлой.

— Поверь, — заверила с мольбой, — ты в миллион раз лучше, чем он. Ты намного лучше, чем можешь даже вообразить. Гораздо лучше.

Я прильнула к нему и прижала свою голову к его.

— Тебе нужно отпустить его. Всё, что он и Фрида сделали с тобой… всё это нужно отпустить. Он должен страдать от тяжести того, что сделал, не ты. Только не ты.

Риск поднялся на ноги и помог подняться мне. Я крепко держалась за него, а Джейкоб и Тобиас шагнули вперед, на случай, если Риск снова решит напасть на Оуэна, но он этого не сделал. Просто стоял и смотрел на своего обидчика. Оуэну удалось подняться на ноги. Он использовал перила пирса, что бы удерживать себя на ногах.

— Ты ударил её, потому что хотел увидеть меня… Зачем?

— Я… я вырастил тебя, — прошипел Оуэн. — У тебя есть жизнь благодаря мне и моей Фриде!

— У меня была крыша над головой благодаря вам двоим, но никогда не было жизни. Вы контролировали меня, били и пытались сломать с тех пор, как мне исполнилось пять лет.

Оуэн пытался вставить какое-то предложение, но не мог. Скорее всего, просто не знал, что следует сказать. Все вопросы и противостояния он привык решать с помощью силы, как делал это со мной и Риском.

— Ты ничтожество! — зарычал на него Риск. — Ничтожество. Я жался у твоих ног, как испуганная собака. Умолял свою девушку хранить твой извращенный секрет. Твой секрет, не мой. То, что ты делал со мной, было твоим позором, но я все эти годы носил его как свой собственный. Теперь хватит. Ты ничтожный отброс. Я покончил со всем, что связано с тобой. Ты больше не имеешь ко мне никакого отношения. Мой разум и душа свободны от тебя, жалкий ублюдок.

Оуэн поднял дрожащую руку к своему сильно разбитому, залитому кровью носу.

— Развернись и уходи. — Риск шагнул вперед. — Покинь город. Убирайся из Саутволда. Если ты этого не сделаешь, я расскажу всем, какая ты жестокая, жирная скотина. Уничтожу память о Фриде, выставлю её жестокой, бессердечной сукой перед теми, кто ею дорожил… Клянусь, Оуэн. Я разрушу все что дорого тебе, сделаю так плохо, как ты никогда не делала мне.

Бывший приемный отец Риска кивнул головой, а потом резко повернулся и пошел от нас прочь, так быстро, как только могли нести его ноги. Это был последний раз, когда я видела Оуэна Дэя. Гнев Риска, нагнал такой страх на Оуэна, что отправил его прочь из Саутволда и нашей жизни. Он был жалким человеком. Ему было важно мнение других людей о нем, поэтому угроза Риска оказалась очень действенной и убедительной. Оуэну Дэю было всё равно, что могут арестовать за жестокое обращение с детьми, отсутствие заботы о них и прочее… Он боялся, что друзья и соседи узнают, что он не бедный, милый вдовец, который когда-то по доброте душевной брал на воспитание детей.

Обнародование правды пугало этого человека больше, чем тюремная камера.