Ценный груз

Молодой судья взглянул на настенные часы, что отмеряли время по четырем граням. Синторцы высчитывали временные промежутки по небесным светилам: первый отрезок шел до рассвета, пока солнце не коснулось горизонта; второй — когда солнечный диск достигал середины небосвода; третий — последний луч закатного солнца и четвертый — восхождение луны.

Для тех, кто зарабатывал на жизнь физическим трудом или проживал за чертой города, такого количества временных отрезков вполне хватало. Ведь никто из них не назначал важных встреч, не описывал какие-либо события или не путешествовал по провинциям. Но для более образованных людей, помимо иных благ и привилегий, существовало даже свое время, отмеряемое по более коротким промежуткам — часам.

Дабы горожанам было проще в этом всем разбираться, — не каждый был в силу запомнить все наименования для каждого часа, — и уследить за временем, на городских стенах находились специальные служащие. Они отбивали уникальный ритм в натянутую кожу гигантского барабана для каждого наступившего часа. Поэтому, несмотря на официальные названия, такие как «первый луч солнца, время полного живота» и прочие, люди чаще запоминали мелодии и назначали друг другу встречи, например, в час тройного удара или в час ритма бегущего кролика.

Барабаны отбивали только рабочее время от рассвета до захода солнца, чтобы не тревожить покой горожан в ночное время. Их шум разносился в основном над Портовым районом, самым бедным на золото, но богатым на преступность местом города и незначительной частью Нижнего города — районом для ночных утех и развлечений. В Верхнем городе, районе богачей, не нуждались в лишнем шуме, там отмеряли время, как полагалось для образованных людей: по механическим часам, палочкам благовоний, водным часам или хитрым чароплетским приспособлениям — браслетам-передатчикам.

Молодой судья, поглощенный событиями, описываемыми ответчиками, совсем позабыл который час и потому бросил взгляд на настенный механизм. Стрелка близилась к полудню, а значит, у него еще достаточно времени для того, чтобы суметь классифицировать тип преступления для подачи его в канцелярию.

Глава шестая

Довольно часто личные слуги, прислуживающие своим господам, росли вместе с ними с самого детства и становились не только верными подданными, но и лучшими друзьями. Особенно для девушек, чьим уделом являлось успешно выйти замуж и тем самым укрепить материальное состояние и доброе имя семьи. Поэтому нередко именно слуги, а не родители и сестры с братьями знали обо всех самых сокровенных секретах своих господ.

Служанка, которую незамедлительно разыскали и доставили в зал суда, с ужасом и неподдельным восторгом пересекла порог огромного здания. Она никогда доселе не бывала в подобных заведениях и до дрожи в коленях боялась государственных чиновников, ибо среди простого люда всегда ходили истории о том, как без вины и следствия бедняков, не способных откупиться, сажали за решетку или отправляли на плаху за проступки своих хозяев.

— Представьтесь, пожалуйста, — голос судьи прогремел громом для ушей служанки, и она боязливо втянула голову в плечи, страшась поднять глаза на восседающего на пьедестале человека, облаченного в дорогие одежды.

— Ия, — тихо пролепетала девушка, — я прислуживала с малолетства дочери своей госпожи, — она украдкой посмотрела в сторону молодого господина и хмурящейся госпожи, которая всем видом показывала, что если ей не понравится услышанное, то она непременно отыграется на несчастной, когда они вернутся в поместье.

Девушка от волнения забыла даже поприветствовать всех собравшихся здесь людей.

Что, по мнению Мингли, даже к лучшему, ибо после того, как Дэмин, — в стремлении научить демона хорошим манерам, — поведал о правилах десяти поклонов, тому стало жутко от мысли, что сейчас эта бедняжка будет демонстрировать каждому из присутствующих положенное для его статуса приветствие. Всех показанных и перечисленных Дэмином видов сложений рук, постановки ног и прочего для того, чтобы просто поздороваться или извиниться, демон не запомнил, посчитав ненужным мусором для головы. Единственное, что осталось у него после этого урока — ощущение, будто в Синторе стараются всеми способами напомнить, кто ты и где твое место. В мире демонов и то, стало быть, относятся более уважительно к друг другу.

— Здесь вы можете не бояться и обязаны рассказать всю правду, о которой знаете, — Дэмин испытал жалость к этой хрупкой, сжавшейся, подобно воробью на морозе, девушке.

Мингли улыбнулся столь наивному заявлению. Здесь-то может ей и не стоит опасаться за свою жизнь, если, конечно она ни в чем не виновата, но вот дома ей непременно припомнят все, если она скажет лишнего.

— Что вы хотите узнать, господин судья? — спросила слабым голосом служанка, по-прежнему опасаясь поднимать глаза от пола.

— Расскажите о вашей молодой госпоже и о том, куда она запропала.

— Моя госпожа Сюэ, — робко начала свой рассказ девушка, — очень ранимый и добрый человек, — она вновь оглянулась на благородную женщину — мать, утерявшую дочь, что вцепилась в служанку острым взглядом, словно желая прожечь в ней дыру. Ия запнулась и смолкла.

— Госпожа, — Дэмин заметил эти молчаливые взгляды, — если вы будете оказывать давление на свидетельницу, я буду вынужден вас выпроводить из зала суда, — он вновь обратился к служанке, — продолжайте, пожалуйста. Расскажите о том, являются ли правдой слова предыдущего ответчика, что он и ваша госпожа имели любовную связь, и что между ними произошла ссора, повлекшая за собой ее побег из дома.

— Да, между ними действительно были чувства, — служанка осторожно сложила ладони в замок, сжимая пальцы до побелевших костяшек, всем видом показывая, как ей здесь неуютно, — моя молодая госпожа, как я уже говорила, очень приятная и нежная девушка, всегда была открыта для общения. Она познакомилась с этим господином в детстве, и они вчетвером долгие годы были лучшими друзьями.

— Вчетвером? — перебил ее Дэмин.

— Да, все верно. Молодой господин Лин, что присутствует здесь, и два его друга: Ши, человек открытого сердца и доброго нрава, и Лян, бойкий и храбрый юноша, — названный господин Лин недовольно фыркнул услышав такие описания его друзей, — они всегда были дружны и много времени в детстве проводили за разными играми. Но потом Боги распорядились разлучить их, что не могло не ранить сердца моей госпожи, ибо она очень ценила эту дружбу и любила каждого из них по-своему, как людей, с которыми росла долгие годы.

Мингли ощущал, как от нахмурившегося Лина исходили чувства недовольства и непреодолимое желание съязвить в ответ на услышанное. Но помимо прочего, было что-то еще, столь неуловимое, что пока не поддавалось объяснению.

Демон всегда восхищался человеческим сердцем: люди годами называли друг друга друзьями, клялись в преданности до гроба, разбрасывались словами, как посевными зернами над весенними полями, а потом внезапно забывали сказанное и готовы были перегрызть друг другу глотки. Выходит, что у демонов даже в этом плане все было значительно честнее, ибо клятвы являлись нерушимым обетом. Вероятно, поэтому люди так любят слагать легенды о славных героях, добропорядочных воинах и других персонажах, которые никогда не нарушают данного ими слова. Ведь как прекрасен призрачный идеал, если он недостижим. В мире прочих существ, что соседствовали бок о бок с человеческой расой, зачастую в меньшей степени кривили душой: если ты не давал клятв и обещаний, то смело можешь дурить всех, и никто на тебя никогда не обидится. Что зазорного в том, чтобы сделать все во благо своих интересов? Но вот коли ты поклялся кому-то в верности, преданности или чем-либо ином и нарушил собственную клятву, тогда да, тебя клеймят подлецом и лишний раз постараются не иметь с тобой дел.

— Получается, что все ранние годы они дружили, — Дэмин старался помочь служанке продолжить историю и отвлечь от пугающих взглядов госпожи и величия стен этого здания, которые словно давили на девушку, заставляя ее все больше и больше съеживаться, — а потом между господином Лином и твоей молодой госпожой возникли чувства, которые впоследствии развеялись и она решила об этом сообщить ему накануне свадьбы?