Ценный груз

По правде сказать, мне они все не нравились и казались недостойными общества маленькой госпожи. Их детские забавы, наполненные глупостями, а порой и жестокостью, переросли во взрослые увеселения, такие как азартные игры, увлечения певичками и жажда до славы и денег. Конечно, мужчина может считаться мужчиной, только имея амбиции, но эти проказники готовы были на все, лишь бы доказать друг другу и самим себе, что они лучшие из лучших. Но если выбирать из них самого достойного, то тут я соглашусь с сердцем маленькой госпожи и укажу на господина Ляна.

— Разве не этого господина посадили в тюрьму? — уточнил Дэмин.

Старик усмехнулся:

— А разве всегда вынесенный приговор отражает истину?

Да, судебная система Синторы была несовершенна, и случалось, что выносили неверные или несправедливые решения. Дэмин это понимал и одной из главных задач в своей жизни считал усовершенствовать и доработать имеющиеся законы и способы расследования, дабы для каждого человека, будь он бедняком или знатным горожанином, закон действовал одинаково и позволял добиться честного и разумного правосудия. Но все же любая критика в адрес выбранной им области ранила и пристыжала молодого судью. Ему казалось, что он несет ответственность за действия своих коллег по цеху, так как является сыном Каведы — помощника судьи, чьи предки не один десяток лет прилагали усилия в развитии судопроизводства этой славной провинции. Благодаря их стараниям был переработан и улучшен судебный процесс. Одним из самых громких изменений, даже, можно сказать, скандальных, коснулось подачи заявлений в суд и внесение правок в Уложение о наказаниях. Отныне ложные доносы и заявления, которые могли опорочить имя обвиняемого, являлись правонарушением, и за них полагались наказания постыдного характера, такие как прилюдная порка, письменное известие о недостойном поведении на досках объявлений и даже, — за самые скверные лжедоносы, — общественные работы в гильдии золотарей.

Стоит сказать, что Синтора славилась своими необычными и изощренными способами наказаний для преступников. Жители других шести провинций не раз устрашались или хватались за животы от смеха при виде описания классификации наказаний. Битье палками до смерти — считалось самым гуманным и простым. Шутники поговаривают, что его внесли в список Уложения в момент, когда составителя законов покинула фантазия и одолела головная боль. Иначе как объяснить столь банальный способ на фоне отрезания носов, вываривания в котле и путешествия по водам реки в мешке?

К сожалению, даже это Уложение, по мнению Дэмина, имело некую несправедливость по отношению к осужденным. От наказания была возможность откупиться, а расценки разнились в зависимости от суровости принятых мер. Бедняк вряд ли мог себе позволить избежать, например, лишения какой-то части своего тела, в то время как богатый и знатный мог разом внести плату за весь перечень наказаний, прописанных в законе, и не переживать о благополучии своих рук и ног. Которые, к слову, ему были пусть и важны, но не настолько, как бедняку, зарабатывающему физическим трудом себе на плошку риса и горькую репу.

Дэмин однажды высказал переживания по этому вопросу своему отцу. Но тот лишь горько усмехнулся, сказав, что полностью справедливым и ясным для всех не может быть никакая система. Солнце и луна светит всем одинаково лишь потому, что люди не могут на это повлиять.

— Я не вправе обсуждать решения вынесенные другими судьями, — Обратился к конюху Дэмин, — но думаю, что если этого человека приговорили к заключению, то были веские и доказанные причины.

— Ну, конечно, достопочтенный, — улыбнулся старик, — причины на то были, но судья не стал ждать, когда придет отлив и вода обнажит камни, ибо что стоят слова бедняка против убедительности звона монет?

— Вы намекаете на то, что судью подкупили? Вы понимаете, какие сейчас делаете заявления и каковы последствия? — Дэмину не хотелось, и более того, не было приятно угрожать пожилому слуге, но был обязан предостеречь того от подобных высказываний.

— Вот и вы судите сразу по вершкам, господин судья, — старик пожурил того, подобно собственному внуку, — я не говорил, что подкупили судью, но то, что свидетели были не чисты на руку, понятно и слепцу.

— Да что взять со старика, — не выдержал господин Лин, — он же все мерит по своему узколобию, откуда ему разбираться в судебном делопроизводстве?

— Может, я и вправду не смыслю в делах законников, но на человеческие сердца нагляделся побольше вашего, господин.

— Глупости, господин Лян просто оказался отъявленным мерзавцем, — не унимался Лин, — а так как вы ему симпатизировали, то и признать подобное вам сложнее остальных.

— Ваше мнение мы уже слышали, и если вновь оно потребуется, тогда и спросим, — ледяным тоном отчеканил Дэмин, — сейчас я хочу выслушать историю конюха до конца. Продолжайте, уважаемый.

— Господин Лян из семьи простого лавочника, — возобновил свой рассказ старик, — и посему рано понял, особенно находясь в окружении более знатных друзей, что всего в этой жизни ему придется добиваться самому. Поэтому, имея острый ум и предприимчивый характер, он трудился, не покладая рук и не жалея тела, и в конце концов, смог достичь звания капитана судна.

— Ага, — язвительно буркнул Лин, — судна, которое ему предоставил Ши.

— И что с того? — невозмутимо спросил старик, — имея деньги, ты можешь купить себе хоть тысячу мотыг, но какой от них прок, если некому ими возделывать поля? Пусть корабль и принадлежал господину Ши, но славу и доверие среди торговцев и моряков, этому судну подарил именно господин Лян. Он относился к своей команде как к семье, а его храбрость и смекалка не единожды помогали пройти шторм и доставить груз в целости. Даже когда заканчивался сезон и иные капитаны предпочитали прекращать работать до следующей весны, господин Лян умудрялся продолжать доставлять товары, пока крепкий лед не сковывал реку. А чего только стоила его замечательная идея ставить небольшие грузовые суденышки на лыжи, и подгадывая ветер, умудряться доставлять груз до ближайших поселений! Истинный острый ум, — неподдельно восхитился старик.

— Который привел его за решетку, — снова вставил свое слово господин Лин.

— Да как вам не стыдно такое говорить о человеке, который годами считал вас другом, — разгневался конюх.

— Друзья у друзей не воруют. Если ты запамятовал, старик, то я напомню: Лян украл целый вверенный ему корабль вместе с грузом.

— Ничего он не крал, — недовольно проворчал старик, — Это дело слишком мутное. Посудите сами, господин судья: тот год выдался ужасным для водных торговцев. Сначала запоздало сошел лед с реки, потом начались ураганы и шторма в море, не позволяя добраться кораблям до соседних провинций, а потом случился небывалый скачок на многие продуктовые товары из-за сильной жары, что иссушала поля и огороды. И вот под осень, в очередной раз Лян направился в соседнюю провинцию — Тивию и якобы хотел украсть корабль со всей поклажей на нем и командой, дабы все продать и скрыться с вырученными деньгами. Бессмыслица!

— Вовсе не бессмыслица, — парировал Лин, — Лян из-за сложившихся погодных обстоятельств сильно поиздержался в деньгах, вот его жизнь и вынудила.

— То есть, по-вашему, имея здесь семью, питая чувства к маленькой госпоже и надеясь на свадьбу с ней, он вот так просто решил всех бросить и начать новую жизнь в чужой провинции?

Заслышав, что господин Лян смел питать надежду заполучить руку ее дочери, престарелая госпожа сдвинула брови и гневно выкрикнула:

— Какой мерзавец! Однозначно, верно судья разрешил дело и засадил такого опасного преступника в тюрьму.

— А что такого, чтобы всех бросить? Такой человек, как он, и рад был бы освободиться от балласта своих престарелых родителей, — Усмехнулся Лин, — и никогда он не любил вашу маленькую госпожу. Просто проспорил нам в кости, что заполучит ее в жены.

— В кости? — возмутился старик, — Ах вы, мелкие паршивцы! Как можно делать ставки на чьи-то чувства! Так ты, значит, тоже ради этого ее в жены брать надумал?