Солярис

— Всё будет хорошо, — прошептала она мне на ухо. — И я сейчас не только про Арину.

Я вздрогнула, догадавшись, что имела в виду Любона Ванифатьевна, и дала ей это понять уверенным кивком.

— Спасибо за всё.

Затем я поспешно покинула двор и забралась на железного коня. Причем сделала это так грациозно, что у самой глаза округлились от удивления. Видимо, напрактиковалась во время поездок с Алеком. Мои руки аккуратно обвились вокруг талии парня.

— Крепче, — бросил он через плечо.

— Что? — нахмурилась я.

— Держись крепче, на подъёме сильно трясёт, — пояснил Илиас.

В его голосе слышался лёгкий акцент. Однако Илиас хорошо говорил по-русски. Видимо, так действовало частое общение с бабушкой и русскоговорящими посетителями.

Я закрыла глаза и всё же заставила себя придвинуться к юноше поближе, всячески отталкивая мысли о сильной мужской спине, к которой я сейчас прижималась.

Парень завёл мотор, а я бросила последний взгляд на белёсый дворик и родственницу. Та лишь подняла руку в знак прощания, а затем мы с Илиасом вихрем рванули вниз. Он повёз меня окольными путями, теми, где дорога была не столь крутой. И всё же мне всем своим мягким местом удалось прочувствовать «ровную» дорогу острова.

Прошло пять минут, а мы уже выбрались из запутанного белокаменного лабиринта. Прежде, чем ринуться по главному шоссе, мотоцикл притормозил на въезде в город. Илиас внимательно смотрел на дорогу, оценивая обстановку и проносящихся по трассе машин.

Пока мы ожидали своей очереди, мой нос уловил знакомый запах бензина. По всему телу пробежали мурашки. Но не успела я и бровью повести, как мы вновь понеслись по дороге. На этот раз скорость была в разы выше. Рёв мотора пробирал до костей, а ветер приятно трепал волосы. Уходящее солнце красиво переливалось на водной глади, окрашивая её в золото и красиво переплетаясь с морской синевой. Закат. Я хорошо помнила это сочетание: уходящее солнце, рёв мотоцикла, ощущение крепкого мужского тела под руками.

В этот миг мне стало стыдно. Так стыдно, что я чуть не расплакалась.

Прямо сейчас все мои мысли должны, нет, обязаны были крутиться вокруг Арины. Но вместо того, чтобы переживать о младшей сестре, я думала о бывшем парне и наших с ним совместных поездках. Я скучала по ним, и по нему тоже. И это было неправильно!

Какая из меня сестра, если даже в самый трудный период, я думаю лишь о парнях?! Арина была права, я — ужасна. Но я обещаю себе сделать всё возможное, лишь бы исправить эту ситуацию.

И для начала мне нужно забыть об Алеке. Хотя бы на то время, пока с Ариной всё не наладится.

Следующие несколько часов были полны нервного напряжения.

После того, как Илиас привёз меня в аэропорт и пожелал на прощание удачи, я побежала к кассам. К моему гигантскому разочарованию свободные места на ближайшие прямые рейсы отсутствовали. Даже в бизнес классе! Доступные кресла были лишь на утренних перелётах.

— Нет, нет, это слишком долго! — настаивала я, грозясь перейти на визг.

Я не могла проторчать здесь всю ночь, грызя ногти в ожидании новостей.

Может, стоит позвонить Дмитрию? Наверняка у него есть связи, которые смогут добыть мне место в самолёте. Хотя нет, это плохой вариант, я обещала дать ему время. И я не могла нарушить обещание, даже ради семьи.

Возможно, отец Инги сможет оказать содействие? Ведь совсем скоро он баллотируется в губернаторы. Но нет, это тоже ужасная идея. Ведь Инга не знает, что я в Греции. А мой звонок выдаст меня с головой. Подруга выведает всю правду у Лины, а потом обязательно расскажет Глебу, а дальше… Ох, мне было страшно думать о том, что могло случится после этого.

Я глубоко вздохнула и потёрла виски. Был еще один вариант.

Я знаю лишь одного человека, имеющего возможность доставить меня из Греции в Солярис быстро, просто, без шума и пыли. Человека, наверняка имеющего частный самолёт, наверняка и не один. Это Алексей Антверлен.

Я могла решить проблему с перелётом одним коротким звонком. Или не могла?

Не стоит отрицать, есть вероятность того, что Алек не возьмёт трубку или просто откажется. Было страшно испытывать судьбу, но ради Арины….

Лишь большим усилием воли, мне удалось оторвать взгляд от мобильника. Нет уж, проблемы моей семьи должны остаться со мной. И я обязана справиться с этим сама.

Сжав кулаки с такой силой, что костяшки побелели, я спросила:

— Ладно, просто скажите, какой способ самый быстрый?

— Самый быстрый, — начала девушка, быстро печатая на компьютере — с пересадкой в столице. Всё займёт семь часов. Но осталось лишь три места в экономическом классе и два в бизнес. Посадка начнётся через двадцать минут.

Я глубоко вздохнула, потирая виски.

— Давайте. И бизнес.

Каких-то семь часов, и я буду в Солярисе. Пусть и придётся по дороге заскочить в другой город. Как бы то ни было, выбор у меня не велик.

Что же, это вполне сносный план, но чтобы он удался, мне пришлось бежать через половину аэропорта на регистрацию, а затем на посадку. Красная и запыхавшаяся, я не знала — благодарить ли мне великие силы или же проклинать их. С одной стороны, я чуть не опоздала на самолёт, хоть и неслась так быстро, что чуть не сожгла лёгкие. А с другой, я попала на борт в течение получаса. Пораскинув мозгами, я решила, что второе вполне себе компенсирует первое.

Следующие несколько часов были самыми трудными, я бы даже сказала — невыносимыми. Я выглядела, да и чувствовала себя как безумная неврастеничка. Все мысли вертелись вокруг сестрёнки и наших с ней отношений.

Я снова и снова вспоминала наши ссоры, силясь понять, когда именно мы с сестрой отдалились друг от друга. Еще весной мы проводили время вместе, иногда даже гуляли и ходили в кино, а потом… Потом у нас обеих начались экзамены, мы погрязли в учёбе. К тому же, именно тогда я рассталась с Дмитрием и начала получать «подарки» от маникюрной банды.

Только сейчас я вспомнила, что мы с Ариной никогда не обсуждали эту тему. Я не про своего бывшего парня, а про издевательства. Тогда, в мае, мне не хотелось рассказывать сестре о супе в волосах и изодранной блузке. Не хотелось жаловаться и выглядеть слабой. Или же мне попросту было стыдно.

Да, мне определённо было стыдно. Всю свою жизнь я мечтала быть эталоном для Арины. Чтобы она приходила в класс и хвасталась тем, какая у неё клёвая сестра. Но вместо этого я превратилась в подушку для битья. Моя гордость просто не позволила мне рассказать ей правду.

А теперь Арина попала в их лапы. Возможно, будь я чуть посмелее, я бы смогла раскрыть ей всю правду и уберечь от общения с маникюрной бандой. Но я была трусихой. А еще я была ужасной сестрой. Хотя почему была? Я и сейчас таковой являюсь.

Ведь после того, как издевательства прекратились, я не возобновила наше тёплое общение. Даже наоборот, стала еще больше отдаляться, постоянно уходила гулять наедине со своими мыслями и проблемами.

Даже сейчас, когда сестрёнка связалась с Кристиной, я должна была её остановить. Но я так сильно была сосредоточена на своих проблемах с Алеком, что просто проигнорировала все тревожные сигналы, исходящие с той стороны. Я вновь повела себя как эгоистка. Неудивительно, что Арина так меня ненавидит.

Я вспомнила наш последний разговор на парковке. С тех пор мы даже не здоровались друг с другом, лишь обменивались репликами, вроде «тебя к телефону» или «выходи быстрее из ванной». Ну или же одаривали друг друга более едкими фразами. Мои глаза округлились от ужаса, когда я поняла, что с того дня прошел почти месяц. Месяц! Мы продолжали дуться друга всё это время.

А потом случилась эта авария.

И сейчас мне было страшно.

Здесь, на высоте нескольких тысяч метров, я не могла позвонить маме, не могла разузнать новости. Я чувствовала себя маленькой, беспомощной, бесполезной девочкой. Мне так хотелось помочь Арине, поддержать её, спасти. Но что я могла предпринять из салона самолёта? Я даже осведомиться о её состоянии не могла.