Солярис

Родных я отыскала сразу. Они сидели на прежнем месте, оба молчали. Мама откинулась на спинку железного кресла, её талия и ноги были прикрыты черным пиджаком, видимо отцовским. Глаза женщина слегка прикрыла, позволяя себе плыть по реке мыслей, переживаний, воспоминаний. Одной рукой она медленно поглаживала кончик своей каштановой косы, пальцы же другой крепко переплелись с пальцами отца.

Мой взгляд вмиг переметнулся ко второму родителю. Внешне папа был само спокойствие, но стоило взглянуть на плотно сомкнутые губы, напряженные плечи и становилось ясно — он взбудоражен не меньше меня. Свободной рукой, он нажимал кнопки мобильного телефона. Стоило мне сделать шаг навстречу, как рука с сотовым опустилась, а его яркие синие глаза обратились ко мне.

— Мила, — подал он голос, отчего мама легонько вздрогнула. Словно её силой вырвали из размышлений. Она подняла на меня взгляд, в котором я различила нотки тепла, смешанного с болью и тоской, затем мать вновь погрузилась в свои размышления.

Я заметила, как отец крепче сжал её руку, а затем спросил в разы тише.

— Как ты? — от прежнего гнева ни осталось и тени.

— Хорошо, — зашептала в ответ я — куда идти?

Одним коротким кивком папа указал мне в сторону двери, примыкающей к операционной палате сестры. Я вздохнула и уверенно зашагала к цели. Моя рука уже тянулась к дверной ручке, как отец вновь заговорил.

— Ты же знаешь, что еще можешь отказаться?

— Ты же знаешь — я не передумаю, — отрезала я.

— Знаю, — тяжело вздохнул он. — Просто невыносимо думать о том, что мы с вашей мамой ничего не можем сделать.

Я напряженно вздохнула. Мне не хотелось представлять собственное состояние, окажись я положении родителей. Было и так ясно — это далеко не самое приятное чувство на свете.

— Вы здесь, рядом, — как можно нежнее произнесла я. — Это самое главное.

Пока папа не успел добавить новую реплику, я нажала на ручку и впорхнула внутрь, тихо прикрыв за собой дверь.

Это помещение не сильно отличалось от предыдущих. Всё та же бело-голубая мебель, только вот запах спирта и лекарств бил в нос с разы сильнее. В самом центре комнаты суетилась уже знакомая мне доктор, она подготавливала всё необходимое для процедуры. Когда наши взгляды встретились, я уверенно кивнула, давай понять, что готова.

Переливание заняло каких-то двадцать минут. Я тихо сидела в кресле и болтала о всякой всячине, пока моя кровь медленно путешествовала по трубке в специальный пакет. Врач попросила меня рассказать что-нибудь о сестре. Мне сразу вспомнилась история о том, как она выиграла первые скачки. Радость того дня, вновь разгоревшаяся во мне благодаря нахлынувшим воспоминаниям, совершенно отвлекла от окружающей действительности. Перед глазами мне виделась лишь счастливая Арина, одетая в сверкающую белоснежную форму. Я продолжала описывать все подробности знаменательного дня, время от времени встречая одобрительную улыбку собеседницы, пока та не сказала одно короткое, но очень важное слово.

— Всё.

— Всё? — удивилась я, смотря на один единственный неполный пакет. — Я думала, Арина потеряла много крови.

Женщина лишь мягко улыбнулась.

— Нет, это всё. Спасибо тебе огромное, — она вытащила иглу из вены и приложила на её место кусочек ваты. — Не шевелись.

Я покорилась. В следующий миг она придавила это маленькое облачко пластырем.

— И что дальше? — осмелилась спросить я.

— Мы сделаем переливание, потом снабдим её необходимыми лекарствами. Дальше останется просто ждать.

— Но она… — мой голос дрогнул — когда она придёт в себя?

— Точно не могу сказать, — пожала плечами женщина. — Мы дали ей довольно сильное обезболивающее, она всё еще отходит от наркоза. Думаю, проснётся через пару часов.

«Пару часов», слова женщины зазвенели у меня в ушах. Эти часы казались одновременно мигом и вечностью.

— А теперь ступай к родителям, может передать им всё, что я сейчас сказала. И да, как только Арина придёт в себя, я вам сразу сообщу.

— Спасибо, — я благодарно склонила голову и поспешила прочь из помещения.

Не успела я захлопнуть дверь, как папа посмотрел на меня во все глаза.

— Как всё прошло? — он даже вскочил на ноги.

Мама поднялась следом, она невольно зевнула, отчего в глазах появилось виноватое выражение. Казалось, эта ночь совсем её вымотала. И не одну её.

Я ласково посмотрела на неё. Она уловила мой взгляд и ответила ободряющей улыбкой.

— Хорошо, — я вновь повернулась к папе, а затем повторила всё, сказанное доктором несколько мгновений назад. Каждое моё слово сопровождалось удовлетворённым кивком, параллельно с этим папа почёсывал подбородок. Его сильные пальцы скользили по щетине, издавая еле слышный скрежет.

— Выходит еще пара часов, — подытожил он.

— Угу, — лишь ответила я.

— Может вам обоим пока съездить домой? — неожиданно предложила мама.

Мы разом уставились на неё. Отец и дочь. Оба нахмурились, оба всплеснули руками и одновременно затараторили:

— Еще чего, — выпалила я.

— Не лучшая идея, — подметил папа.

— Почему? — подняла брови мать, сейчас её голос звенел, словно колокольчик в морозное утро. — Вы оба выглядите так, словно побывали в торнадо. Отправьтесь домой, примите душ, оденьте — её взгляд метнулся на меня — одежду по сезону. Это займёт не больше часа. Уверена, Арина к тому времени еще будет спать.

— Вот меня сейчас меньше всего волнует гардероб, — упрямо отрезала я.

Внутренне я приготовилась услышать возражение отца, но тот молчал. Я оторопело взглянула на него, его же взгляд был прикован к матери. Казалось, они мысленно о чём-то переговариваются. Прошла минута, прежде чем его голос прервал напряженное молчание.

— А как же ты? Тебе тоже не помешает душ и свежая блузка, — на последних словах он ухмыльнулся, явно пытаясь сгладить серьёзность своих слов.

Мама даже не моргнула.

— Я останусь здесь, на случай если вдруг у врача появятся новости. Когда вы вернётесь, быстро съезжу домой.

— Так, только не говори, что… — не выдержав, встряла в разговор я, но не успела договорить, папа опередил меня.

— Мы согласны.

— Но папа!

— Никаких «но», мы вернёмся через час.

— И что, мы так просто оставим Арину здесь?

— Не так просто, — улыбнулся отец. — Мы оставляем её с самым надёжным человеком на свете — вашей мамой.

Мне захотелось презрительно фыркнуть, но я вовремя себя одёрнула. Да, маму вечно мотало от гиперопеки до полного равнодушия, но всё же она продолжала любить нас.

— Ладно, — процедила сквозь зубы я, позволяя отцу увести меня в коридор. — Но если что — звони!

— Хорошо, — послышалось вдогонку.

В ответ на её слова в моей душе что-то удовлетворённо щелкнуло. Всего час. Один час.

***

Несмотря на изначальное ворчание, я была благодарна матери за возможность посетить дом. Вновь оказавшись в стенах собственной комнаты, я позволила себе облегченно выдохнуть. Казалось, впервые за последние недели.

Это был мой дом, родные стены, родная крепость. Как я и предполагала, двухнедельное отсутствие почти полностью развеяло все переживания, так сильно угнетавшие меня перед отъездом. По крайней мере, на крыльцо я даже не взглянула.

Вместо этого, всё моё внимание поглотил город. Меня поражали изменения, одолевшие его за столь короткий срок. Ночью, в темноте, я совсем не заметила, что привычное для меня золото превратилось в пламя. Большая часть листвы осыпалась, а то, что оставалось на ветвях переливалось от бледно-желтого до бордово-красного цветов. Казалось, что дорожку, ведущую к самому дому, устилал пёстрый ковёр.

Пришлось собрать волю в кулак, чтобы не дать этой сказочной красоте окончательно очаровать меня и отвлечь от важных мыслей. Когда отцовская машина заскрежетала на подъездной дорожке, я выскочила из неё и, сотрясаясь от холода, побежала в дом.

Тело требовало горячей воды и тёплой одежды. Долго уговаривать себя не пришлось. Мне потребовалось каких-то полчаса, чтобы вдоволь согреться, отмыться и расставить мысли по полочкам. Рука, из которой брали кровь, совсем не болела, да и перемен в самочувствии я не ощущала, однако внутренний голос подсказывал, что горячая пища была бы не лишней.