Руны на теле

– Недоучек в бой не тащим, на том стоим, – молвил я важно.

– Тогда лады, – улыбнулся Тимоша и вновь принял деловой тон. – Ты приказ генералу Салтыкову показывал? Не? Вот завтра покажи с утра, его послушай. Потом разведка для нас держит целый спортзал. Так найди время, набей морды – соскучились ведь по боярину! Нас всего с тобой и близнецами вместе осталось в клане семнадцать. И то если крайняя группа придёт в полном составе, скоро уже должны вернуться.

– С удовольствием набью! – успокоил я Тимофея. – Давно хочу повидать Авдея и Мухаммеда.

– Вернуться – повидаешь, – проворчал Тимоха. – С группой они ушли.

– Вернутся, – сказал я уверенно и поднялся. – Спасибо за хлеб-соль, пора мне.

– Пойдём, провожу до ворот, – сказал глава клана, вставая. – А то у Тани волкодав. Говорят, злой.

Утром я первым делом направился в штаб. Дежурил уже другой майор, но его обо мне, видимо, предупредили, и он лично предложил следовать за ним к генерал-майору.

Я пошёл с лёгким сердцем, пусть и не сжимала в кармане шинели моя левая рука рычаг лимонки без чеки. Вряд ли меня ждали в генеральском кабинете слишком много представителей Совета обороны, Логинов пока там в явном меньшинстве. А на одного злого на меня Виталика даже с генералом должно хватить ножа и «Парабеллума».

Мы вошли в приёмную, адъютант нас не заметил. Майор у начальственных дверей попросил меня подождать. Коротко стукнул, вошёл и сразу вышел, сказав:

– Проходи.

Вошёл я в средних размеров комнату, сделал три строевых шага к большому столу с телефонами и, отдав честь, доложил о прибытии.

– Вольно, – проворчал Пётр Васильевич. – Привет, Артём, присаживайся.

Я уселся на краешек стула для посетителей и сразу подал приказ капитана.

Салтыков с запиской ознакомился и, подняв на меня проницательные глаза, строго сказал:

– Мне доложили, что ты ещё вчера отдавал приказы рысям.

– И чё? – спросил я с боярской небрежностью.

– Это вопиющее нарушение, – проговорил Пётр Васильевич. – Теперь все бумаги нужно датировать вчерашним числом! Ты вынуждаешь меня идти на подлог!

– Извини, Пётр Васильевич, – смутился я.

– Рыси формально служат в твоей же дружине, в разведке пехоты, – не обратив внимания, сухо продолжил Салтыков. – Я распорядился оформить их перевод в твоё танковое соединение. Далее их направят в Центр для обмена опытом по твоему боярскому запросу. Сегодня документы будут готовы, подпишешь у писарей после обеда. Скажешь парням, чтоб получили командировочные в финансовом отделе.

– Спасибо, Пётр Васильевич! – сказал я с чувством.

– Не за что, – сухо ответил Салтыков. – Я знаю, что могу создать тебе много проблем, только какой мне прок? А так ты направишь в моё распоряжение из Москвы первый отдельный батальон опытных танкистов, магов и тотемных воинов. Хорошая замена рысям диверсантам.

– Я думал сформировать только свой батальон, – пролепетал я.

– Тогда прибудешь в моё распоряжение лично, – холодно улыбнулся генерал-майор. – Или постараешься, чтобы батальон был не один, – он лукаво мне подмигнул. – Понравилось мне держать в рукаве джокера. Повышает результативность.

А ведь дядя вполне может устроить мне проблемы! И станет ли мне помогать Виталик – вопрос смутный.

– Договорились, – сказал я задумчиво и спохватился, подскочив. – То есть слушаю!

– Вот и славно, – проговорил Пётр Васильевич. – Рыси сейчас в училище № 1, беги к ним, Артём.

– До свиданья, Пётр Васильевич, – почтительно молвил я.

– Пока, – ответил генерал-майор.

Дежурный офицер рассказал, как дойти до училища. Заодно выяснилось, что под старым названием там временная располага бойцов, кто возвращается из отпусков или госпиталей.

По идее в классах должны обитать и солдаты разведки, но они давно забили на легенду и снимают жильё в городе, а в училище ходят как на работу. Только на настоящую работу их отвозят на джипах.

Когда я спросил, куда делись учащиеся, майор посмотрел на меня, как на иностранца. Во все училища Гардарики до войны принимали с 16-ти лет, теперь же без желания парней забирают в армию, а там уже смотрят, куда послать. Кого на заводы, кого в войсковые учебки.

Не! Можно и по желанию! С 15 лет. Туда же. Тогда больше шансов хорошо выучиться и принести на войне пользу. А можно целый год ждать, что война кончится, только таких меньшинство.

Я смутился слегка и поправился, что спросил, почему данное конкретное сооружение не используется в новом качестве, так майор посмотрел на меня уже с подозрением. Пришлось признаваться, что с начала войны в боях и вообще боярин.

Офицер жалостливо вздохнул и объяснил непонятливому мне, что как раз с начала войны ребят из западных областей и вывозят на восток. Чем западнее, тем быстрее. Оно пока не касается Москвы, но это неточно.

Я его поблагодарил и пошёл по осеннему городу. Шёл и размышлял, кого же пожалел майор – меня тупого или мальчишек. Вот ради чего, оказывается, я всё время убивал европейцев. Блин, хоть не уходи в отпуск, чтоб ещё немного пацанов увезли от европейского будущего!

А по зрелому размышлению, всё идёт по плану – вот и в училище прифронтового городка только солдаты, а не перепуганные ученики. Я показал часовым на входе боярское удостоверение и прошёл внутрь.

Рыси дожидались меня в спортзале, все девять. Тимофей сказал, что пятеро в рейде. Для начала я их порадовал, рассказал о направлении в Москву и командировочных. Далее физкультура с ознакомительным мордобоем.

Ну, просил же сразу выходить в тотемном трансе! Так Коля с пола проскулил:

– Да в трансе мы! Только тебе пополам!

Я сфокусировался на ребятах… действительно в трансе. И мне на самом деле без разницы. Всего-то год с небольшим не виделись, и такие изменения! Как заново знакомимся!

– Вспомни наш вчерашний разговор, – загадочно сказал Тимофей, утирая личность. – Быть рысью и считать себя рысью – разные вещи. Всегда помни об этом.

– Ладно, хватит, – сказал я кротко. – Вы тогда без меня, а я только разомнусь.

До полудня практически ничего особенного не случилось. Только я внове с себя удивлялся – оказывается, я ещё могу прикладывать усилия просто для удовольствия и таки его получать! Гимнастика называется.

А на других бойцов я не смотрел. Что им мои советы? Всё равно всё сделают неправильно.

В двенадцать парни пошли в столовку, им полагалась казённая кормёжка, а я в отпуске, потому направился в гостиничный ресторан. Условились встретиться после обеда в штабе.

В ресторане я себя в целом не особо ограничивал, просто всё удовольствие убивали цены. Никаких интервью не планировалось, обычный обед, но, если я всегда так буду питаться, что привезу Кате и Свете? Отказался от пирожного к чаю. Ну, не совсем отказался, не стал брать третье.

После обеда без спешки прошёл в штаб. Как ни удивительно, все бумаги у писарей уже лежали готовые. Я их подписывал, когда в комнату вошёл бледный Тимофей. Я на него вопросительно посмотрел, но он сделал жест, мол, продолжай.

Вместе вышли в коридор, и Тимоша ускорился, я в темпе пошёл за ним.

– Позвонили из пехотной дивизии начальнику, ты ещё пистолетом ему тыкал, – отрывисто говорил он на бегу. – Вернулась группа. Авдей там остался, а Мухаммеда принесли. Хочет что-то тебе сказать, но нужно спешить. Зря бы не просил.

На парковке у входа Тимофей сел на правое сиденье джипа, я за руль. С места стартую. С заднего сиденья поднялся солдатик с заспанным лицом и воскликнул:

– Ты кто?! Куда?!

– Спи дальше, – рыкнул я, обернувшись к нему.

Водитель рухнул обратно. Тимофей подсказывал дорогу, заранее указывая повороты. А нормально фронт ушёл на запад за месяц, я и не помнил этой местности. Тимоха держался двумя руками за торпеду, подсказывал и старался не выпасть на ходу, с учётом поворотов ехали на двух колёсах. В среднем на трёх.

Я честно не думал, что хочет сказать Мухаммед. Просто хотел его увидеть ещё живого, и теплилась искорка надежды ему помочь. Приехали и юзом встали у лазарета. Когда выпрыгивал, взглянул всё-таки на водителя. Он не выпал, только спал уже на полу.