Страница 5 из 59
Я отчаянно ищу безопасную тему.
— Как дела на работе? — интересуюсь я.
Лекси потягивает вино, невинно скрестив ноги. Топик, который она носит, слегка натягивается, демонстрируя вершинки ее полных грудей. Если бы она подняла руки, я бы увидел…
— Нормально. Теперь у меня там постоянное место, ну, я типа «звезда», так что…
Лекси пожимает плечами, рубашка сползает с одного плеча, обнажая ее загорелую кожу. У меня внезапно начинает болеть рот от желания впиться в нее зубами, пока я буду вколачиваться в эту сладкую маленькую киску. Мой сын прямо там, за дверью, но я устроил мысленный спор с самим собой о том, как это будет провести рукой по ее бедрам и раздвинуть их. Будет ли она мокрой?
Будет ли Лекси кричать для меня?
— Это хорошо, — отвечаю я, прежде чем прочистить горло. — Как называется клуб? Возможно, я заскочу как-нибудь.
Лекси хихикает, румянец окрашивает ее щеки, и я хватаюсь за край стола. Черт, она так чертовски мило краснеет. Готов поспорить, что и ее грудь краснеет.
— Эм, я не думаю, что вам там понравится. — Лекси наклоняет голову, голубые глаза озорно загораются.
— Почему? Потому что я старый? — хмыкаю я.
Она подмигивает.
— Вовсе нет, но… Ну, честно говоря, мистер Ф…
— Тайлер, — перебиваю я, приподнимая бровь и набираясь смелости, чтобы она снова назвала меня мистером как угодно.
— Тайлер, — поправляется Лекси, мое имя скатывается с ее языка, лаская его. — Это клуб бурлеска.
Я моргаю и замираю, каждая мышца в моем теле твердеет. Я не могу снова не пробежаться по ее изгибам глазами, представляя Лекси в этих маленьких костюмах, танцующей на сцене. Черт.
— Бурлеска? — Мне удается выдавить это слово из горла, в котором вдруг перекрыли разом весь кислород.
Черт, теперь меня будут преследовать картинки только этого действа. Вид ее в кружевах и жемчугах, плывущую в свете прожекторов и ухмыляющуюся мне. Она снова смеется.
— Ага. Джастин, наверное, не хотел, чтобы я говорила, но меня это нисколько не смущает.
Лекси пожимает одним плечом и двигает фигуру по доске.
— Это просто другая форма танца, самовыражения, такая же, как балет или чечетка. — Затем Лекси поднимает глаза на меня с выражением вызова на лице, осмеливаясь осудить меня. — Во всех видах танца тело выступает инструментом для выражения эмоций, но в бурлеске я могу быть свободной и выкладывать все на сцене, флиртовать и дразнить. Это придает мне силы. Дело не только в сексе, но и в силе.
Я киваю в знак понимания. Я не осуждал, я пытался осадить себя, чтобы не потребовать от нее немедленно устроить для меня шоу.
— Конечно, ты еще и поешь? Это очень впечатляет, ты должна быть достаточно выносливой. — Лекси наклоняет голову в замешательстве, а я продолжаю свою мысль: — Чтобы танцевать и петь одновременно, нужна большая сила.
Улыбка медленно расплывается по этим полным губкам, а я забываю, как дышать. Эта улыбка выбивает из меня весь дух, как будто мое понимание значит для нее все. А Джастин, что не понимает?
— У вас очень просвещенный взгляд на вещи. Многие мужчины не уверены в себе, — хмыкает Лекси.
— Джастин? — догадываюсь я, переходя этот мост.
Я не должен спрашивать, но сейчас я не отступаю. Я ловлю ее взгляд, и Лекси смещается, оглядывается через плечо, а затем снова смотрит на меня.
— Сначала он не возражал… но да, ему становится нелегко. Думает, что я хочу торговать своим телом за деньги.
Лекси опускает глаза, а лицо у нее сереет.
— Мужчины всегда так думают. Они никогда не видят за нарядами и перьями искусство, которое скрывается под ними, свободу, которую оно мне дарит.
— Так вот, чего ты хочешь, ангелок. Тебе не хватает свободы?
Слова слетают сами собой. Я ничего не могу с собой поделать. Но я не беру свои слова обратно.
Лекси поднимает голову, встречаясь со мной взглядом. Ее розовые губы соблазнительно приоткрываются. Сглотнув, она кивает.
— Всегда. Быть свободной и быть той, кем я хочу, делать то, что я хочу… иметь того, кого я хочу. — Ее голос становится хриплым в конце.
Мы продолжаем смотреть друг на друга, и я не в силах оторвать взгляда. Я не могу отвести глаз, хотя должен был бы. Напряжение наполняет воздух, когда смысл слов Лекси проникает мне под кожу. Хочет ли Лекси меня так же, как я хочу ее? Ведь именно это она пытается сказать?
Я открываю рот, чтобы спросить, но тут раздвижная дверь захлопывается и разрушает чары.
— Ты готова, детка? Я устал, — зовет Джастин, входя в гостиную.
Она прочищает горло и встает на ноги. Подмигнув мне, Лекси снова начинает двигаться, а я таращусь на нее.
— Попался, — бормочет она и быстро оборачивается на меня с ухмылкой.
У меня вырывается смех. Никто никогда не побеждал меня. Никогда. Но этот ангелок только что сделал это. Ангел, мечтающий о свободе — о том, чего она не найдет в объятиях моего сына.
Я бы хотел, чтобы она обрела свободу в моих объятиях.
Я бы позволил ей парить и быть свободной, если бы только она стала моей.
Все дело в мелочах. Я стал заботиться о Лекси. Прошло уже несколько месяцев. Честно говоря, я не думал, что они продлятся так долго, но мы проводим все больше и больше времени вместе. Мы проводим вечера за просмотром кино и играем в игры, мы пьем и разговариваем. Джастин всегда раздражается и первым закругляется, оставляя нас наедине. Я узнаю, о чем она мечтает, на что надеется. Она говорит мне о своем прошлом.
Лекси прекрасна внутри и снаружи.
Полностью. Но сегодня она другая — притихшая и несчастная. Я пытаюсь выманить ее из скорлупы, но она, кажется, сворачивается калачиком, поэтому я нарушаю свои собственные правила. Обойдя стол, я игнорирую игру, в которую мы играем. Джастин наверху собирает вещи. Здесь только она и я, возможно, поэтому я так осмелел. Но эта тоска, эта боль на ее лице заставляют меня нарушить все правила. Мне нужно утешить ангелочка, помочь ей.
Она взывает к моей натуре защитника.
Стоя на коленях у ее ног, я сжимаю ладони Лекси на коленях в своих лапищах. Она продолжает смотреть на мои ручищи, моя загорелая плоть накрывает ее нежную кожу, но она не отстраняется.
— Ты в порядке?
Лекси кивает и собирается выдавить из себя фальшивый ответ, тогда я поднимаюсь, крепко сжимаю ее подбородок и заставляю ее посмотреть мне в глаза.
— Не лги мне, ангелок. Что случилось? — Я требую, приказывая ей сказать мне, не давая Лекси места для лжи или уклонений. Она скажет мне, или я выбью из нее признание силой.
— Я… Кажется ли вам, что я уродина? — шепчет она.
Я изумленно моргаю. Лекси очень комфортно чувствует себя в своей шкуре, и она знает, что красива… Откуда такие вопросы?
— Почему мне должно так казаться? — огрызаюсь я. Она вздрагивает, но я отказываюсь отступать. — Слова, ангелок, используй все слова, или я пойду и спрошу своего сына.
Она вздыхает, глаза наполняются слезами.
— Мы поссорились из-за того, что я танцую. Он сказал, что я хочу заниматься этим, потому что считаю себя недостаточно хорошей, что мне нужно, чтобы они хотели меня, чтобы доказать себе, что я не уродина. — Лекси икнула на последнем слове, и во мне будто разворошили угли. Как он посмел?
Как этот идиот смеет пытаться сломать такое прекрасное создание, сидящее передо мной? Как он смеет причинять ей боль в силу собственной неуверенности? Мой сын-придурок должен поклоняться Лекси, кидаться ей в ноги, смотреть, как она танцует и поет, с гордостью осознавая, что все эти мужики со своими бабами хотят ее, но он тот, с кем она уходит домой. Я хочу свернуть ему шею, но она все еще смотрит на меня. Эти большие голубые глаза смотрят на меня в ожидании. Я должен ответить. Я должен дать ей правильный ответ.
— Нет, он заблуждается. Я никогда не видел, как ты танцуешь, но я знаю, что ты делаешь это не поэтому. Ты прекрасна, Лекси, так чертовски прекрасна, что иногда это причиняет боль, и речь сейчас не только о красоте физической.