Страница 106 из 112
– Живой, – шепчу, прижимаясь к нему. – Мой…
И смеется Лис, глядя на нас. Смеется и танцует. Ворон тыкается носом мне в спину.
А Тиан смотрит мне в глаза, гладит кончиками пальцев лицо и шепчет, шепчет, шепчет…
– Никогда… Никогда, моя Нара… Не оставлю. Моя Нара. Моя любимая. Моя баньши.
Плевать на Род, плевать на Князей, на Огнь и Хаос. Моя. Ты – моя.
Мы вернулись в город. Незамеченными проскользнули в "Гнездо".
– Возьми… – я протянула Тиану грязную ленту. Он такой беспечный… И зачем выбросил?
Он устало улыбнулся и принял.
– Спасибо. Ты иди к себе, Нара. – Собрав одной рукой грязные пряди, он попытался перевязать их, но руки дрожали, не слушались. Я отобрала ленту и сама завязала…
– Иди. Я сейчас найду хозяина… или кого-нибудь… воды натаскают, вымоюсь. А то…
Я кинула, вдруг поняв, чем с ног до головы покрыт Тиан, да и я теперь.
– Я бы тоже… – заикнулась, но, опомнившись, затараторила: – Нет, ты первый иди, тебе нужнее, а я пока вещи соберу…
Он, кажется, собирался поспорить, уступить, но не было на это сил, махнув рукой, он, едва переставляя ноги, поплелся к себе в комнату.
Я пошла к себе, надеясь, что пока Тиан смывает с себя кровь и прах, успею передохнуть. Хоть полчаса, хоть пять минуток. Просто прикрыть глаза…
Моим мечтам не суждено было сбыться. Меня ждали…
Старейший был в гневе. С разрешения Ткачихи он и другие баньши покинули Костряки ещё до начала осады, сбежали как можно дальше, чтобы не видеть, как гибнет город, не слышать стонов умирающих подопечных. Но город выстоял, узор Великой Княгини испорчен – и отец явился сюда, призвать к ответу непокорную дочь. Он не знал, что произошло на поле битвы, знал только, что я жива, а, значит, и мой человек жив. И даже не спросил, как это нам удалось. Его это не интересовало. Главное – воля Эйш-тан не свершилась – и не свершилась по моей вине. Стихии, как я устала! -…ошибки с этим смертным – закономерны после всего того, что ты натворила, – поучал меня Старейший. – Сначала ты довела Род до упадка.
– Но…
– Не перебивай! Ты довела, ты, Нара. И не надо мне рассказывать про нападение степняков на Псхов. Да, твои люди пошли все сражаться. Да, умерли. Но почему ты их не удержала?!
– Огнь… – пытаюсь возразить я, но бесполезно, Старейший ничего не желает слышать – зачем? Он не слушать сюда пришёл, да и знает он всё и без меня. Когда Псхову грозила опасность, мои люди внезапно забыли все, чему я их учила, и пошли защищать родной город. И все полегли, потому что сражаться не умели.
– Опять ты за свое! Надо было удержать. Нет, ты опустила руки. Видел ли Хаос вторую такую бездарь?!
– Но я пыталась…
– Да, пыталась. Я помню. И даже кого-то из них удержала. Вот только не того, кого надо. Где ты выкопала то ничтожество, от которого захирел потом твой Род?
Неужели не могла подобрать более достойного?!
– Они сами…
– Сами?! – срывается Старейший. – Ты опять?! Кто угодно виноват, но не ты. И так всю свою жизнь! Неумеха!
– Но, Старейший…
– Молчи! – приказывает баньши. – Вторую твою самую страшную ошибку ты совершила тогда же. Как ты могла допустить, чтобы мальчишка остался жить?!
– Мальчишка?.. – не понимаю я.
– Да, мальчишка. Тот самый ребенок с магическими способностями, которого я приказывал тебе удушить в колыбели!
– Как я могла! Они ведь тряслись над каждым его шагом!
– Да, тряслись, – отметает мои возражения Старейший. – Я их понимаю. Маг в Роду завоевал бы твоим людям небывалое положение. Но ты, Нара… или тоже гордилась?
Почему ты не отправила его на смерть? Была ведь возможность.
– Мои люди… они уберегли его… заперли дома…
– А ты не могла ничего придумать?!
Я понурила голову. Не хотела рассказывать, что моя тогдашняя любимица на коленях просила спасти надежду их Рода, и что я согласилась участвовать в общем обмане.
А когда его выпустили, он проклял погибшую семью, проклял меня, проклял дом и ушел в Академию. И до самой своей смерти не вспоминал обо мне. И не рассказал никому. Повезло…
– Тебе еще повезло, что мальчишка не рассказал про тебя смертным, – продолжил поучение Старейший. – Но он породил боковую ветвь Рода, а ты за ней не проследила!
– Я забыла…
Жалкое оправдание для Старшей. Но я, правда, не помнила о том злом и несчастном подростке, который не захотел считаться моим и ушел в Вольград. Не до него мне было… сколько труда, чтобы заставить того труса, который не пошел на войну, породить хотя бы одного потомка…
– Забыла! – ядовито подхватывает баньши. – Не от того ли мальчишки происходит твой сегодняшний человек? Ему магических способностей не досталось, а если они проявятся в его детях? Что ты будешь делать тогда? Когда они доложат о тебе в Академии? Когда тебя выволокут на свет, изучат десятью разными способами? Нара – первая открытая людьми баньши! Хоть в чем-то ты будешь первой, а, Нара? Раз в жизни побудешь в центре внимания?! – Старейший уже не говорил, он кричал; человек бы давно сорвал голос от такого ора. – Не переживай, ты недолго будешь одинока. Пока люди не выпытают у тебя, в чьих семьях живут остальные! Пока они не придут за нами, сюда, в Костряки! И в другие города, где тоже живут баньши! И весь наш народ будет истреблен или захвачен людьми! Старшие ведь не должны селиться в смертных землях, ведь так гласят законы?! Этого ты добивалась?!
Отвечай мне! Этого?!
Я закрыла лицо руками. Что я могла ответить? Что не подумала, не догадалась? Что Старейший преувеличивает? Что даже с мага можно взять честное слово? Что у Тиана не будет чистокровных потомков? Что я могла сказать?..
Да и стал бы меня Старейший слушать…
Дверь заскрипев, отворилась и закрылась снова. Я подняла глаза. Ну конечно же, кто еще мог войти сюда без стука! Странно, мне казалось, когда баньши кричат, их слышит только тот или те, с кем они разговаривают. Или Тиан не слышал, просто так зашел?
– Что вам понадобилось в комнате моей жены? – зло спросил мой человек, обращаясь к Старейшему.
– Он меня, что, видит? – удивился Старейший. Я растерянно кивнула. – Тогда, юный смертный, у меня будет вопрос к тебе. Что тебе понадобилось в комнате моей дочери?