Страница 18 из 22
Инструкция для начинающих вудистов рекомендовала использовать для магического боди-арта печную сажу, но где же ее взять горожанке, проживающей в квартире с электрической плитой и паровым отоплением? Подумав, Настя решила, что черная краска для обуви будет ничуть не хуже допотопной сажи. Она и более стойкая, и наносить ее легко, спасибо немецкому производителю за удобный флакон с поролоновым аппликатором. Конечно, разрисовывать себя надо будет уже на месте, с крестами на коленках в трамвай лучше не садиться!
Флакон с краской, круглое зеркало, квадрат черной ткани, три свечи черного воска и зажигалку Настя сложила в спортивную сумку «Адидас». Она была темно-синего цвета и вполне органично сочеталась с черными велосипедными шортами, черной футболкой и черными же кедами.
К дому своей начальницы Настасья подошла на закате. Очевидно, Елена была у себя – в окнах ее квартиры горел свет. Настя дважды обошла вокруг дома, выбирая подходящее для проведения магического обряда укромное местечко, и остановила свой выбор на хорошо утоптанном пятачке в углу двора.
Узкую площадку на одно посадочное место типа «пенек» с боков ограничивали металлические стены гаражей, а сзади – забор. При этом с пенька открывался прекрасный вид на подъезд, одно из окон интересующей Настю квартиры и просторно развернутое над крышей кумачовое полотнище роскошного заката.
Подождав, пока удобное место освободит одинокий романтик с пивной бутылкой, Настасья легкой тенью скользнула в тупичок и разложила на пеньке магические предметы. Солнце садилось, но было еще достаточно светло. Глядя в зеркало, Настя аккуратно закрасила лоб над бровями длинной, от виска до виска, гуталиновой полосой.
Любитель пивных церемоний оказался человеком культурным. Он не сразу вышел на улицу, а сначала сделал крюк по двору, чтобы дисциплинированно опустить в мусорный контейнер пустую бутыль. Уже в подворотне культурный выпивоха боковым зрением поймал розовый солнечный зайчик, обернулся и при виде замаскированной фигуры в черном недо-верчиво заморгал. А затем рука его сама собой поползла в карман за мобильником.
Я все-таки взяла себя в руки. Точнее говоря, я взяла в руки тряпку и вымыла ею пол в прихожей. Не могу сказать, что сделала это безупречно, но мокрый линолеум заблестел, как лакированный паркет, и это отчасти успокоило мою совесть. По крайней мере, она перестала занудно бубнить: «Развела тут антисанитарию, грязнуля!»
Требования совести продолжить борьбу за чистоту вытиранием пыли я проигнорировала: завтра, завтра, не сегодня! Мне казалось, что на сегодня свой лимит героических деяний я уже исчерпала.
Как бы не так!
Едва я поставила в угол швабру, как в дверь постучали, и я уже почти привычно заняла исходную позицию для развития сюжета вопросом «Кого это черт принес?» – то есть прижалась спиной к стене в прихожей, как киношный омоновец перед штурмом.
– Открывай, Сова, Медведь пришел! – донеслось из-за двери.
– Ирка! – узнав и пароль, и голос, я быстро открыла дверь.
Шагнув через порог, подруга споткнулась о скомканную половую тряпку, неодобрительно пробормотала: «Развела тут антисанитарию, грязнуля!» – и протопала в кухню, к диванчику.
По мокрому линолеуму протянулась двойная цепочка следов. Я сокрушенно посмотрела на них и машинально отметила, что шаги у подруги необычно мелкие, и идет она не прямо, а пошатываясь.
– Ириш! По-моему, ты не там лежишь! – в модном рэповом стиле сказала я.
Ирка, распластавшаяся на диване, открыла один глаз и ответила в том же духе:
– А ты, мать, предлагаешь мне перебраться в кровать?
– Нет, сестрица! Я предлагаю тебе вернуться в больницу!
– Воистину, настоящее гостеприимство – это редкое достоинство, – подруга перешла на более высокий стиль. Она вздохнула, поморщилась и потерла грудь. – Не волнуйся, я в порядке. Меня даже из больницы почти без скандала отпустили.
– Как ты можешь быть в порядке? – не поверила я. – В тебя же недавно стреляли!
– Из травматического пистолета типа «Оса», – кивнула Ирка. – Что, разве опера тебе не сказали? Они же нашли резиновую пулю… Слушай, а у тебя нет чего-нибудь вкусненького, чтобы снять стресс? Представь, меня хотели кормить жидкой манной кашей!
– Ужас какой! – я открыла холодильник и достала разрисованную иероглифами коробку из «Фудзиямки». – А у меня как раз есть свежие японские пирожные.
– Как интересно!
Ирка хищно облизнулась.
– И мне тоже интересно, – вынимая из шкафчика чайные чашки, согласилась я. – Никогда не слышала, что бываю пули из резины. Надувные они, что ли?
– Сама ты надувная! – обиделась Ирка.
Я покосилась на свое отражение в темном оконном стекле и тихо вздохнула: физиономия у меня и впрямь была припухшая.
– Никакие они не надувные, эти пули. Они цельнолитые, из такой твердой резины, как в автомобильных покрышках, – объяснила подружка, подхватывая пирожное. – Но ты не думай, что это совсем уж несерьезно! Если выстрелить в грудь или в живот почти в упор, то даже резиновая пуля может причинить серьезное ранение, например, разрыв доли легкого!
Я опустила руку с пирожным и обеспокоенно оглядела грудь и живот раненой подруги.
Она помотала головой:
– В меня примерно с метра стреляли. Хирург сказал, с такого расстояния ранения, как правило, не проникающие и без повреждения внутренних органов. А на мне же еще корсет был.
– В таком случае, почему же тогда ты лежала, как мертвая? – припомнила я.
– А потому, что у тебя прихожая слишком тесная! – ответила Ирка обиженным тоном Винни Пуха, обвиняющего Кролика в том, что у кого-то слишком узкие двери. – Знаешь, как эта пуля меня ударила? Как здоровенный мужик кулаком! Меня отбросило на стену, я стукнулась головой и потеряла сознание!
– Ага, – я задумчиво пожевала пропитанное кремом тесто и проглотила липкую массу, не чувствуя вкуса. – Так это что получается? Получается, помидорный киллер не планировал убийство. То есть, он и не киллер вовсе, а так… Как сказал Лазарчук – всего лишь томатный стрелец. Кстати, Серега сказал, что его уже задержали.
– Отличная новость! – Ирка решительно взяла второе пирожное. – Значит, город может спать спокойно!
– Не знаю, как город в целом, а мы с тобой вполне можем, – подтвердила я, зевнув в ладошку. – Лазарчук сказал, режим воздушной тревоги отменяется.
– Можем и будем, – согласилась Ирка. – Вот только плюшки японские дожуем и сразу же пойдем баиньки. Я у тебя переночую, ладно? А то Моржика дома нет, а одной мне после всего пережитого сегодня будет неуютно.
– Серый, не ври мне! Где ты? – Голос законной половинки майора Лазарчука вибрировал, как зубоврачебное сверло.
Майор болезненно поморщился и немного отклонил голову, образуя между ней и трубкой, в которой зудел родной голос, буферную зону воздушной прослойки.
– Ларочка, я на работе, – мягко сказал он.
Половинка была не только законная, но и любимая.
– Конкретнее! – потребовала любимая.
– В Чернореченском УВД, – Лазарчук не стал запираться. – Ты же знаешь, у нас тут штаб, и как раз сейчас идет допрос задержанного по тому самому делу.
Последние слова он произнес с нажимом, словно с большой буквы: То Самое Дело.
– По ограблению рынка, откуда налетчики в масках увели тридцать миллионов рублей? – немного прибрав обороты своей бормашины, уточнила Лариса.
В голосе ее прозвучали легкая грустная мечтательность и отчетливое уважение то ли к грабителям, то ли к похищенной ими сумме. Майор предпочел думать, что все-таки к сумме. Негоже верной жене полицейского офицера с почтением относиться к преступникам!
– И долго ты еще будешь там торчать?
Общественно полезную службу мужа Лариса – офицерская супруга с пятилетним стажем – уважала явно недостаточно.
– Лара!
Майорский голос построжал и одновременно сделался глуше: Лазарчук прикрыл трубку ладонью.
– Ты же знаешь, что для меня это реальный шанс отличиться!