Страница 2 из 5
Информационный стиль держится на идее стоп-слов. В главах 14 и 17 я показываю, что это понятие – фикция, а поверившие в неё автор и редактор встают на путь непрофессионализма. Например, Ильяхов и Сарычева при переработке текста предлагают вначале разбираться с содержащимися в нём стоп-словами, а затем переходить к другим «уровням». О том, насколько бестолков и чем вреден этот совет, рассказывает глава 8. В главе 5 я обращаюсь к «фикции внутри фикции» – совершенно надуманной категории неопределённых слов. А глава 10 посвящена тому, как склонность к красивым лозунгам отдаляет Ильяхова и Сарычеву от понимания сути литературной работы.
Изложенная в «Пиши, сокращай» теория не объясняет устройство языка и текстов, а навязывает авторам и редакторам искусственные, бессмысленно суровые ограничения. В результате писать так, как учат Ильяхов и Сарычева, не может никто – включая их самих. Несоответствию умозрительных установок и жизни посвящена глава 16. К сожалению, авторы книги ради скандального эффекта ещё и готовы провозглашать радикальные, пусть и неверные, идеи. Поэтому, когда они категорично отстаивают какую-нибудь нелепость, трудно понять, это всё всерьёз или просто провокация. В любом случае читатель в проигрыше: под видом экспертного суждения он получает порцию чепухи (об этом – глава 15). Так, в главе 9 я привожу пример мелочной и несправедливой придирки к тому, что якобы является стоп-словом.
Информационный стиль даёт иллюзию обладания «технологией» по улучшению текстов. Но «технология» эта – ложная. Выискивая стоп-слова и сражаясь с ними, автор или редактор смотрит на текст предвзято и упускает из виду главное. Чтобы писать ясно и содержательно, логично и естественно, необходимо уметь вдуматься и вчувствоваться в каждое слово текста. Об этом – последние две главы.
Об этом же и вся книга.
К делу!
1. «Что-то не то» конкретизируется
«Ну нет! – сказал я себе. – Такого ляпа просто не может быть».
Оказалось: может.
Если у вас есть домашний экземпляр «Пиши, сокращай», откройте его на странице 22[3]. Найдите третью строку сверху (считая заголовок) и посмотрите на третье слово слева.
Это слово: драматург.
А теперь вернитесь на два разворота назад и сравните предложение со словом «драматург» с тем местом, где Ильяхов и Сарычева определяют границы информационного стиля.
Противоречие налицо. Драматургу – автору художественных произведений, пьес – не место среди сторонников инфостиля. Этот метод работы с текстом не для него.
Я не люблю придирок. Любой пишущий человек – даже большой мастер – обязательно где-нибудь да ошибётся. Что-то не учтёт, в чём-то запутается. Но в данном случае из ниоткуда взявшийся «драматург» – ошибка грубейшая, в каком-то смысле образцово-показательная. Параграф, с которого мы начали, называется «Откуда взялся информационный стиль». Авторы пишут не о малознакомых им вещах, а о центральной идее своей книги, об основах своего метода. Каждая формулировка здесь должна быть выверена и облюбована. Промахи возможны, но всё же не в изложении своего профессионального идеала.
Ещё нелепей то, какие именно требования якобы предъявляет к тексту «любой опытный драматург».
Как, спрашивается, рядом с драматургом вообще можно было поставить эти три слова: «коротко, честно и объективно»? Шекспир содрогается, Вампилов плачет. Но театр – не массовое искусство, фильмы и сериалы смотрит гораздо больше людей. Поменяйте драматурга на его родного брата из кино- или телеиндустрии – сценариста. И абсурдность утверждения, кажется, станет ещё отчётливее. «В джазе только девушки» и «Оранжевый – цвет сезона», «Брат» и «Вампиры средней полосы» – это, конечно, образцовые примеры краткости, честности и объективности.
В общем, читатель догадался: именно на слове «драматург» я начал понимать, что смутное недовольство книгой взялось не на пустом месте.
Мысленно удалив «драматурга», я внимательней присмотрелся к остальному тексту – и почувствовал, как во мне просыпается редакторский зуд. «Честно» и «объективно» никак не вяжутся с «редактором», а «коротко» значит отнюдь не то, что подразумевается. С этими несообразностями хочется разобраться: сперва всё за авторов додумать, а затем – переписать.
1. Да, журналист обязан писать «честно и объективно», это входит в его этический кодекс[4]. Но сотрудники медиа не единственная и даже не главная аудитория «Пиши, сокращай». На обложке книги в списке потенциальных читателей первыми идут копирайтеры, а у этой профессии совсем другие требования к тем, кто ей занимается. Проще всего описать это различие так: если журналист возвышается над маркетинговой схваткой, то копирайтер играет за команду своего клиента.
«Честный журналист» звучит гордо: сразу представляешь себе человека, отказывающегося от корпоративных подарков, не прогибающегося под давлением чиновников. А что такое «честный копирайтер»? Какая-то нелепость. Конечно, обычная человеческая порядочность и осознание своей ответственности перед обществом к лицу человеку любой профессии. Если тебе предложили рекламировать что-то незаконное – лучше бы отказаться. Но если копирайтер будет резать правду-матку и настойчиво «пропихивать» в рекламный текст то, о чём заказчик предпочёл бы умолчать, он просто останется без работы. Равным образом и «объективный копирайтинг» – в отличие от «объективной журналистики» – какой-то странный умозрительный конструкт.
Вслед за журналистом или копирайтером в работу может включиться редактор. Это человек, который как бы стоит за спиной автора и помогает ему довести до ума первоначальный текст со всеми его жанровыми особенностями. К каждому новому произведению – пресс-релизу нефтедобывающей компании, рецензии на фильм для детей, гиду по лучшим барам столицы, сайту медицинского препарата – умелый редактор подойдёт с новой меркой. Возможно, изредка он и попросит автора «добавить объективности», но именно что изредка – если конкретному тексту по какой-то причине не хватает именно этого качества. А уж представить, как редактор призывает автора «быть честным», и вовсе затруднительно. Можно сказать, что «редактор» – собрат «драматурга» по несчастью: Ильяхов и Сарычева незаконно «подселили» его в рассматриваемый фрагмент, навязав чужие установки.
Вывод: честность и объективность – приметы добросовестной журналистики, а не любого хорошо написанного текста. Их следует заменить на те критерии качества, которыми смогут руководствоваться не только журналисты, но и копирайтеры. И вообще «все, кто пишет [и редактирует] по работе», ведь «Пиши, сокращай» задумана авторами как книга для всех.
2. Словосочетание «писать коротко» значит не то, что хотят сказать Ильяхов и Сарычева. Авторы книги имеют в виду экономию речевых средств. Пятью страницами раньше они объясняют: «писать кратко» значит писать «без лишних слов, но не в ущерб смыслу». А если перед нами виртуозно сделанный лонгрид? Или пухленькая книга, из которой не выбросишь ни единого словечка? Они тоже «написаны кратко»? Нет. Высокая и правильная идея – я бы её выразил так: «проявив мастерство, спрессовать большой смысловой объём в небольшом фрагменте речи» – не содержится в словах «кратко» и «коротко» самих по себе. Чтобы её обозначить, нужно либо добавить к этим словам какие-то другие («настолько кратко, насколько возможно»), либо сказать то же по-другому («ёмко»). Классически ясно этот принцип сформулировал поэт Николай Некрасов почти полтораста лет тому назад: «Правилу следуй упорно: / Чтобы словам было тесно, / Мыслям – просторно». Авторы «Пиши, сокращай» попробовали выразить ту же сложную идею одним простым наречием – и, разумеется, не смогли.
3
Все цитаты из «Пиши, сокращай» приведены по изданию: Ильяхов М., Сарычева Л. Пиши, сокращай: Как создавать сильный текст. – 3-е изд. – М.: Альпина Паблишер, 2018. Для удобства читателей в подавляющем большинстве случаев я не указываю номер страницы, с которой взята цитата: обилие цифр мешало бы воспринимать текст.
4
Впрочем, тоже не всегда. Обманывать читателя и перевирать факты автор, разумеется, не должен. А вот отказаться от беспристрастности, занять ту или иную сторону, горячо отстаивать личную позицию в некоторых жанрах вполне допустимо.