Лабиринт Бритни

— Для этого я тебя и нанял, старина Флойд, — сообщил Рудольф. — Ты ведь знаешь, как надо себя вести в таких местах. Так что давай готовиться. У меня в контейнере есть все необходимое.

Разумеется, это означало, что нам придется вернуться на орбиту за снаряжением, а это напрасная трата топлива. Вот одна из проблем, когда имеешь дело с богатыми парнями — они думают, что раз топливо добывают на Япете, то оно бесплатное. Зато Флойду удалось переночевать в гостевом «домике» и принять настоящий «гравитационный» душ, который он счел роскошью, даже несмотря на то, что при такой малой гравитации мылся он скорее в тумане, чем под душем.

А Рудольф, наверное, счел нормальным, что цена этого душа равна стоимости топлива, потраченного челноком для спуска с орбиты. Возможно, Флойд прав, и Рудольф просто богатенький турист.

У Рудольфа действительно нашлось все необходимое. Не считая одного из костюмов-«шкур», который я уже видела, он вытащил герметичную надувную палатку, альпинистское снаряжение (на вид позволяющее нам висеть над пропастями, над которыми здравомыслящие люди предпочли бы не висеть), портативную версию лаборатории «Спектрум», а также саморазогревающиеся пищевые рационы, очиститель воды или льда и еще кучу всякого барахла, где наверняка отыскалась бы одежда, в которой удобно лежать в палатке, и надувная подушка, чтобы ему крепче спалось. Когда он свалил все это в челноке, получилась впечатляющая гора. На поверхности Япета она станет весить лишь килограммов двадцать или тридцать, но масса у нее будет такая же, как и на Земле, поэтому нести ее все равно тяжело, особенно по кромке любого из чудовищных местных обрывов. Мне даже представилась эпитафия: «Этот кратер посвящается памяти Флойда и Бритни, которые на краю Офигенно Большой Пропасти обнаружили, что движущийся рюкзак склонен оставаться движущимся немного дольше, чем они предполагали». Или нечто вроде этого. Если постараюсь, смогу придумать и лучше.

Кроме размера кучи снаряжения, трудно было не заметить, что палатка у Рудольфа одноместная. Флойду, очевидно, придется спать в «шкуре». Наверное, Рудольф предположил, что у нас хватает и такого опыта. Бедный Флойд. У меня есть прямой доступ только к двум его органам чувств, и, с моей точки зрения, разница между пребыванием в «шкуре» и на корабле невелика. Флойд сказал, что я счастливая. На Титане на второй неделе пути он попытался объяснить свои ощущения, но лучшая аналогия, которую я смогла провести, это как если бы меня снова и снова заставляли смотреть омерзительно скучный фильм. Или принуждали постоянно быть рядом с Рудольфом.

Но хотя бы едой Рудольф охотно делился — впрочем, особого выбора у него не было. У нас имелось много корабельных рационов, но его припасы оказались гораздо компактнее и легче готовились в полевых условиях.

У Флойда не нашлось рюкзака, чтобы нести все необходимое, но и это, как выяснилось, не имело значения: Рудольф запасся рюкзаком нужного размера. Конечно же, он прихватил лишь один большой рюкзак, а второй (намного меньше) приберег для себя. Тоже мне, сюрприз. Флойду точно придется внимательно следить за тем, куда его заносит на краю обрывов.

С Рудольфом меня примиряло одно. Япет действительно впечатляющая луна, и он выбрал здесь лучшее место для прогулки — экваториальный хребет.

Япет — луна необычная, и вид у нее такой, как будто давным-давно кто-то ее крепко сжал. Это давление образовало гигантский горный хребет точно на экваторе — настолько высокий, что на Земле эквивалентный хребет вознесся бы вершинами в стратосферу, да еще с солидным запасом. Именно здесь можно отыскать самые большие горы.

Рудольф захотел выбрать самую высокую часть хребта и взобраться на его вершину.

— Что? Он рехнулся? — осведомилась я.

— Тише ты, — шикнул Флойд.

Но я уже смотрела на карту. Хребет не будет плоским на вершине — ни одна гора такой высоты не будет плоской на вершине. И там обязательно найдутся места, где идти будет все равно что по шарикоподшипникам. На Япете нет воздуха, поэтому грунт окажется перепахан микрометеоритами и превратится в рыхлую массу, которая начнет скапливаться на более крутых склонах. Не говоря уже о том, что большая часть хребта пересекает темную сторону Япета, а это лишь добавит щебня и осыпей.

Темная сторона называется так не потому, что там всегда ночь, а из-за того, что находится на «передней» стороне планеты, движущейся вокруг Сатурна, и поэтому она «подметает» весь темный мусор, болтающийся на орбите.

У нескольких других лун «передние» стороны также темные, и, согласно общепризнанной теории, причина этого явления в том, что давным-давно в некое (и уже несуществующее) небесное тело со всей дури врезалось какое-то другое, а обломки после столкновения разлетелись по всей системе Сатурна. Может, темное вещество было ядром погибшей луны, а может, фрагментами того, что в нее врезалось. Или того и другого. Я могу написать компьютерную симуляцию, изображающую любое из этих событий.

Существует и другая теория, утверждающая, что весь хребет — это обломки доисторического кольца, рухнувшего на поверхность, а потом застывшего наподобие небесного вулканического пепла. Я могу написать симуляцию и для этого, однако теория не объясняет, почему хребет состоит из совершенно нормального местного льда, лишь припорошенного сверху темным веществом, напоминающим угольную пыль.

Есть и теория о том, что хребет соорудили инопланетяне. Однако зачем они это сделали, история умалчивает. Впрочем, возможно, они уже давно вымерли. Или же действительно затаились где-то в Облаке Оорта и швыряют в нас камнями, надеясь, что мы улетим домой.

А возможно, я насмотрелась фильмов.

Но и книжек я прочитала немало и доподлинно знаю: альпинисты называют такие места «гнилыми горами». И даже если мы не свалимся в пропасть, то кувыркаться пятнадцать километров под горку тоже мало не покажется.

— Откажись. Он псих.

— Тихо! — прошипел Флойд. — Извини, это не тебе, — добавил он. Рудольф приподнял бровь, но промолчал.

— Проклятье, — выругалась я, удивив даже себя. Обычно я не пользуюсь такими выражениями. Но обычно я и не сержусь. — Я тоже в этом участвую. И он об этом осведомлен.

Хотя бы Флойд меня не игнорировал.

— Одну минутку, — бросил он Рудольфу и отвернулся от него. — Мы можем поговорить об этом потом? Вдруг у него просто такая привычка? Или он не знает, на что ты способна. Большинство людей никогда не имели дела с разумным искином, и он вполне может считать, что ты всего-навсего очень хороший интерфейс. Черт, может, он не любит женщин. Кто знает? Это его проблема, а не твоя, но он клиент, так что давай проверим, сможем ли мы дать ему то, что он хочет, не убив при этом себя. Хорошо? Доверься мне. Я тоже видел фотографии этих гор.

Мы решили организовать восхождение с базовым лагерем. Это уменьшало количество груза, позволяло Флойду время от времени спать в челноке и означало, что длительных путешествий по горам не будет.

К сожалению, это также означало, что челнок нам придется делить с Рудольфом, ведь тот намного больше его палатки. Я бы лучше осталась снаружи и спала в костюме. Но, как заметил Флойд, у меня нет носа, а если и бывает зуд, то лишь от любопытства.

Выйдя из нашей базы в челноке, мы попытаемся взойти на вершину хребта, чего до нас еще не делал никто. Я думала, что Рудольфу эта идея понравится, ведь первое восхождение прославит его на всех альпинистских сайтах Сети. Однако свои планы он раскрыл весьма неохотно.

— Ладно, — согласился он наконец. — Но я не хочу просто забираться на вершины. Я хочу обследовать как можно большую площадь склонов.

Флойд не стал комментировать эти слова, а я впервые удержалась от вопроса, какого черта в таком случае мы вообще здесь делаем.

Во время первого восхождения мы даже близко не подобрались к вершине. Но Рудольфу, похоже, было все равно.

Мы решили устроить базу во Впадине — глубокой долине, разделяющей два параллельных гребня хребта. Из нее подъем оказывался короче, чем с равнин по обеим сторонам. Флойд ожидал услышать возражения, но Рудольф лишь хмыкнул, ткнул пальцем в карту и велел подобрать место «где-нибудь здесь». Выбирать гору для восхождения он тоже предоставил нам.