Дом лжи

Вот подойти бы к тебе сейчас сзади, хлопнуть по плечу: Эй, незнакомка, помнишь меня?

А потом схватить тебя за руку: ЭЙ, ПОМНИШЬ МЕНЯ, ЛОРЕН?

Соблазн так велик, что я приказываю себе остановиться и пропустить тебя вперед.

Я замечаю, что на тебя оборачиваются все – и мужчины, и женщины. Ну еще бы, ты ведь настоящее произведение искусства. Но ты наверняка это знаешь, а потому не сбавляешь шаг.

Ноги у меня по-прежнему ватные. Рот полон желчи.

Ты переходишь через Чикаго-авеню и входишь в какое-то здание.

Если я войду туда за тобой и окажусь в фойе дома для богатых, то тут же перестану быть анонимным. Люди не входят в фойе таких домов просто так, без дела.

Ну и пусть. Я даю тебе пять секунд форы и вхожу во вращающуюся дверь. За ней открывается просторное, прохладное, со вкусом украшенное, до блеска отполированное фойе богатого жилого дома в самом центре города.

– Миссис Бетанкур! – окликает тебя мужчина за стойкой портье. – Вы приехали на выходные?

– Нет, зашла оставить кое-какие вещи, Чарли, – отзываешься ты. – Как дети?

Бетанкур. Бетанкур.

Ты замужем, Лорен.

Я выскакиваю на жаркую людную улицу, где пешеходы тут же окружают меня со всех сторон, толкают; моя нога соскальзывает с тротуара на проезжую часть, громко сигналит автомобиль…

Я снова заскакиваю на тротуар, чудом не попав под колеса такси, мчащего по Мичиган-авеню к югу. Чтобы удержать равновесие, хватаюсь рукой за капот другого такси, припаркованного рядом. Капот горячий от солнца.

– Ты, придурок, чё надо? – Из окна высовывает голову таксист, поджидающий седока.

Поднятием руки попросив прощения, я бреду дальше, сам не зная куда. На ходу мотаю головой и шепотом твержу:

– Бетанкур. Бетанкур.

Бетанкур Бетанкур Бетанкур Бетанкур.

Оказывается, в Чикаго и его окрестностях живут дюжины женщин с такой фамилией. Но только одну из них зовут Лорен. И это ты. На фото в своем профиле в «Фейсбуке»[7] ты в облегающем белом платье и огромной шляпе, как на дерби в Кентукки[8], поднимаешь бокал игристого вина, губы сложены бантиком. Неужели ты впрямь была счастлива, когда позировала для этого фото, Лорен? Или ты думала: «Вот будет отличная картинка для моего профиля в “Фейсбуке”»? Что это было – фейк, когда человек хвастается тем, что он делал, где побывал, но на самом деле было просто скучно? Или для тебя важнее то, как видят тебя другие люди, чем как ты видишь себя сама? Тысячи друзей и тысячи лайков под сотнями твоих фото крошечными окошечками в твою жизнь последних десяти лет. Вот ты на вершине Эйфелевой башни, вот – на сафари в Африке, на Таймс-сквер, снова с бокалами, на льдине озера Мичиган; триатлон[9], какое-то соревнование, где ты барахтаешься в грязи… Ты никогда не одна, вокруг тебя люди, друзья, привлекательные мужчины, загорелые и счастливые, гламурные и сексуальные, полные задора, энергии и свободы…

Ты замужем за человеком по имени Конрад Бетанкур. Детей у вас нет. И ты не живешь в Чикаго, кстати. Твой дом в Грейс-Виллидж, в деревне к западу от города. И по соседству со мной, ведь я живу в Грейс-Парк.

Что ж, добро пожаловать домой, Лорен.

Дыши глубже, Саймон. Прибегни к языковым играм. Делай что-нибудь. Дыши.

Почему «кейс» – это и «чемодан», и «случай»?

Еще вдох.

По какому неписаному, но нерушимому правилу мы всегда ставим размер впереди материала? Почему «большая мраморная статуя» лучше, чем «мраморная большая статуя»? И почему «черное маленькое платье» и «маленькое черное платье» – не одно и то же?

Почему размер должен стоять перед возрастом? Почему обязательно «невысокая старая дама»? А «старая невысокая дама» – это уже что-то другое?

Почему нельзя сказать «старая невысокая милая дама»?

Глубокий вдох.

Воспоминания возвращаются, накатывают как волны. Но не уходят, а остаются внутри меня, сгущаясь и разрастаясь, как опухоль, которая отравляет кровь. Я должен остановиться. Должен забыть, что видел тебя. Ты давно в прошлом. Вот и оставайся там, в зеркале заднего вида моей жизни. Мне уже лучше. Я знаю, что лучше. Вики говорит, что лучше. Я не могу вернуться туда. Все хорошо, все в порядке.

Я знаю, что сделаю. Отправлю тебя назад, в прошлое. Я отправлю тебя в прошлое, Лорен. Ты – вчерашняя новость, Лорен, заявляю тебе это со всей ответственностью. Ты – новость девятнадцатилетней давности.

Вот так-то. Теперь я возьму и забуду, что видел тебя.

Семь недель спустя

Июль

3

ПОНЕДЕЛЬНИК, 4 ИЮЛЯ 2022 ГОДА

– О… боже… мой, – прошептал я. Хотя впервые за многие годы я пришел сегодня в клуб именно потому, что надеялся – ты тоже будешь здесь, на празднике Четвертого июля[10]. Хотя я не перестаю думать о тебе с того майского дня – какого «того дня», хватит обманывать себя, это было в пятницу, 13 мая, в 14.04 – когда ты прошла передо мной на Мичиган-авеню. Хотя я уже не раз пытался подстроить «случайную» встречу с тобой. И даже, как школьник, репетировал перед зеркалом, что я скажу тебе, когда мы окажемся лицом к лицу.

И все же, когда я смотрел на тебя, Лорен, как ты стоишь в патио клуба, на краю поля для гольфа, меня охватило такое ощущение чистоты, свежести и порядка, как будто я увидел тебя впервые.

Я развел руки ладонями вверх, как будто только что наколдовал тебя сам. Колдовство – вот подходящее для моего ощущения слово.

– Это… ты.

Ты была в белом летнем платье с открытыми плечами. Загорелая. И снова в тех очках, как у Одри Хэпберн. Волосы забраны назад. С тобой были друзья, вы весело смеялись, но тут ты, должно быть, поймала периферийным зрением какое-то движение сбоку и повернулась. Мне хочется думать, это случилось потому, что боги улыбнулись нам и послали волшебное озарение, которое и заставило тебя повернуть голову.

– Это же ты, – ответила ты тогда на мое приветствие, снимая очки и щурясь от солнца. Мне показалось, что ты совсем не удивилась. – Саймон, – добавила ты так, словно тебе нравилось выговаривать мое имя.

Ты отошла от своей компании, в которой, как я успел заметить, не хватало твоего мужа Конрада. Я сразу оценил твой жест – значит, в твоих глазах наша первая встреча, по крайней мере первая за девятнадцать лет, заслуживала некоторой приватности, хотя нас и окружали человек двести – люди, которые собрались в клуб на праздничное барбекю с фейерверками в честь празднования Четвертого июля.

– Как ты… что ты… – я не знал, как закончить предложение.

– Ой, я же вернулась в город, – сказала ты. – Вернее, в деревню.

– Ты живешь в Грейс-Виллидж?

– Ну да. Я замужем, живу здесь уже несколько лет… А ты по-прежнему в Грейс-Парк?

– В том же доме.

Ты кивнула:

– У меня была такая мысль. Я думала, что мы встретимся как-нибудь здесь, в клубе. Твоя семья ведь была среди его членов. Я… даже хотела тебе позвонить, разбить лед и все такое…

Я махнул рукой:

– Не беспокойся. Это было… давно.

Мне показалось, что ты испытала облегчение от этих слов. Настоящее облегчение, как будто с тебя сняли тяжелый груз, и ты улыбнулась мне с благодарностью.

Я думал, что буду волноваться. Я столько раз подробно продумывал разговор, что был уверен – я буду заикаться, мямлить, обливаться по́том и не знать, куда девать руки. Но едва я увидел тебя, вся нервозность прошла; правда, вместе с ней исчезли слова, которые я сочинял… Просто мы с тобой опять были вместе.

– Ты женат? – спросила ты, увидев золотой ободок кольца у меня на пальце.

7

21 марта 2022 г. деятельность социальных сетей «Instagram» и «Facebook», принадлежащих компании «Meta Platforms Inc.», была признана Тверским судом г. Москвы экстремистской и запрещена на территории России.

8

Дерби Кентукки – конные скачки, проходящие в крупнейшем городе штата Кентукки, Луисвилле, в каждую первую субботу мая с 1875 г.

9

Триатлон – вид спорта, представляющий собой мультиспортивную гонку, состоящую из непрерывного последовательного прохождения ее участниками трех этапов: плавания, велогонки и бега.

10

День независимости США.