Страница 2 из 3
— Как… так?
— Да вот так! — взбеленился Казенхам. — ХААРП — не что иное, как гигантская батарейка, собирающая тектоническую энергию. А ХАББЛ — пушка, из которой потом, сами знаете кто, пуляют землетрясениями, куда им вздумается. К тому же для людей выхода в космос никогда не было и нет. Так что какого лешего они там могут исследовать — большой вопрос с кучей лжи и недоговорок.
— Почему… нет?
— Потому и нет, что выше трехсот километров от поверхности нашу матушку Землю окружает купол из зеркал и транзисторов. Что за ним — не известно. Но, думаю, ничего хорошего. Громоздить такую колоссальную ерундовину вокруг планеты, коли есть куда полететь… Хех… Глуповата затея. А может быть, кто-то просто не хочет, чтобы мы вылезли из своего болота. Наверняка опасаются, что как только человечество доберется до какого-нибудь межгалактического альянса, сразу начнет плодить распри да прочую войну. Мы ведь по другому не умеем. Так что это ваше закатное солнце и звезды в ночи — хорошо спланированная иллюзия не больше.
— Но подождите, — окончательно опешил Родион, — ведь существует масса доказательств, сведений, видеоматериалов… Международная космическая станция, в конце концов.
— Не говорите чепухи, молодой человек. Всё это создано, дабы держать в неведении наивных и скрывать самые мерзкие заговоры, — припечатал Мак. — Ещё в тысяча девятьсот сорок пятом «сами знаете кто» провели небывалой дерзости испытания. Близ берегов Новой Коледонии была распределена цепь мощнейших бомб. Согласно некоторым вполне достоверным источникам, общий вес зарядов приближался к двум миллионам килограмм, а длинна цепи доходила аж до восьми километров. Два миллиона! — перевалившись через стол и уставившись Раду прямо в глаза, забормотал Казенхам. — Два! Вы представляете? Одному богу известно, какой погром могла бы сотворить такая куча взрывчатки, будь она приведена в действие на суше. Впрочем, в море эксперимент потерпел неудачу — создать цунами так и не вышло. Получилось долго, дорого и неэффективно. А потом они построили ХААРП. Говорю вам, климатическое оружие существует, и оно реально так же, как, к примеру, вот этот самый кофейник, — он приподнял сосуд и плеснул себе остатки черной жидкости. — Что до достоверных материалов, как вы изволили упомянуть, так мы с вами можем состряпать доказательства сами. Всего-то и требуется: съемочное оборудование, пара скафандров да бассейн покрупнее с чистой водой. Вот тебе и невесомость.
Долговязый ненадолго смолк и прильнул к кружке.
— Ишь… Сообразили же паршивцы, как использовать себе в угоду инородные технологии. Теперь могут сеять хаос, где захотят. Стеклянный кокон вокруг планеты им как раз в помощь — исправно отражает залпы из ХАББЛа в любую точку Земли. Что за люди? — продолжал Мак. — А может и не люди они вовсе.
— А кто же тогда? Пришельцы? Иллюминаты? Ящеры? — хохотнул Родион. — Не верю я во всё это.
— Только не ящеры, а рептилоиды. — поправил Казенхам. — И правильно, что не верите, ибо то глупости и дилетантская трепотня. Каждый здравомыслящий человек, что хотя бы немного способен заглянуть в суть вещей, знает — тайное правительство состоит сплошь из потомков Атлантиды.
— Атлантида? Ну это уже совсем сказки.
— Как бы не так. Труды Платона, старинные испанские гравюры, Антикитерский механизм, найденный на судне, затонувшем ещё в сотом году до нашей эры, соленые болота близ Кадиса с частями концентрических колец… Всё это отголоски исчезнувшей цивилизации, — ощерился седоволосый. — Исчезнувшей, но отнюдь не канувшей в полное небытие, — таинственно добавил он.
— Что вы имеете в виду? — непонимающе произнес Рад.
— А то, молодой человек, то самое. Будучи народом исключительно развитым во всех плоскостях науки, атланты никуда не делись. Предвидя гибель своего материка, они сумели хорошо приспособиться к жизни в толще океана, а спустя столетия вышли на поверхность, ассимилировались, стали править. И уж поверьте, времени, чтобы подмять под свои нужды весь мир, у них было предостаточно. Теперь их отпрыски среди нас, контролируют, наблюдают. Вот, к примеру, обратите внимание на того щуплого паренька с выпученными глазами, — указал в сторону буфетной стойки Казенхам.
Родион выкрутил шею и обнаружил вполне обыкновенного паренька лет двадцати в форменной одежде, скучающего за прилавком кафетерия. Служащий откровенно и часто зевал, подперев подбородок кулаком, и бессмысленно таращился в пустое пространство.
— Вот ведь, как тужится. Видать тяжко без воды-то. Не пройдет и часа, как он поспешит в подсобку смочить жабры, а вернется уже с мокрой насквозь маковкой. Рыба — она и есть рыба, — хмыкнул Мак. — Некоторых не в жизнь не отличишь от человека, а от кого-то, как вот от него, чешуей за пол версты несет.
— И… для чего же эти существа, — медленно теряя связь с реальностью, промямлил Родион, — присматривают за нами?
— Кто, атланты? Так мы для них стадо, инструмент. Человечество производит пищу, материалы, добывает полезные ископаемые, да мало ли что. Рабочие пчёлы, так сказать. Но даже за численностью рабочих пчёл нужно следить и при необходимости её корректировать, — пояснил Казенхам. — Вы знали, что в тысяча девятьсот тридцать втором «сами знаете кто» начали весьма долгосрочное исследование по изучению сифилиса, лютующего на территории одного захудалого городка под названием Таскиги? Нет? Болезнь намеренно не лечили, лишь фиксировали масштабы заражения, смертности и прочих побочных эффектов. Спустя много лет общественность выяснит — данный эксперимент был нацелен ни на что иное, как на попытку проверить амбициозный механизм контроля над рождаемостью. А уже в пятидесятых, параллельно Таскиги, над Сан-Франциско вовсю распыляли соли бария, алюминий, торий, кремния карбид и целый ворох каких-то весьма сомнительных органических веществ. Вы же, полагаю, часто путешествуете авиатранспортом? — подмигнул собеседнику седоволосый.
— Пожалуй, — беспокойно дернул плечи Родион. — Главы бюро ведут активную политику взаимодействий с заграничными коллегами, так что… Пару раз в месяц это часто?
— Вполне, — кивнул Казенхам, снова сощурился и, стараясь придвинуться ближе, чуть ли не улегся на столешницу животом. — Тогда вы не могли не заметить одну опосредованную, но очень значимую странность, — зашептал он.
— Какую?
— Как нынче водится, любое воздушное судно на реактивном ходу непременно имеет след. Дело понятное и до обычного без затей. Грузовые самолеты, пассажирские лайнеры с сотней-другой таких же бедолаг, как мы с вами, на борту, то и дело бороздят небо, оставляя за собой целые сонмы белесых полос. Однако загвоздка в том, что некоторые из них уже и не разглядишь спустя каких-то пару четвертей часа. Другие же довлеют над макушками ничего не подозревающих зевак не в пример дольше, ширятся, растут пока не разбухнут до размеров приличного такого облака. Так вот это, — ещё тише забормотал Казенхам, — оно и есть.
— Вы хотите сказать…
— Именно, — перебил сухопарый. — Выхлоп, что никак не желает раствориться в воздухе естественным для того образом — вовсе не продукт отработки топлива. Зачастую нам на головы изморосью сыплется ядреная смертоносная смесь. Да, да. Никакой мистики, только холодный расчет.
Услышав столь невероятные и в то же время совершенно нелепые умозаключения, Рад было хотел возразить речам чудаковатого знакомца и заерзал на стуле. Ему не нравилось ни то, к чему привел случайный разговор, ни то, что всем этим безумным идеям таки удалось проникнуть за, казалось, непробиваемую завесу здравого смысла и уже там, поближе к душе, пустить хоть и слабые, но всё же корни сомнений в непоколебимости привычных устоев мира. А потому Родион состроил гримасу и стал силиться выдавить из себя хотя бы один увесистый аргумент, что разом бы опроверг вышесказанную глупость. Однако, когда необходимая мысль была найдена, а молодой человек почти собрался с духом для зубодробительной тирады…
— Внимание, внимание! — раздалось откуда-то сверху. — Объявляется посадка на рейс номер DE-173, Царицын — Сянган. Просьба пассажирам проследовать к выходу номер 19–43. Внимание, внимание…