Страница 9 из 9
— Как было сказано, еврей — это призвание и воспитание…
— Интересная трактовка, и лично для меня очень приятная, а что есть продолжение?
— Всего не помню, но цыган — это профессия, француз — это не национальность а образ жизни, хохол это диагноз…
— А русский?
— А русский — это судьба…
— Давайте не будем о грустном, что вы говорили «за посидеть»?
И тут я решил что пора немного постебаться:
— Вот, сразу видно характе΄ную че΄ту ΄усского человека! Где б он не находился, в какую б ды΄у судьба его не засунула, но только дай ему повод, и он с΄азу же начнет «отмечать», и вовсе не важно «что», главное, чтоб повод появился! П΄осто натура такая… «хлебосольная»…
Пока мы шутили, нам накрыли скромный стол, но на нем присутствовала бутылка «Камю», датская ветчина, сардины в масле и с лимоном, сыр…
— Трофеи? — понимающе произнес Крейзер.
— Они проклятые, а с другой стороны, чтобы победить противника, надо его знать…
— Кто сказал?
— Если честно, то не знаю. Осело в голове…
— Ну что по первой?
Хороший коньяк приятным теплом разливался в груди и это приятное ощущение постепенно опускалось вниз. Незаметно разговор перешел на тему, какая структура наилучшая для механизированных войск. Я больше молчал, и меньше пил, подливая трофейный напиток Яше.
А он рассказывал крайне интересные вещи, которые я наверняка не услышал больше негде.
— После первой мировой, военные теоретики в Европе, начали выдвигать новые, можно сказать революционные идеи по строительству передовых, высокомобильных механизированных армий, состоящих, соответственно, из механизированных же частей. Первыми к этой теме обратились британцы — их маленькую сухопутную армию модернизировать было бы проще всего. Не остались в стороне и французы с немцами…
— А мы?
— В СССР этот вопрос тоже не остался в стороне. С санкции тогдашнего начальника Академии РККА Эйдемана, были начаты проработки собственных вариантов механизированных соединений. Большую активность в этом вопросе проявил первый начальник бронесил РККА Калиновский. Если мне не изменяет память, начали в 29-ом. Я в том году получил роту в «Пролетарке», и эти эксперементы проходили на моих глазах. Сначала сформировали опытный механизированный полк.
— Интересно, какой его состав был?
— Его сформировали на базе 3-го отдельного танкового полка Московского военного округа, первыйкомандир Калиновский, он тогда из инспектора бронесил сразу на комполка!А состав бл такой: танковый батальон двухротного состава, артбатарея, автобронедивизион и мотострелковый батальон.
— Нормальный состав.
— Если мы в «Пролетарке» не вылазили с алабинского полигона, то они в Наро-Фоминске просто ночевали в поле, зато полк прошел всесторонние испытания в различной учебно-боевой обстановке. После этого примерно через год перешли к более сбалансированным механизированным бригадам.
После этих слов Крейзер замолчал. Мне показалось что он вспоминает что-то очень глубоко личное. Лицо у него было такое… как будто он был не здесь, а где-то далеко-далеко… Наверное несколько минут длилось его молчание, пока он не мотнул головой, стряхивая свое оцепенение.
— Долго я так?
— Минут пять точно…
— Отца вспомнил… и детство свое в Воронеже.
Прикинув в голове примерный его возраст, выходило что его семья жила в Воронеже, когда еще была так называемая черта оседлости. Это меня сильно удивило, а еще больше меня удивило что Крейзер смог это понять. Понять и объяснить.
— До революции жить в Воронеже, откуда я родом, евреям запрещалось. Но мой дед двадцать пять лет отслужил в царской армии и получил право поселиться в этом городе.
Рано оставшийся без мамы, она умерла в 1917 году от туберкулеза легких. Мне было всего пятнадцать лет, когда в двадцатом году умер отец от тифа.Я с двумя братьями и сестрой остались сиротами. После окончания гимназии поступил на курсы рабочих по строительно-дорожному делу. По окончании курсов недолго работал десятником-стажёром в Комитете государственных сооружений. Пока учился, хватался за любую работу что бы помочь младшим. В Красной Армии с февраля 1921 года. В 1922 году добровольцем поступил в 22-ю пехотную школу. В 1923 закончил ней учебу.
Н-да… помотало мужика, ничего не скажешь. Но дальнейшее слушание его биографии приведет к тому, что надо будет что-то рассказать о себе, а это уже черевато…
— Что вы имели ввиду, когда сказали что бригады были более сбалансированными?
— Сам посуди, первоначально состав бригады развернутой на базе полка был таким: танковый и моторизованный полк, разведывательный и артиллерийский дивизионы, и специальные подразделения. Бригада имела на вооружении 60 танков в полу, 32 танкетки и 17 бронемашин в разведдивизионе, две с половиной сотни автомобилей и 12 тракторов у артиллеристов.
— Запасных тракторов не было? Вдруг на марше поломка…
— Тогда еще нет.
— А дальше что?
— А дальше в районе платформы Алабино самолет, на котором летел Калиновский, который к тому времени уже был начальником Управления механизации и моторизации РККА зацепил деревья, после чего упал на землю и разрушился, а все находящиеся на борту люди погибли. Самолет этот перевозил военную комиссию во главе с заместителем начальника штаба РККА Триандафилловым.
«Триандофилов! Неужели тот самый? Я же изучал его труды в академии по оперативному исскуству!» — замирая от восторга лихорадочно думал я.
— Когда Калиновский сел в кресло созданного под него управления ( ), он решил укрупнить бригаду, теперь она имела уже 110 танков МС-1 и 27 орудий, и основное ее назначение — этоисследование вопросов оперативно-тактического применения и определение наиболее выгодных организационных форм механизированных соединений.
— Что было дальше?
— А дальше была полная жопа! После гибели Калиновского, понимавшего суть боевого применения бронетанковых частей и все их логистические проблемы,началась «эра» «теоретика» Халепского, решившего что: «танки — наше все!». При нем уже не было какого либо серьёзного и глубокого теоретического обоснования и началось формирование из тех бригад мощнейших, для своего времени, механизированных корпусов!
— Пока, с ваших слов все логично — сформировали полк, поробовали — получилось, далее бригада — тоже получилось, укрупнили бригаду — снова в «яблочко», почему не идти дальше?
— ились Как думаешь сколько было танков в первом механизированном корпусе?
— Ну… я думаю не больше двухсот… — прекрасно помня, что примерно на этой цифре остановились и мы и немцы. Правда немцы раньше пришли к этому.
— Свыше 500 танков и только 200 автомобилей на весь корпус!!!
— Сколько, сколько?
— Ты не ослышался, полтыщи танков, а машин меньше чем в первом опытном полку!
— Дебил, бл#ть!
— Вот, вот… Но к счастью, теорией крупных механизированных соединений по-прежнему плотно занимались и в Академии РККА. И Эйдеман, не слишком разделял страсть Халепского к гигантизму и огромному желанию Тухачевского к их объединению со «стратегической конницей». Он, наверное, понимал, что «среднетехническая» скорость кавалерии на марше не сильно выше, чем у пехоты и уж точно намного меньше, чем у танков и машин. Да и в атаке, конная лава танкам не особо эффективный помощник.
— Полностью согласен!
— Все таки в Академии, тщательно изучаяя зарубежный опыт, усиленно думали над теорией полностью механизированной армии будущего! В нескольких вариантах. Разной структуры и под разные задачи. Сменивший Эйдемана у руля Академии Шапошников, не стал резко менять курс на полную механизацию с одной стороны, но с другой полностью проигнорировал «стратегическую кавалерию». Я так думаю, что скорее всего именно с его подачи родилась идея о том, что механизированная армия должна состоять не из мехбригад, которые по сути были чисто танковми, а из механизированных дивизий — как соединений намного более сбалансированных, универсальных и мощных, чем мехбригады.
Конец ознакомительного фрагмента.