Влад

— Я-я-я иногда сплю там, — выпаливает она, ее голос нервно дрожит, — когда работаю допоздна.

Хотя она быстро закрывает дверь, я уже мысленно просканировала и сохранила в памяти все то, что было внутри.

У дальней стены, где когда-то стоял мой письменный стол, расположена кровать. Покрывало в беспорядке, и, если не ошибаюсь — а я никогда не ошибаюсь, — на изножье кровати лежат трусики, разделенных на две части.

— Тень, — отчаянно произносит она мое прозвище, и только тогда я понимаю, что так и не произнесла ни слова. И, смотря в ее проницательный взгляд, я вижу страх. Я никогда не видела эту эмоцию в глазах Дианы. Она всегда так уверена в себе. Так спокойна и уравновешена. — Я просто иногда сплю там, когда работаю допоздна, — повторяет она, как будто каким-то образом заставит меня поверить в ее слова.

Ее комната находится через несколько дверей отсюда. Поэтому нет необходимости спать в моем кабинете. Я не купилась на ее слова.

— Ирина, пожалуйста, — умоляет она срывающимся шепотом. И я понимаю, о чем она меня просит.

Пожалуйста, не задавай вопросов.

Никому не говори.

Никогда больше не упоминай об этом.

Прежде чем я успеваю сформулировать ответ, визг эхом разносится по коридору. Я узнаю голос нашей матери и иду в сторону, откуда он идет, чтобы узнать, что происходит. Низкий голос моего отца доносится из его кабинета, и, подойдя к двери, вижу, что она слегка приоткрыта. Затем слышу рыдания матери.

— Как ты мог не знать? Он очень похож на тебя, — плачет она.

— У меня нет привычки рассматривать детей прислуги, Ольга. Ты хочешь сказать, что знала? — рычит он.

— Ты думаешь, я ни разу не заметила, как на меня смотрели глаза моего собственного мужа? Как ты считаешь, почему я отослала их прочь?

— Ты, шлюха! — Его рев эхом отражается от стен, и затем я слышу звук хлесткой пощечины. Рывком толкаю дверь и вижу нашу мать, склонившуюся над его столом и держась за щеку.

Взгляд отца устремляется на меня, затем на Диану, которая последовала за мной внутрь.

— Что происходит? — спросила я, стараясь размеренно дышать. Я осматриваю сложившуюся перед собой картину, вбивая каждую деталь в мой мозг. И когда взглядом нахожу мужчину, стоящего рядом с отцом, у меня скручивается желудок.

Он настолько мне знаком, что я мгновенно узнаю его.

Вас.

Он всегда был рядом с нами, когда мы были детьми. Маленький дрянной мальчишка. Его мать была нашей любимой горничной. Я проплакала несколько недель после того, когда мама сообщила нам о том, что наша горничная ушла работать в другое место. Теперь, глядя на Васа, я вижу своего отца в каждом дюйме его лица, в его фигуре… Черт возьми, даже его осанка — точная копия.

— Девочки, я не хотел, чтобы вы это услышали… — Прежде чем он успевает закончить, мама выпрямляется, проводит руками по переду своего нарядного платья и поворачивается к нам лицом.

— Незаконнорожденный сын вашего отца вернулся в лоно семьи, мои дочери, чтобы присвоить все то, что принадлежит вам.

— Хватит, — предупреждающе рявкает отец.

Мать всегда была слабой, но в этот момент от нее исходит адское пламя и великолепие. Она — Диана. Свирепая и грозная.

— Посмотрите на себя, — напевает Вас, вытягивая перед собой руки. — Такие взрослые. Такие красивые.

— Отец, — выдыхает Диана. Наш отец реагирует на ее обращение, пронизанный страданием, и подходит к ней, беря ее за руки.

— Недавно я узнал, что Вас на самом деле является результатом моей неосмотрительности, — признается отец.

— Она в курсе, что ты трахаешься с прислугой, — огрызается мать. — Наши дети не слепые и не глупые. — Она вздрагивает, весь огонь в глазах погас, когда отец отпускает руки Дианы и направляется к ней.

— Осторожнее, женщина.

— Как давно ты знаешь? — Я не замечаю, как слова сами вылетают из меня, в то время как последние прожитые месяцы снова и снова прокручиваются в моей голове.

— Почти год, — отвечает Вас за нашего отца.

Почти год? Ублюдок.

Вот почему он вдруг начал управлять нами, как шахматными фигурами. Ему не нужны дочери. У него есть сын, о котором он всегда мечтал. Тошнота грозит сорваться с моих губ. Но я не доставлю Васу или нашему отцу удовольствия видеть, как распадаюсь на части, как все мое детство рассеивается и улетучивается, как дым от костра.

Прошла целая неделя с тех пор, как отец сбросил бомбу. И недели хватило, чтобы собрать вещи и переехать в поместье Васильевых. У отца явно было головокружение от счастья, когда он провожал нас в наш новый дом. Он берет лучшее из обоих миров. Двух дочерей он может попытаться использовать в качестве шпионов, чтобы одержать верх над Васильевыми, а теперь у него еще есть и сын, который будет управлять его империей после него.

Я ненавижу его.

Я так сильно ненавижу отца, что готова кричать.

Вся ярость матери угасла, как только он поставил ее на место. Она удалилась в свою комнату и утопила свою печаль в самой дорогой водке, что есть у отца, гоняясь за обезболивающими таблетками, будто это была ее работа всей жизни. Наша старая добрая мама. Прячется за туманом отрицания, в то время как ее дочерей посылают в бой выполнять грязную работу.

Когда мы входим в богато украшенное фойе дома Васильевых, я понимаю, что этот дом — что угодно, только не трущобы. Все дорого, и о нем хорошо заботятся. Слуги выглядывают из-за углов, пытаясь хоть мельком увидеть новые трофеи, которые приобрел Влад.

В конце концов, это то, кем мы являемся.

Трофеи.

После всей ситуации, произошедшей с моим отцом, и поведением мамы на прошлой неделе, я чувствую горечь и гнев в своем сердце. Диана ушла в себя, но я закипаю от ярости. Та жизнь, которую отец создал для нас, — полная чушь. Да, мы избалованы всем, что можно купить за деньги, но счастья на них не купишь. Черт возьми, за них даже чувство удовлетворения не купишь. Мы переезжаем в особняк врага, и от нас ожидают, что мы будем вести себя прилежно.

А я так устала притворяться милой.

— Прошу сюда, — говорит нам девушка с большой грудью и вымученной улыбкой. Мы следуем за ней по нескончаемым коридорам, пока не достигаем нового крыла дома. — Это северное крыло. Пять спален, пять ванных комнат, небольшая мини-кухня, библиотека, кабинет и зона отдыха. Я очень надеюсь, что это жилье вам подойдет. — Еще одна фальшивая улыбка. — Особенно ванные комнаты, они довольно симпатичные.

Диана кивает и улыбается ей в ответ. Улыбка моей сестры великолепна. Тоже фальшивая, но великолепная.

— Спасибо тебе, дорогая. Это более чем прекрасно.

— Я Рада, — отвечает девушка. — Если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, нажмите кнопку на панели, расположенной в каждой комнате, и я буду к вашим услугам.

Когда она начинает уходить, Диана останавливает ее.

— Рада, когда будет подан ужин? Я полагаю, мы будем ужинать с моим женихом, мистером Васильевым?

Щеки Рады становятся пунцовыми, и она поджимает губы.

— Я не уверена, мэм. Кто-нибудь из персонала будет поблизости, чтобы дать вам знать. — Рада склоняет голову, затем поспешно уходит.

— Она мне не нравится, — ворчу я.

— Тебе никто не нравится, — поддразнивает меня сестра. Несмотря на ее наигранную игривость, я чувствую ее опасения. Мы в логове льва. Влад, может, и джентльмен и давний друг, но он все равно Васильев. Хитрый и безжалостный. Жестокий, когда этого требует ситуация.

— Я должен быть рядом с вами на случай, если возникнут какие-либо проблемы, — выдавливает Антон. — И быстро добраться до вас обоих.

Диана кивает ему. Он уходит, чтобы осмотреть комнаты. Я подхожу к кожаному креслу в гостиной и плюхаюсь в него. Мой взгляд скользит по каждой детали помещения. Темные плотные шторы закрывают окна, практически не пропуская свет. В противоположной стороне гостиной потрескивает огонь в камине. Ни какой пестроты. Дом чистый и безукоризненный, просто не очень теплый и уютный. Здесь определенно не помешало бы наличие нескольких пледов и пара пушистых подушек.