Соратники

Экран забытого на письменном столе смартфона ожил и засветился.

Пинь-пинь-пинь-пиннньк…

С появившегося на экране аватара улыбался седовласый мужчина в обнимку с кенгуру. Друзья Евгения Михайловича знали, что тот ложится поздно, и не стеснялись звонить в ночное время. Но сегодня сигнал пиликал напрасно – ответить было некому.

Пинь-пинь-пинь-пиннньк…

В углу кухни что-то тихонько и протяжно вздохнуло, бухнуло, покатилось, и из-под стола выбежало семенящими шажками нечто мелкое, тёмное и лохматое, как меховой шарик. Окажись Евгений Михайлович дома, он, возможно, сослепу принял бы это нечто за кошку, – вот только кошек, да ещё ходящих на двух ногах, в его квартире отродясь не водилось. Ему, занятому наукой, всегда было не до питомцев, а покойная Наташа хоть и любила животных, но страдала аллергией на их шерсть.

Докатившись до письменного стола и проворно забравшись на него, нечто сердито нажало кнопку отбоя и прервало вызов.

– И звонять, и звонять! И трезвонють, и трезвонють! Непонятно, что ли, – раз ответу нету, то и названивать нечего! – сердито пробурчало существо.

Оно ловко спрыгнуло со стола, прокатилось по комнатам, и мгновением позже в гостиной и прихожей щёлкнули выключатели. Свет, который забыл выключить, убегая в спешке, Евгений Михайлович, погас.

– Лектричество экономить надо! – авторитетно заявило мохнатое существо и добавило со вздохом:

– Стареет хозяин. Сдаёт… Уж скока раз так: уйдёт, забудет выключить, а опосля, как бумажку пришлють, дивится: «И чего это так много нагорело?..»

Теперь в квартире воцарился полумрак, который рассеивался только светом ночного города, проникающим сквозь незашторенные окна.

– Ох-хо-хонюшки… – снова вздохнуло мохнатое существо. Ещё раз прокатилось по комнатам, точно проверяя, всё ли в порядке, и исчезло в кухне, в тени холодильника. В квартире Евгения Михайловича вновь всё затихло, засыпая до первых лучей солнца.

Явь и Правь

В давние времена, когда человечество не умело ещё слагать мифы и сказки, мир был единым целым. Но как только люди научились придумывать истории и рассказывать их друг другу, мир разделился на две части: Явь и Правь. Так продолжается и по сей день.

Явь населяют люди. Они пишут книги, создают вымышленных героев – и те сразу же поселяются в Прави. Правь вобрала в себя все мифы, в какие когда-либо верило человечество, все легенды и истории, которые придумывали люди на протяжении всего своего существования. Обитатели Прави – это все известные нам, до сих пор популярные или уже почти забытые боги и божества, титаны и герои, оборотни и колдуны, разумные животные и волшебные одушевлённые предметы. Все они, однажды созданные чьим-то воображением, зажили своей жизнью на изнанке реальности, разделившись на отдельные царства мифологий: Скандинавское, Египетское, Японское, Славянское…

Со временем воображение людей стали занимать совсем другие вещи, и их фантазия начала создавать совершенно иных персона жей. Божеств и мифологических героев потеснили образы обычных людей – рыцарей и прекрасных дам, принцев и нищих, солдат и священников, светских щёголей и бедных цветочниц, врачей и учителей, интеллектуалов-сыщиков и астронавтов далёкого будущего. И как только какой-нибудь живущий в Яви автор придумывал Золушку, Дона Кихота, Евгения Онегина, Шерлока Холмса, Кинг-Конга или Анну Каренину, эти герои тотчас появлялись в Прави. Они находили там себе место, создавая новые царства, и начинали жить своей жизнью.

Каждое царство Прави имеет тот облик, тех обитателей и тот образ жизни, которым его наделила человеческая фантазия. Например, в Античном Греческом царстве климат и природа полностью соответствуют климату и природе Древней Греции и Рима; там действуют законы богов Олимпа, жители носят туники, плащи и сандалии, вооружены мечами и щитами, ездят на колесницах, играют на лирах и свирелях, любят пиры и спортивные состязания. Есть среди них и боги, и герои, и обычные люди, не имеющие никаких магических способностей, – как вымышленные персонажи, так и вполне реально существовавшие когда-то лица, ставшие героями литературных произведений. Там обитают Зевс и Афина, Прометей и Геракл, Одиссей и Прекрасная Елена, Архимед и Сократ, Антигона и Царь Эдип, и происходят события, знакомые современному человеку по сказаниям Овидия, поэмам Гомера, диалогам Платона, трагедиям Эсхила и Софокла, комедиям Аристофана. Но только событиями, описанными разными авторами в Яви, дело не ограничивается. Поселившись в Прави, вымышленные персонажи начинают жить собственной жизнью, часто выходящей далеко за рамки известных в Яви сказок и историй о них. Обитатель Прави может жить довольно долго – до тех пор, пока люди в Яви помнят о нём. Однако он может и погибнуть – в результате тех или иных событий, произошедших уже в Прави, вне и после истории, известной людям.

В стародавние времена, когда Правь ещё только начинала заселяться, оба мира тесно взаимодействовали между собой, и обитатели одного без особых затруднений могли попасть в другой. Именно поэтому люди могли увидеть в обычной жизни божество или ангела или сами отправиться в вымышленный мир, как, например, Данте сумел побывать в Аду, Чистилище и Раю. Однако со временем такая открытость границ между мирами стала доставлять всё больше хлопот. В итоге власти Прави решили ограничить контакты и делали это всё строже и строже.

Это привело к тому, что сейчас в человеческом мире уже никто не знает о существовании Прави. Люди считают всех её обитателей лишь плодом писательского воображения и уверены, что на самом деле их не существует. Жители Прави, конечно же, знают о людях – ведь те их придумали и тем самым дали им жизнь. Для обитателей Прави человеческий мир очень важен: они существуют, лишь пока люди помнят о них, пока люди верят в них, слагают мифы и сказки, пишут и читают книги, снимают фильмы. Память людей в Яви о тех или иных жителях Прави придаёт вымышленным героям силы и энергию. Чем реже люди о них вспоминают, меньше говорят и читают, тем слабее они становятся. А когда в Яви окончательно забывают о каких-то божествах, сущностях или персонажах, те навсегда прекращают своё существование и просто исчезают, – но могут появиться и вновь, если в Яви, например, найдут и расшифруют какой-то неизвестный доселе древний текст.

С течением времени роль царств в Прави постоянно меняется. Одни царства создаются и возвышаются, другие приходят в упадок. Их население забывают, легенды и истории о них устаревают, и царства теряют свою мощь.

Сейчас в Прави, как и раньше, есть сильные царства, чьих обитателей люди хорошо помнят, и множество более слабых, то есть подзабытых. Царства не то чтобы изолированы, но самостоятельны, независимы и полностью самодостаточны. Никто не запрещает и не мешает жителям Прави посещать соседей, но они сами редко ходят друг к другу – у них нет в этом особой необходимости. Контакты происходят лишь в исключительных случаях с помощью принятых в том или ином царстве средств связи, или же, по особо важным вопросам, – на Общем Совете Царств. Политику взаимоотношений царств можно назвать нейтралитетом. У них не принято активно поддерживать друг друга, но обычно царства и не враждуют, поскольку им просто нечего делить. Во всяком случае, так было до появления в Прави царства Монстров…

Глава 1

Правь

Пятеро вместо шестерых

Алый огонёк пламени плясал на конце берёзовой лучины, вставленной в кованый ажурный светец в виде петушиного пера. Еле заметный дегтярный дымок тянулся вверх, теряясь в темноте, там, под закопчёнными сводами, где огонёк уже не в силах был разогнать мрак – слишком оказывался мал для таких огромных палат.

Когда-то этот чертог был, вероятно, сказочно красив, как, впрочем, и полагается всем сказочным чертогам. Теперь же здесь царили запустение и упадок, стирающие краски и покрывающие всё вокруг серой пылью тлена. Высокие окна с мозаикой из цветных стёкол скрылись за плотными занавесями паутины и почти не пропускали света. Некогда богато украшенные резьбой и росписью оконные рамы потемнели, словно устав сопротивляться времени и древоточцам, покосились, покрылись тёмными проплешинами. Подпирающие сводчатый потолок колонны всё ещё стояли крепко, недвижимые и могучие, – но потускнела их роспись, пошла трещинами краска, запылились искусно вырезанные цветы, расцветшие в давние времена на капителях под умелой рукой мастера. Лёгкий сквозняк гулял по палатам, но дышал не свежестью, а затхлой, явственно отдающей полынной горечью плесенью. В тёмных углах, давно уж не видавших солнечных лучей, гнездились целые гроздья поганок, отсвечивая в темноте причудливым фосфорным сиянием.