Соратники

Встряхнув головой, Алёна постаралась отогнать все тревожные мысли. Последний раз взглянула на себя в зеркало: на щеках – лёгкий румянец, в глазах – блеск, на губах – полуулыбка, немного нервная, но это ничего, вдох-выдох – и она успокоилась, изгиб губ стал мягче, расслабленнее. Проведя ладонями по бёдрам, чтобы расправить складочки на юбке, и одёрнув приталенный жакет, выгодно подчёркивающий стройность её ладной фигурки, девушка, наконец, выпорхнула из комнаты.

Ваня уже ждал Алёну перед выходом из корпуса. Она подошла к нему и замерла в нерешительности, не зная, что делать дальше. Ваня окинул её взглядом, в котором читалось неприкрытое восхищение, и Алёнка поняла, что старалась не напрасно.

– Ну что, двинем в кафе? – спросил Ваня.

Алёна представила замкнутое пространство, духоту, множество людей за соседними столиками и отрицательно качнула головой – ей хотелось чего-то более спокойного и уединённого.

– Может, просто погуляем? – робко предложила она. – Погода такая хорошая…

Ваня облегчённо выдохнул, и девушка с удивлением покосилась на него.

– Я тоже с большим удовольствием погуляю, – пояснил он и хмыкнул:

– Просто тебе не рискнул предложить, вдруг ты подумаешь, что я жмот какой и на кофе экономлю.

Алёна коротко рассмеялась и потянула его в сторону парка.

Вечер действительно был чудесным, совершенно по-летнему тёплым, уютным и немного таинственным. Уже темнело, пахло совершенно как весной: мокрой землёй, зеленью и цветами, – хотя, казалось бы, откуда пахучие цветы и травы в сентябре? В кронах деревьев, несмотря на поздний час, заливались, будто ранним весенним утром, птицы, а на небе зажигались первые звёзды. Одна из них, непривычно крупная, светила прямо над головой и невольно привлекала к себе внимание. Во всяком случае, именно о ней и заговорил Ваня, едва они отошли подальше от жилых корпусов.

– Видишь эту звезду? – спросил он. – Я её несколько дней назад углядел, честно признаться, удивился даже. Она такая большая… Никогда раньше таких не видел. О ней даже по телевизору тут какой-то учёный говорил. Сказал, что это уникальное явление, чуть ли не чудо…

– Ты разбираешься в звёздах? – заинтересовалась Алёнка.

– Не астроном, конечно. Но Большую Медведицу опознаю… Наверное.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Совсем не потому, что нашли в этих словах что-то смешное, а просто потому, что им было так хорошо вдвоём. Впервые за всё время своего пребывания в универе Алёнка чувствовала себя абсолютно счастливой и была почти уверена, что и Ваня ощущает сейчас нечто похожее.

– Сама знаешь, Москва – не лучшее место, чтобы рассматривать звёзды, – говорил он. – Если, конечно, ты не в планетарии.

– Я никогда не была в планетарии, – призналась она.

– Если честно, я тоже, – ответил Ваня. – Хочешь, сходим как-нибудь вместе?

– Хочу.

Как она могла не хотеть? С Ваней Алёна была готова пойти куда угодно, хоть на край света. Даже жаль, что этого самого края света на самом деле не существует, было бы любопытно там побывать… Некоторое время они шли по дорожке к парку молча, но это молчание ничуть не казалось тягостным. В этот тёплый вечер на территории кампуса было оживлённо, бродили парочки и компании, отовсюду доносились весёлые голоса, обрывки музыки, смех, бодрые крики, сопровождавшие игры на спортивных площадках… Но Алёнушка и Ваня никого и ничего не замечали – словно были вдвоём, и весь основной мир для них просто не существовал.

– Знаешь, – чуть запнувшись, сказал Ваня, – у меня такое чувство, будто я знаю тебя давным-давно…

– И у меня, – подхватила Алёнушка. – Словно мы знакомы чуть ли не с рождения. Просто давно не виделись…

– … и теперь надо столько всего рассказать друг другу, – закончил за неё фразу Ваня.

– Так давай прямо сейчас и начнём! – оживилась она.

– Идёт, – подхватил Ваня. – Давай по очереди задавать друг другу вопросы?

– Ну… Ладно, – согласилась она после недолгих колебаний. – Тогда давай ты первый.

– Окей. С чего бы начать… Давай с простого. Ты всю жизнь живёшь в Москве?

– Да, я тут родилась. А ты?

– Почти. Я вырос в Подмосковье. В детском доме.

– Да что ты! – Алёна даже остановилась от неожиданности. – У тебя что, нет родителей?

– Нет, – как-то очень уж спокойно ответил он.

– Что, прямо совсем-совсем никого? Ни мамы, ни отца, ни других родных?

– Нет, – коротко повторил Ваня, и черты лица его словно закаменели.

Алёна, не представлявшая себе жизни иначе как под крылом своих любящих родителей, не могла даже подумать о таком без содрогания. На мгновение она поставила себя на место Вани и ощутила такую острую боль, что в глазах потемнело. А каково должно было быть ему… Она тут же устыдилась собственного любопытства и ласково погладила Ваню по плечу.

– Прости. Тебе, наверное, тяжело говорить об этом…

– Да ничего, дело прошлое. Спрашивай, – немного оттаял он. Губы перестали походить на жёсткую линию, во взгляд вернулось тепло. Ваня снова был в парке, с Алёнкой, а не в далёком одиноком детстве.

– А твои родители… Они умерли? – осторожно уточнила девушка, чтобы окончательно всё прояснить и не возвращаться больше к столь болезненному вопросу.

– Про отца я вообще ничего не знаю, – ответил Ваня, слегка пожав плечами. – В свидетельстве о рождении стоит прочерк. Хотя ребята с юридического говорят, что вообще-то по закону так делать нельзя. Но вот в моём свидетельстве – сделали. А мама… Да, мне сказали, что она умерла. И даже есть свидетельство о смерти…

Ваня запнулся на полуслове и замолчал.

– Но ты в это не веришь, – тихо закончила за него Алёнка.

– Это так заметно? – удивился он, вскинув брови, и Алёна невольно отметила про себя, какая у него богатая мимика, и как это симпатично смотрится. – Да, не верю. Я убеждён, что это какая-то ошибка. Понимаешь, я чувствую, что она жива! – с горячностью воскликнул он, но тут же сник:

– Не знаю, как это объяснить…

– И не надо объяснять, – она мягко дотронулась до его руки и тут же отдёрнула пальцы, точно это прикосновение её обожгло. – Я понимаю.

– Знал, что ты поймёшь, – кивнул Ваня и благодарно улыбнулся.

Немного поколебавшись, явно не зная, стоит об этом говорить или нет, девушка всё-таки решилась:

– А можно я ещё одну вещь спрошу? Ты никогда не пробовал…

Тут она запнулась, и Ваня продолжил за неё:

– Ты хочешь спросить, не пытался ли я найти маму? Пытался, и не раз. И интернет весь перерыл, и даже в справочные службы обращался. Бесполезно. Ну да хватит пока обо мне. Моя очередь спрашивать.

Они снова медленно пошли по дорожке. Алёна с нетерпением ждала вопроса, но Ваня отчего-то не спешил его задавать.

– Ну, чего же ты молчишь? – поторопила она.

– Пытаюсь вопрос так сформулировать, чтобы ты меня непроходимым болваном не посчитала и не обиделась, – с подкупающей честностью признался Ваня.

– Спрашивай, как есть, обещаю не обижаться, – ответила Алёнка, ни на секунду не покривив душой.

– Скажи, у тебя есть парень? – решившись, выпалил он.

– Нет. И никогда не было. Пока, – не удержавшись, добавила Алёнушка.

– Вот как? – Ваня не стал скрывать удивление. – Такая девушка, как ты, – и до сих пор ни с кем не встречалась?

– «Такая» – это какая? – тут же чисто по-женски потребовала уточнить Алёна.

– Ну… – он явно не без труда подбирал слова. – Симпатичная. Красивая. Такая вся… особенная, непохожая на других. Я был уверен, что парни тебе проходу не дают. Вот даже Сенька на тебя запал с первого взгляда. Хотя он уже третий год безнадёжно влюблён в Бэллку Геворкян со своего юрфака и на других девчонок даже не смотрит.

– Правда? – удивилась Алёнка. – Я знаю Бэллу, она моя соседка по комнате.

– Ну вот видишь, как тесен мир, особенно в пределах одного универа. Так почему ты до сих пор ни с кем не встречалась? – Ваня не дал ей уйти от темы. – Никто не нравился?

Алёна с трудом сдержала улыбку. Она чувствовала – внезапно, точно волна, накатившая на берег, к ней пришло осознание, – почему Ваня с таким волнением, хоть и очень старался его скрыть, спрашивал её про парней. Дело не совсем в её предпочтениях, хотя в них, безусловно, тоже. Но больше всего на свете он сейчас боялся понять, что может оказаться недостаточно хорош для неё. Что у неё слишком высокие требования – к личности, к внешности, к перспективам, к материальным возможностям избранника. А Ваня ужасно самолюбив, и такое открытие стало бы для него сильным и весьма болезненным ударом. Хотя он не подаст виду – Алёна теперь знала даже и это…