Страница 84 из 90
Любую деятельность, направленную на изменение общественного порядка, поздний С. Л. Франк расценивал как утопизм. Он писал: «Под утопизмом мы разумеем не общую мечту об осуществлении совершенной жизни на земле, свободной от зла и страдания, а более специфический замысел, согласно которому совершенство жизни может – а потому и должно быть – как бы автоматически обеспечено неким общественным порядком или организационным устройством» (Т. Мор. Оуэн. Дидро. Д'Аламбер. Кондорсе. Биографические повествования. Челябинск: Урал LTD, 1998. С. 474). Почему «как бы автоматически»?
Я привёл эту цитату из статьи С. Л. Франка с выразительным названием – «Ересь утопизма». Она была написана уже после Второй мировой войны. Но, как бы забыв о том, какой век на дворе, её автор объявил утопистов еретиками. Как новоявленный служитель суда инквизиции, он писал: «Ересь утопизма можно, таким образом, ближайшим образом определить как искажение христианской идеи спасения мира» (там же. С. 480). Между тем в юности автор этих слов был активным социал-демократом. Как Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков и др., он, слава богу, вовремя одумался и порвал с марксизмом, став религиозным философом (см. подр. вст. статью к кн.: Франк С. Л. Сочинения. М.: Правда, 1990).
Перечеркнуть великую роль социалистических учений в истории европейской культуры (включая русскую) не представляется возможным. Их ещё ждёт праздник возрождения. Но и сейчас мы должны о них помнить. Но и сейчас мы должны у них учиться – в первую очередь – стремлению к справедливости. Их жизнь – вдохновляющий пример для тех, кто отважится бороться за справедливость. Остановимся здесь на жизни только двух социалистов-утопистов – Т. Мора и Р. Оуэна.
Томас Мор (1478–1535) собирался стать священником. Но по настоянию отца он стал юристом. Он закончил Оксфордский университет. Любовь к науке он сохранил на всю жизнь. Любопытен такой факт: в его доме было много животных, но держал он их не для праздного любования, а для наблюдений за их умственными способностями. Т. Мор писал в молодые годы стихи и комедии. Несколько лет он служил адвокатом в Лондоне Его заметил король Генрих VIII и приблизил ко двору. Он был членом и спикером парламента. Через несколько лет король назначил его вторым человеком в государстве – лорд-канцлером Англии. В его руках была государственная печать.
Король очень дорожил мнением Т. Мора. Он стал любимцем Генриха. Но Т. Мора любил и простой народ. Он отличался небывалой демократичностью. Его друг Эразм говорил: «Можно сказать, что Мор – главный покровитель всех бедняков в государстве. Он радуется, как будто заключил невесть какую выгодную сделку, когда ему удаётся помочь угнетённому или стеснённому человеку и дать ему возможность выйти из затруднительного положения» (Т. Мор. Оуэн. Дидро. Д’Аламбер.
Кондорсе. Биографические повествования. Челябинск: Урал LTD, 1998. С. 25).
Мировую славу Т. Мор приобрёл своей «Утопией» (1516). В ней две основные идеи – об отмене частной собственности и демократии. О частной собственности он писал: «Повсюду, где есть частная собственность, где всё измеряют деньгами, там едва ли когда-нибудь будет возможно, чтобы государство управлялось справедливо или счастливо. Разве ты сочтёшь справедливым, когда всё самое лучшее достаётся самым плохим людям, или посчитаешь удачным, когда всё распределяется между совсем немногими, да и они живут отнюдь не благополучно, а прочие же совсем несчастны. Поэтому я полностью убеждён, что распределить всё поровну и по справедливости, а также счастливо управлять делами человеческими невозможно иначе, как вовсе уничтожить собственность. Если же она останется, то у наибольшей и самой лучшей части людей навсегда останется страх, а также неизбежное бремя нищеты и забот. Я признаю, что его можно несколько облегчить, однако настаиваю, что полностью этот страх устранить невозможно» (Утопический социализм. Хрестоматия / Под ред. А. И. Володина. М.: Плитиздат, 1982. С. 57–58).
Должностные лица у утопийцев в большинстве своём выборные. В Утопии только «должность правителя постоянна в течение всей его жизни» (с. 62). От идеи полного правового равенства Т. Мор отказался. В его Утопии сохранено рабство. Рабы выполняют там самую грязную работу. Но при этом важно помнить, что в рабов обращают у Т. Мора лишь преступников.
Своею жизнью Т. Мор поплатился не за «Утопию», а за несговорчивость. Генрих объявил себя главой новой, самостоятельной англиканской церкви. Он это сделал вовсе не из теологических соображений. Всё дело заключалось в том, что Рим запретил ему развод с королевой, с которой он прожил двадцать лет. А развод ему нужен был потому, что он горел желанием жениться на красавице Анне Болейн, чтобы иметь от неё сыновей. Главенство над англиканской церковью развязало Генриху руки. Он получил и развод, и вторичный брак, который просуществовал недолго: Генрих приказал отрубить голову Анне Болейн за мнимые измены. Он женится ещё четыре раза и казнит ещё одну жену – молоденькую Кэтрин – на реальную измену. У Генриха VIII, этого кровавого изверга рода человеческого, было хобби – отрубать головы своим соотечественникам. Вот с каким королём Т. Мору выпало «счастье» жить!
Генрихом владела одна, но пламенная страсть – как можно больше иметь сыновей. Он обещал своему отцу, что его преемником будет сын. По иронии судьбы его единственный сын (от Джейн, умершей после родов) король Эдуард умрёт в пятнадцатилетнем возрасте, а через несколько лет в Англии воцарится чуть ли не на полстолетия королева Елизавета – дочь Генриха и Анны Болейн. Но возвратимся в ситуацию, в которой оказался Т. Мор.
Трусливые приспешники короля угодливо подписали присягу на верность главе новой церкви. Только Т. Мор отказался её подписать. Он не мог поступиться своей католической совестью. Его посадили в Тауэр. Через год с редким мужеством он выслушал обвинительный приговор в государственной измене. Он звучал так: «Шерифу Вильяму Бингстону предписывается отвести преступника обратно в Тауэр, а оттуда провести через Сити до Тиберна, где и повесить; когда это будет сделано, снять его полумёртвого, разорвать на части, благородные члены отрезать, живот распороть, внутренности сжечь; конечности выставить на четырёх воротах Сити, а голову – на Лондонском мосту» (Т. Мор. Оуэн. Дидро. Д'Аламбер. Кондорсе. Биографические повествования. Челябинск: Урал LTD, 1998. С. 98).
Король смягчил приговор, заменив его на отсечение головы на плахе. Т. Мор отреагировал на его милость такими словами: «Да избавит Бог моих друзей от сострадания короля и всё моё потомство от его милостей!» (там же).
Вот как закончилась жизнь Томаса Мора: «Палач попросил у него прощения. Мор, обнявши его, сказал:
– …Исполняй же без страха свою обязанность. Моя шея коротка; направь верно свой удар, не осрамись.
Затем один взмах – и благородная голова отделилась от туловища» (там же. С. 100).
В. И. Яковенко, автор очерка о Т. Море в цитируемой книге, сравнил его с Сократом: «Так погиб этот великий человек, отстаивая до последнего момента дело своей совести… И в этом отношении Томаса Мора можно по всей справедливости поста-ивть подле Сократа. Оба они своим примером учат, как должен умирать человек за свои убеждения» (там же. С. 101).
Детство и юность у Роберта Оуэна (1771–1858) были не самыми радужными. В школе он, сын мелкого лавочника, проучился лишь два года, потом мотался по Англии в поисках средств существования. Был на побегушках у хозяев магазинов Стэмфорда, Лондона, Манчестера.
В Манчестере Р. Оуэн занял денег у брата и открыл с одним компаньоном небольшую мастерскую по ремонту прядильных машин, которые тогда были в ходу, а потом дело дошло и до собственного предприятия по изготовлению таких машин. Но особенно успешно его дела пошли, когда в двадцать лет он стал управляющим, а затем и совладельцем хлопковой мануфактуры.
Р. Оуэн был очень успешным предпринимателем, но его предприимчивость была уникальной: полученные деньги он тратил не столько на себя, сколько на других. Он стал устраивать социальные эксперименты. Их цель состояла в том, чтобы облегчить жизнь рабочих. Этому способствовала его женитьба на богатой невесте Каролине Дейл – дочери Дэвида Дейла – владельца текстильной фабрики в поселке Нью-Ланарк близ Глазго. Он стал управляющим этой фабрики и в довольно короткие сроки привёл её к процветающему состоянию. Высоким благосостоянием рабочих на этой фабрике восхищался не кто-нибудь, а будущий император Николай Павлович, который пригласил Р. Оуэна в Россию, но тот отказался.