Поглощенные туманом

Ника присаживается на кровать. Ноги не держат. До сих пор дрожат от предложения графа погулять.

– Вы совсем не знаете меня, я не из пуганых. – И она поднимает подбородок выше.

– Поэтому вы отшатываетесь всякий раз, когда я нахожусь рядом? Не хочу жаловаться, но я привык к другой реакции от женщин. – Черная бровь изгибается дугой.

– Вам кажется! В пятнадцать лет я прыгнула с парашютом, а в шестнадцать увлеклась… – Ника запинается. Как объяснить Стефано, каким опасным хобби занималась два года. Потерянное слово вертится на языке. – Я каталась на поездах. Незаконно. Цеплялась снаружи за поручни вагона и залезала на крышу.

Зрачки Стефано ширятся от удивления.

– Я знаю, что такое страх. И не боюсь его. И уж точно не боюсь вас, – продолжает она.

А еще я знаю, что такое ложь.

Мужчина подходит ближе, и Ника гордо встает. Не пытается убежать, цепляясь за собственное упрямство, как за последний шанс спастись.

– Весьма опасное хобби. Надеюсь, вы расскажете мне подробнее. – Стефано смягчается. Это видно по его глазам. Серебро теплеет. – Ника, я не заставляю тебя оправдываться. И не жду объяснений. Как ты сказала вчера: у каждого свои страхи. Я всего лишь предлагаю погулять по городу. Тем более мы только что выяснили, что ты не боишься меня.

Тихий голос, интимная обстановка, желание выбраться из туманного замка ломают волю Ники как спичку. Она задерживает на секунду дыхание, стараясь не вдохнуть морской аромат одеколона, от которого кружится голова.

Стефано засовывает руки в карманы брюк и наклоняется, поймав ее взгляд.

– Молчание расцениваю как согласие?

Ника кривит губы в ухмылке:

– Во сколько?

Ника застегивает белую ветровку и перекидывает через плечо рюкзак. В нем бережно уложен фотоаппарат. Стефано сказал выходить на парковку, поэтому она неспешно спускается по старинной улочке к воротам и останавливается на обвеваемой ветром площадке, разглядывая спрятавшийся внизу городок.

Позади раздается скрип гравия, и Ника оборачивается. По узкой дороге, которая ведет дальше в тень ветвистых деревьев, выезжает белый кабриолет с красным кожаным салоном. Такие автомобили Ника видела только в фильмах. А сейчас сама в него попала.

– Синьорина, вас подвезти?

Стефано смотрит на Нику поверх солнцезащитных очков с легкой усмешкой.

– Боюсь, у меня нет выбора, – бормочет она.

Кабриолет срывается с места, стоит Нике сесть на пассажирское кресло, и ветер резво запутывается в волосах. Петлистая дорога выводит их из туманного кольца, и появившееся солнце ласково гладит кожу.

– Удивительно. – Она оглядывается назад.

Так и есть. Кастелло ди Карлини остается внутри серого плена. А вокруг него сияет солнце.

– Чудесная погода для сентября. – Стефано переключает радио, и играет заводная итальянская мелодия.

– Да, но почему на замок она не распространяется?

– Есть семейная легенда. Нашего предка прокляла ведьма, и туман навсегда поглотил замок.

– Слишком короткая легенда, – фыркает Ника и хватается за ручку двери, когда Стефано входит в крутой поворот.

Мужчина смеется и нажимает на газ. Кабриолет мчится вниз по горной дороге и вскоре вливается в поток машин.

– Возможно, я ее слегка подсократил, зато ты поняла, почему туман никогда не рассеивается.

Ника смотрит на профиль Стефано. Точеный нос истинного итальянца. Густые запутанные волосы, такие же смоляные, как у его сестры. Только сейчас она замечает, какие у него длинные ресницы.

– Я думала, ты презираешь меня.

Ника переступила через себя, согласившись на прогулку с ним, поэтому короткое «ты» выходит скомканным и невнятным.

Стефано мельком глядит на нее, снижает скорость. Они едут по узким улицам. Проезжают мимо светло‑коричневого здания администрации с арочными окнами и башней‑часами. По другую сторону фонтаны, в которых вода кажется голубой из‑за плитки. Мужчина паркует машину, с трудом втиснувшись на свободное место вдоль дороги.

– Я ведь уже говорил, что злился не на тебя, а на заскоки Паолы.

Стефано поднимает крышу и вылезает из кабриолета.

Ника спешит выбраться следом.

– И все же моя работа пугает тебя.

Граф закрывает автомобиль и галантно подает Нике руку. Она смотрит на нее, ожидая, что та вот‑вот превратится в пчелу и ужалит ее.

– Не настолько, как тебя – моя рука, – усмехается Стефано.

Ника стискивает зубы и кладет дрожащие пальцы ему на рукав пиджака. Он скользит под кожей.

– Я не боюсь твоих фотографий, Ника, потому что не верю в них. Можешь обижаться или нет. Дело твое.

– А ты – настоящий джентльмен.

– Спасибо за комплимент, – смеется Стефано.

Они выходят на пешеходную зону, уложенную брусчаткой. По бокам тянутся магазины со стеклянными витринами. Дорогие бутики с дизайнерской одеждой и бижутерией сменяются ресторанчиками и кафешками. В воздухе витают запахи свежеиспеченной пиццы, морепродуктов, жаренных во фритюре, приправленные дымом сигарет и морским дуновением ветра.

– За что люблю это время – в Каттолике мало туристов.

– И никто не затопчет. Кстати, откуда взялся кабриолет?

– Из гаража. Он находится дальше по дороге. Или ты думала, я оставляю машины за двести тысяч евро на открытой парковке? – Стефано смеется.

– Но при этом спокойно бросаешь их в городе.

Ника закатывает глаза. Цены, которые назвал Стефано, звучат так же нереально, как и заклинания из Гарри Поттера.

– Даже если найдется смельчак и угонит «Порше», далеко не уедет. Италия – маленькая страна. Особенно если ты граф и миллиардер.

Его слова кажутся Нике липкими от самодовольства и высокомерия. Еще недавно Стефано разговаривал с ней так, словно забыл о своем богатстве, а сейчас что ни фраза, то от нее пахнет деньгами.

Ника морщится. Открыто, без ужимок. И Стефано вдруг смеется в голос, так что она вздрагивает.

– Спасибо тебе.

– За что?

Она смотрит на него как на умалишенного.

– За честность. Немногие девушки устоят перед моим хвастовством. А ты говоришь, что думаешь. И хотя у тебя полно личных скелетов в шкафу, не стремишься вытащить их, лишь бы разжалобить меня. – Стефано говорит серьезно. Так серьезно, что у Ники в горле пересыхает и хочется пить.

Она смотрит на бордовую брусчатку и мысленно пытается затолкнуть растревоженные «скелеты» обратно в шкаф. Разжалобить? Да, она расскажет, только если напьется. Причем сильно!

– Мои последние отношения закончились неудачно, – шепчет мужчина.

– Стефано! – Ника вскидывает голову. Щеки горят, будто ей влепили оплеуху. – Я ведь работаю у вас. И никакие отношения мне и в помине не нужны. Я…

– Не понимаю, о чем ты, – перебивает он и тянет ее к небольшому ресторану. – Лично я хочу есть.

Ника с облегчением вздыхает, радуясь смене темы, и цепляется боковым зрением за алые пятна. Вокруг фонтана на круглой площади бегает черноволосая девочка в белом платье и ярко‑красных туфельках. Она залезает на огромную каменную черепаху, которая охраняет трех русалок, держащих чашу. Из чаши каскадом спадает вода.

– Я сейчас, – бросает Ника опешившему Стефано и достает фотоаппарат.

Осторожно подходит ближе, стараясь, чтобы ее не заметили, и ловит девочку в кадр. Кровь быстрее струится по венам, когда удается запечатлеть малышку, от которой веет детским простодушием.

Ника улыбается и прячет камеру.

– Прости, я не смогла упустить такое фото… – Она осекается, замечая взгляд Стефано.

Мужчина не отводит от нее глаз. По его лицу невозможно понять, о чем он думает, но в одно мгновение серебристые огоньки вспыхивают, и губы мягко улыбаются.

– Ты видишь то, что не замечают обычные люди, я прав? – И, не дожидаясь ответа, он открывает дверь в ресторан.

Они заходят в уютное помещение, наполненное звуками тихого джаза и острыми нотками благоухающего кориандра. Стефано подводит Нику к дальнему столику, и они скрываются за деревянной ширмой, переплетенной искусственной лианой.