Ты моя судьба

Глава 47

Таисия

Говорят, как встретишь Новый Год, так его и проведешь. И мне почему-то искренне хочется верить в лучшее. Особенно сейчас, когда смотрю на Матвеева. Он поджигает фитиль и бежит ко мне, с этой обаятельной и открытой улыбкой. Замечаю вдруг ямочки на его щеках, которые придают еще большую притягательность. И почему раньше он мне казался нелюдимым. И вообще как мы могли все эти годы проходить мимо и ни разу друг друга не заметить. Хотя может меня и сложно заметить, я все же из той серии людей, которых называют серыми мышками. Но Даниил… он как звезда в небе. Тянешь к ней руки, закидываешь голову, можешь смотреть часами и мечтать, в самом потаённом уголке дотянуться, но понимаешь, что это невозможно. Расстояние от земли до космоса переваливает за тысячу вечных миль.

Залпы начинают стрелять, и мне вдруг кажется, что магия Нового Года существует. Чувствую себя в этот момент маленькой девочкой, потому что не могу оторвать взгляда от тысячи горящих огоньков в небе. Завораживающее зрелище. А может и не в салюте дело вовсе.

— С Новым Годом, — слышу голос Дани, ощущаю его горячее дыхание на своей шее и не могу повернуться. Смущаюсь до коликов в животе. А там точно бабочки сейчас бунтуют, парят в разные стороны. Страшно так, что впускаю человека в свою Вселенную. Дыхание становится учащенным, что кажется, в какой-то момент кислорода не хватит, и задохнусь просто. А он рядом стоит. Его тепло даже спиной ощущаю. Тысячи мурашек стаей пробегают по коже. Никогда похожего не испытывала. Не знаю, что это, не описать словами.

— Пойдем или еще постоять хочешь? — Тихо шепчет Матвеев, когда наш фейерверк перестает, озарят ночное небо.

— Пойдем, — соглашаюсь я, потому что на улице все же холодает. Вдруг он замерзнет, а потом заболеет, буду чувствовать себя виноватой.

Мы разворачиваемся и медленно шагаем в сторону подъезда. Иногда соприкасаемся плечами, и в этот момент я невольно вздрагиваю, смущаюсь. Даня тоже отчего-то поворачивает голову в сторону, но молчит весь путь до квартиры. На улице разлетаются голоса прохожих, звуки салюта, который кажется, еще не скоро закончится. А я старательно пытаюсь скрыть улыбку. Улыбку, адресованную запретному для меня человеку. Бывает же так.

Дома мы снова садимся за стол. Накладываю Дане салат с мясом, а себе фруктов. Он уплетает с жадным удовольствием каждую ложку, а я тайно наблюдаю за этой картиной. Вспоминаю отчего-то мамин взгляд. Также она смотрела на отца каждый вечер за ужином. А я все думала, что такого особенно в том, как папа ест. После него еще столько крошек оставалось всегда, убирай потом. Теперь понимаю, что пыталась разглядеть мама.

Не знаю, что со мной. Не могу объяснить себе. Не понимаю просто. Откидываю мысли о симпатии, потому что это нереальные идеи. Я и Матвеев с разных планет, удивительно, что судьба подарила возможность вообще пересечься в этой орбите. Но когда он на балконе посмотрел на меня, когда прошептал с новым годом, бабочки в животе вспарили высоко-высоко. А ведь я была убеждена, что симпатия рождается месяцами, годами, но никак не в один миг.

— Я рад, что ты осталась, — вдруг говорит Даня. Он, наконец, поднимает голову, и мы встречаемся взглядами. В его глазах такое спокойствие и умиротворенность, словно море в солнечную погоду ласково встречает у берегов. И мне совсем не нравится этот взгляд. Потому что сердце на него екает, потому что отдает в самые ребра, потому что дыхание сводит, потому что хочется время остановить.

— Спасибо, что не прошел мимо, — тихо и робко говорю, помню ведь как заканчивались наши предыдущие встречи. Я привыкла отталкивать людей, привыкла держаться одиночкой, а тут вдруг рука помощи от человека, на кого бы и никогда глаз не упал. — Расскажешь, — осторожно так произносит Матвеев, — почему тебя из дома выгнали.

— Ну… — вздыхаю. На языке уже вертится ответ, только вот решимости нет, его озвучить.

— Тогда другой вопрос, — переключается моментально Даниил. Будто понимает, что я все еще не готова открыться ему окончательно. На лице что ли у меня это все написано.

— Какой?

— Леваков тебя тогда в раздевалке…

— А, нет, — отмахиваюсь. Действительно, ничего ужасного не произошло в тот день. Я, конечно, не представляю, чем бы дело кончилось, но может, не стоило так реагировать.

— Точно? — Внимательно заглядывает в мои глаза Даня, а я теряюсь сразу. Чувствую, как щеки краснеть начинают. И зачем ему это надо знать.

— Угу, — киваю. — Он глупость сказал, шутка видимо.

— Глупость?

— Ой, — поворачиваю голову в сторону телевизора, стараясь перевести разговор в другое русло. — Песня моего детства, — говорю с поднятой головой, будто прожила уже десяток лет. А там, на экране Максим поет в ярком таком переливающемся платье. Я медленно в такт покачиваю головой и вдумываюсь в строки. Сейчас они отчего-то кажутся такими особенными и значимыми. До этого и в смысл особо не вникала.

— Тась, — зовет нежным тоном Матвеев. И я снова смущаюсь, робею, притупляю взгляд. Все хочется куда-то спрятаться, чтобы мои маковые щеки он не увидел. — На танец если приглашу, согласишься?

— Что? — Переспрашиваю, вскидывая бровь. Ослышалась что ли. Поднимаю голову, а Даня уже возле меня стоит и руку тянет. Ладошка у него большая, в разы больше моей. Кажется сильной такой и мягкой.

— Я, правда, медляк никогда не танцевал, но Новый Год же, почему бы нет, — мягко произносит он. Свет слегка приглушен, по комнате разносятся звуки некогда любимой песни, в воздухе веет мандаринами и елкой, а напротив меня парень стоит и приглашает на первый в жизни медленный танец. Мне и радостно и грустно в эту минуту. Все подкрадывается сомнение, могу ли я ухватиться за руку Дани, не исчезнет ли она. Но бабочки в животе так активно выплясывают в такт, так напирают, что совсем не оставляют мне выбора. Под стихи Максим, кладу неуверенно руку в чужую ладонь.

«Но, когда в ладони с небес ложится тоннами ночь — танцует ветер. Я к нему на встречу пешком из дома сонного прочь, меня там встретят. Миллионы сотен домов и вечер, обнимает город его за плечи. Я не знаю, как рассказать, что это — лучшая ночь.»

Матвеев аккуратно притягивает меня к себе. Я еще больше смущаюсь от его прикосновения, от тепла и запаха. Он пахнет цитрусом с легкой ноткой древесины. Так приятно, что хочется вдохнуть полной грудью и запомнить на всю жизнь этот запах и этот момент. Мы не смотрим, друг на друга, но ощущаем друг друга. Потом я буду вспоминать этот танец, эти прикосновения и задаваться вопросом, было ли это правильным решением или все же ошибкой. Но сейчас я откидываю все «нет» в своей голове и погружаюсь в магию, которая творится вокруг.

Когда песня заканчивается, Даня не сразу отпускает меня. Мы еще пару секунд топчемся на месте, будто ждем продолжения, которое никак не желает выйти на бис. Потом Матвеев убирает руку и в том месте, где она была несколько минут, не хватает более мужского тепла. Я поднимаю голову и не могу больше сдерживать улыбку, она выскакивает вихрем прямиком из души. Даня тоже дарит мне приподнятые уголки губ. Кажется даже, что он смущен и озадачен не меньше меня, но умело скрывает это.

Возвращаемся на свои места с неохотой и доедаем салат. Молчим немного, а потом начинаем обсуждать разные темы: от детства до политики. И все так легко, так беззаботно выходит, не верится даже. Узнаю, что Даня любит кататься на велике и сноуборде, а еще оказывается, его мама водила на хоккей и он умеет делать, разны финты на льду. Я тоже делюсь, что мечтаю покататься на коньках, однако столько раз упускала эту возможность. Мы болтаем так много и так долго, что не замечаем, как часы тикают. И уходить спать совсем не хочется. Еще бы минуточку, еще бы секундочку, но время идет быстрее нас.