Страница 5 из 59
Имелась еще небольшая партия народных социалистов, отколовшаяся от эсеров еще в 1905 г. Во главе ее стоял А. Пешехонов, впоследствии один из министров Временного правительства. Эта ярко выраженная народническая группа вначале стала на путь борьбы с большевиками, а Пешехонов входил в нелегальный Союз возрождения России. По мере стабилизации советской власти Пешехонов, решив следовать воле народа, как он ее понимал, пошел на службу к большевикам, получив работу в Украинском статистическом управлении. Ленин, ошибочно увидевший в Пешехонове подрывной элемент, был очень разгневан тем, что Пешехонов по недосмотру был допущен на советскую работу. В конце концов, он был выслан из России. Но несгибаемый Пешехонов всю оставшуюся жизнь добивался от советского правительства разрешения на возвращение, которого никогда не получил, будучи, однако, назначен советником советского торгпредства в Латвии. Лишь после его смерти в 1933 г. правительство СССР разрешило похоронить Пешехонова в Ленинграде, о чем он просил в своем завещании.
Другой лидер этой партии и один из ее основателей, Владимир Тан-Богораз, оказался, как мы увидим далее, более удачливым, став одним из лидеров национал-большевизма, дожив до преклонного возраста.
СКИФСТВО
Наиболее важным выражением идеологии левого народничества стал сборник «Скифы», два номера которого вышли в конце 1917 — начале 1918 г. Он объединил вокруг себя деятелей культуры, рассматривавших революцию как мессианское антизападное русское народное движение, в основе которого лежит религиозный пафос. Сборник «Скифы» дает название широкому интеллектуальному движению, которое хотя и входит в конфликт с советской системой, но оказывает глубокое влияние на другие, более жизнеспособные течения, входящие в состав советской системы. Редакторами сборника оказываются известный публицист и критик, ставший главным идеологом левых эсеров, Иванов-Разумник, один из лидеров левых эсеров, член президиума ВЦИК С. Мстиславский и известный писатель и поэт Андрей Белый.
Вокруг сборника группировались Александр Блок, Сергей Есенин, Николай Клюев, Алексей Ремизов, Евгений Замятин, Ольга Форш, Алексей Чапыгин, Константин Эрберг, Евгений Лундберг и др. Некоторые из них входят затем в официальную советскую культуру, переживая все чистки. Это Мстиславский, Чапыгин, Форш, Лундберг.
В своей программной статье Иванов-Разумник утверждает, что сейчас главной движущей силой социального развития России осталась народность, в то время как царского самодержавия и церковного православия уже нет.
Народность, согласно Иванову-Разумнику, пребудет вечно. Он критикует тех, кто не увидел за «иноземным» (т.е. за внешней марксистской оболочкой революции) «подлинно русского». Иванов-Разумник указывает на Петра I как на историческую модель большевистской революции, заслуживающую подражания, и говорит, что «в своей революции Петр I был в тысячи и тысячи раз более взыскующим Града Нового, чем девяносто из сотни староверов, сожигавших себя во имя «Святой Руси».
Впоследствии модель Петра I как модель большевистской власти станет господствующей для тех, кто видел даже во власти Сталина продолжение исторических традиций, но Иванов-Разумник был, по-видимому, первым из них.
Он предвкушает то, что именно русская революция перевернет весь мир, настаивает на мессианском призвании России. Но это языческое мессианство не носит для него традиционного религиозного смысла. Россия — это не более как дикий, молодой, полный сил народ, «скифы», который именно благодаря своему буйному варварству полон сил и поэтому будет диктовать свои законы Западу. «Да, на Руси крутит огненный вихрь, — говорит Иванов-Разумник. — В вихре сор, в вихре пыль, в вихре смрад. Вихрь несет весенние семена. Вихрь на Запад летит. Старый Запад закрутит, завьет наш скифский вихрь. Перевернется весь мир».
Другой идеолог скифства, Лундберг, одно время руководивший издательством «Скифы» в Берлине, а затем вернувшийся в Россию, определял скифство как направленное не внутрь, на те или иные настроения, а против европейской культуры, метко ударяя в «наиболее подлые ее места». Иванов-Разумник, по словам Лундберга, уже почти одинок, ибо «ни одна форма политического революционизма, включая сюда и традиционное народничество, не в силах выдержать такой непримиримости ко лжи Запада».
КИТЕЖ-ГРАД
Одним из источников скифства оказалось радикальное сектантство, а именно та его часть, которая была чревата революционным нигилизмом, выражавшимся в религиозном отвержении государства, общества, всех светских законов и даже религиозных заповедей как утративших силу для того, кто имеет личное откровение Св. Духа. В истории христианства известно много апокалиптических революционных сект, и их появление всегда вызывало серьезные общественные кризисы. На органическую связь в истории христианства религиозного нигилизма и революционного движения указывает Шафаревич, но, к сожалению, он обходит русские секты, сыгравшие немалую роль в истории большевистской революции, ограничивается лишь далекими от России анабаптистами, богумилами, катарами, таборитами.
Русский религиозный нигилизм, так же, как и средневековые нигилистические секты, носил ярко выраженный апокалиптический характер. Он жил в ожидании катастрофы, в преддверии которой мерзость запустения на земле достигла такой меры, что мир нуждался в очистительном огне. Этот огонь должен пожрать новые Содом и Гоморру, а на их месте восставится новое царство Божие. Мировоззрение русских нигилистических сект никогда не было достаточно сформулировано их апологетами в литературной форме, и они всегда оставались преобладающе народными эзотерическими движениями, размах которых перед революцией достиг, видимо, огромных размеров.
Это происходило под покровом официальной церкви, ибо наиболее радикальные нигилистические секты никогда не были организационно оформлены и внешне не покидали церковь, тщательно скрываясь от постороннего глаза. Тем не менее, по ряду оценок, число их приверженцев достигало многих миллионов. К ним, в первую очередь, принадлежат радикальные ветви старообрядчества — беспоповства, которое выделилось еще в XVII—XVIII веках, отрицая законность священства как утратившего божественную благодать. К отрицанию священства рано или поздно не могли не присоединиться и другие нигилистические тенденции, связанные с революционным отрицанием государства, а также в ряде случаев отрицающие все человеческие установления, в точности так же, как это было и в других нигилистических сектах Средневековья, повторявших один и тот же загадочный стереотип, присущий, видимо, имманентно иудео-христианской цивилизации. Мы говорим также и «иудео», ибо и в иудаизме существовала радикальная нигилистическая секта т. н. саббатианцев, повторявшая все тот же стереотип.
Впрочем, это может объясняться и проникновением сектантских влияний в Киевскую Русь вместе с принятием христианства, как это предполагают в частности Н. Толстой и С. Толстая, всех сопутствующих церкви ересей и даже антихристианских течений, тем более что богумилы находились недалеко от Киевской Руси.
Вполне очевидно, что все старообрядческие толки, несмотря на отрицание церкви и государства, носили глубоко русский характер, ибо если они были враждебны даже русской общественной и политической жизни как подвергнувшейся порче в результате иноземных новшеств, то тем более они должны были быть враждебны и первоисточнику этих новшеств — Западу.
Старообрядцы не были самым крайним крылом русского сектантства. Не позднее XVIII века из него выделяется т.н. духовное христианство, отличавшееся еще большим нигилизмом. От них и происходит быстро разрастающееся «хлыстовство».
«Духовные христиане» утверждали, что человек, водимый Св. Духом, не должен более повиноваться никаким внешним законам и что лучший способ умерщвлять плоть — удовлетворять ее желания. Поэтому их собрания, как это бывает почти у всех таких сект, превращались в коллективные оргии. Хлыстовство отличалось от других направлений духовного христианства еще и тем, что признавало наличие периодически приходящих на землю «Христов» и «Богородиц», постоянно выдвигавшихся из среды хлыстов в качестве их духовных предводителей. О размахе хлыстовства говорит, например, отчет Св. Синода за 1900 г., где признается, что хлыстовство «является более опасным для Православия, чем другие секты». Известный миссионер протоирей Т. Буткевич сообщал в 1915 г., что «хлыстовство охватило всю русскую землю. Нет той губернии, нет того уезда, в которых не было бы хлыстовства в той или иной форме».