Страница 4 из 13
Вузы составляли опорные базы и для первых рок-групп, и для «кустов» Клуба самодеятельной песни. Так что поклонники рока вовсе не составляли «темной массы», не доросшей до поэзии Кима и Окуджавы. Хотя со временем среди них вырос процент экзотических личностей, воплотивших в себе интернациональный идеал ХИППИ.
Лемма
Народное искусство – это искусство, создаваемое народом. Непонятно как возникло и повсюду распространилось странное мнение, согласно которому народным искусством является лишь то, что следовало бы именовать «этнографическими консервами». Между тем, современное народное творчество имеет точно такое же право на это гордое название. И то, что оно принимает интернациональные формы, ничего в его сути не меняет. С другой стороны, помпезные песни-пляски а ля рюсс – сценический вариант матрешек для иностранцев – не имеет к фольклору вообще никакого отношения, поскольку народ так не танцевал, не танцует и танцевать не будет. Наряду с советской эстрадой псевдофольклор насаждался сверху именно для того, чтобы вытеснить настоящее, стихийное народное творчество.
Эпоха длинноволосых
Хиппи на Западе оказались только крайним проявлением социально-психологического феномена, наложившего отпечаток на судьбу практически всей молодежи. Другим проявлением той же тенденции стало Новое левое движение, включая политический терроризм. На первый взгляд, в фигурах нюхающего цветочек лохматого непротивленца и до зубов вооруженного члена «Красной армии» Баадера с чулком на голове очень мало общего, однако внутренне они поразительно родственные души.
Анализ экономических и социально-политических причин обозначенных явлений выходит за пределы настоящего исследования[9]. Мы можем только обратить внимание на бросающиеся в глаза проявления кризиса политических и идеологических институтов Запада во второй половине 1960-х годов, который и толкнул разочарованную в общественных ценностях молодежь на «конфликт поколений» и поиск собственной жизненной модели.
В качестве характерных социально-психологических черт этого поколения я бы выделил:
– антиреализм в поведении и в искусстве. Неприятие окружающей действительности, не обеспеченное альтернативой, приобретало форму ЭСКАПИЗМА – бегства в наркотические галлюцинации ЛСД, в психоделическую музыку, в мир абсолютно не связанной с реальной жизнью политической догматики маоистского толка. «Бегите в себя, на Гаити, в костелы, в клозеты, в Египты…» (Андрей Вознесенский).
Прямым следствием подобного отношения к жизни были и мистицизм (особенно восточный) и возвышенные тексты песен того времени. Яркий пример – философский сюрреализм английской группы ПИНК ФЛОЙД;
– пессимизм, чувство собственной обреченности, опять объединяющее хиппи с «воинствующими» представителями их поколения. С поразительной точностью эту безысходность передал Антониони в фильме «Забриски Пойнт». Музыку для фильма написали и исполняют, между прочим, те же ПИНК ФЛОЙД.
Ни смелость главного героя, ни оружие в руках, ни единомышленники не могут разорвать трагический круг вокруг студента-бунтаря. И когда он на своем разукрашенном цветочками и смешными непристойностями маленьком самолетике делает из себя мишень для пулеметов и автоматов, его поведение для него самого так же естественно и логично, как мрачная решимость бургундского романтика Гуннара из «Песни о Нибелунгах» на последнем пути ко двору Атиллы:
Все это имело страшные последствия и стоило жизни миллионам молодых людей: я имею в виду эпидемическое распространение наркомании как простейшее практическое приложение идей саморазрушения и самоуничтожения.
Лицевой, положительной стороной медали в данном случае может служить свойственная этому поколению убежденность в сверхценности индивидуального свободного развития, антиавторитаризм, усвоенные теперь не только философами, но и практиками социальных институтов. И то, что новым левым нигде, даже в охваченной нешуточными волнениями Франции, не удалось создать сколько-нибудь серьезной политической централизованной организации, должно рассматриваться как большое благо, ибо все ценное из их идейного наследия и так не пропало даром, а все авантюрное не получило возможности для насильственного распространения и претворения в жизнь.
Хиппизм в Союзе пришелся ко двору. К середине 1970-х годов длинный «хаэр» стал среди отечественных ковбоев популярнее, чем тельняшка; глагол «хиповать» вошел в обиход обычных старшеклассников и применялся ко всякому мало-мальски вызывающему нарушению общественного порядка.
«Яма» – «Там собиралася компания блатная…»
(Этой главой начинается обещанная в предисловии серия зарисовок с натуры).
Основной штаб-квартирой «системы» служила «Яма» («Ладья» – пивная на углу Столешникова и Пушкинской), где команда Солнышка[10] могла собираться без лишнего стрема и пропивать заработанное в других районах города, в основном центральных. В отличие от пролетарского «Шалмана» на окраине, сюда заходили и солидные люди, с дипломатами, глотнуть пивка, и подгулявшие гости столицы, и военные. Но основу общества составляла «система»: художники, поэты, спившиеся интеллектуалы, чуваки с «хаэрами» ниже пояса, направлявшиеся в сторону Вудстока, но ставшие по пути почему-то профессиональными ворами, и очень своеобразные женщины, которых, конечно, можно было бы назвать проститутками, но такое простое определение не отвечало бы многообразию таланта и авторитету, который они имели в «Яме». Было известно, что любой мужчина, позволивший себе насмешку или грубость по отношению к этим леди, будет моментально окружен длинноволосыми мушкетерами самого зверского вида и покинет питейное заведение. Единоверцы Хендрикса управляли своей вотчиной не менее жестоко, чем Муаммар Кадаффи и Фидель Кастро – своими.
– Ах, бл*, – говорят «Инга» или «Ринга», – мы хотим в «дабл».
А женский «дабл» засорился.
Тотчас выходят из-за столиков трое молодцов, освобождают по-быстрому мужской сортир и, впустив дам внутрь, стоят на страже столько, сколько нужно, даже не утруждая себя особыми объяснениями с возмущенной толпой любителей пива.
Здесь за столиками составлялись планы, обсуждалось прошлое, а нередко кто-нибудь читал рассказы или стихи, и тут же хвастались, «на сколько штук флэт помыли». «Полиса» были свои, как и во всех подобных притонах: здоровались с завсегдатаями за руку как добрые знакомые, а персонал «Ямы» вообще составлял с ними как бы одну семью.
Особенно мил был один официант интеллигентного вида с бородкой, лет двадцати пяти, всегда чистовыглаженный: напившись до невменяемости, он обыкновенно отдыхал на подоконнике, а Инга драпировала его занавеской.
В отличие от пролетарской пивнушки, здесь можно было не только махнуть из пивной кружки принесенного портвейна, но и закусить его рыбой, креветками, горошком, сосисками. Не как у Гиляровского, конечно, но лучше, чем соленая сушка. А фирменное блюдо составлял циклодол (средство для лечения паркинсонизма), его ели в больших количествах, запивая пивом, а в результате торчащий человек вполне сходил за простого советского алкаша (по запаху) и только наметанный глаз мог определить невинные детали в поведении.
Главным источником существования «Ямы» служили «аск» и «кидняк». При «аске» основная сложность заключалась не в том, чтобы «сшибать бабки» у прохожих (просто подойдешь – дадут максимум 20 копеек), а в том, чтобы сшибать помногу, разыгрывая для этого целые представления. Настоящие мастера тонко улавливали психологию жертвы – скажем, парню, гуляющему с девушкой, неудобно выглядеть скупым – и за часовую прогулку могли насобирать несколько червонцев.
9
См. об этом: Пирогов Г. Прыжок через пропасть на вороном белом жеребце. Знание – сила. 1991, № 1.
10
Вождь московской «системы», по его кличке она и называлась «солнечной».