Последняя колония

— До того как мы приехали сюда, я никогда не смотрела на звезды. В смысле — я видела их, но они ничего для меня не значили. Звезды и звезды. Ничего больше. А после того как мы поселились здесь, я много времени потратила на изучение созвездий.

— Я помню.

Я действительно помнил то время. Викрам Банерджи — астроном по своей земной специальности — был частым гостем у нас в первые годы нашей жизни в Новом Гоа и объяснял Джейн звездные узоры в небе. Он позволил себе умереть лишь после того, как она выучила все созвездия Гекльберри.

— Я долго не умела их различать, — сказала Джейн.

— Созвездия?

Джейн кивнула.

— Викрам показывал их мне, а я видела лишь искрящуюся массу, — задумчиво сказала она. — Он водил пальцем по карте, и я вроде бы понимала, как они объединяются в различные узоры, а потом смотрела в небо и опять видела только… только россыпь звезд. Так повторялось раз за разом. А потом, однажды вечером, я, помнится, шла домой с работы, подняла голову и сказала себе: вот Журавль. И увидела его. Увидела созвездие Журавля. Начала различать другие созвездия. Тогда-то я и поняла, что это место стало моим домом. Поняла, что я прилетела, чтобы остаться здесь. Что это моя планета.

Я позволил рукам соскользнуть ниже, и обхватил Джейн за талию.

— Но это место — не твой дом, да? — спросила Джейн.

— Мой дом там, где ты, — ответил я.

— Но ты же понимаешь, что я имею в виду.

— Я хорошо тебя понимаю, — подтвердил я. — Джейн, мне здесь нравится. Мне нравятся эти люди. Мне нравится наша жизнь.

— Но… — подхватила Джейн. Я пожал плечами.

Джейн почувствовала мое движение.

— Именно так я и думала, — сказала она.

— Я вовсе не чувствую себя несчастным, — отозвался я.

— А я и не говорила, что ты несчастен. Я знаю, что рядом со мной или Зоей ты не станешь рассуждать, счастлив ты или нет. Если бы не приперся генерал Райбики, ты, думаю, даже и не подумал бы о том, что созрел для того, чтобы двигаться дальше.

Я кивнул и поцеловал ее в затылок. Она была совершенно права.

— Я говорила об этом с Зоей, — продолжала Джейн.

— И что же она думает на этот счет?

— Она похожа на тебя. Ей здесь нравится, но это не ее дом. Ей понравилась мысль о том, чтобы отправиться в колонию, которую придется создавать на пустом месте.

— Это в ее духе — ее переполняет тяга к приключениям.

— Возможно, — кивнула Джейн. — Здесь приключений маловато. И это одна из причин, по которым мне здесь так хорошо.

— Странно слышать такое от солдата Специальных сил, — признался я.

— Я говорю это как раз потому, что была в Специальных силах. У меня за спиной девять лет беспрерывных приключений. Меня создали специально для той жизни, и если бы не ты и Зоя, я и погибла бы в одном из приключений, так и не узнав ничего иного. Люди, определенно, переоценивают удовольствия, которые несут с собой приключения.

— Но ты все равно думаешь о новых приключениях.

— Потому что о них думаешь ты.

— Мы же еще ничего не решили, — сказал я. — Мы можем наотрез отказаться. Наш дом — здесь.

— Мой дом там, где будешь ты, — повторила Джейн мои слова. — Это моя родина. Хотя не исключено, что родиной может стать и что-то другое. Пока что я успела узнать и полюбить только это место. Возможно, я просто боюсь расставаться с ним.

— Не думаю, что ты так уж сильно боишься.

— Я боюсь не того, что ты. Ты просто не замечаешь этого, потому что тебе порой не хватает наблюдательности.

— Спасибо тебе.

Мы стояли обнявшись посреди узкой дороги.

— Мы всегда сможем вернуться, — сказала Джейн, нарушив долгое молчание.

— Да, — кивнул я. — Если ты захочешь.

— Посмотрим, — ответила Джейн.

Она обернулась, поцеловала меня в щеку, осторожно высвободилась из объятий и медленно пошла по дороге. Я направился к дому.

— Побудь со мной, — попросила Джейн.

— Конечно. Прости. Я решил, что ты хочешь побыть одна.

— Нет. Давай немного погуляем. Я покажу тебе мои созвездия. Для этого у нас хватит времени.

2

«Джуниперо Сена» выполнил скачок, и внезапно за «окном» — большим экраном обзорной палубы огромного корабля — возник сине-зеленый мир. С мест, где расположилась пара сотен приглашенных гостей, репортеров и чиновников из Департамента колонизации, послышались восхищенные охи и ахи, как будто вся эта братия никогда прежде не видела планету из пространства.

— Леди и джентльмены, — произнесла Карин Белл, министр колонизации, — представляю вам Роанок, новый колониальный мир.

Присутствующие разразились рукоплесканиями, которые, впрочем, быстро затихли, сменившись негромким гулом множества голосов репортеров, поспешно бормотавших свои комментарии в микрофоны. При этом большинство не обратило никакого внимания на появление неподалеку «Блумингтона» и «Фэрбенкса», двух крейсеров ССК, которые без излишней навязчивости сопровождали толпу политиканов и журналистов, совершавших вояж среди звезд. Их присутствие еще сильнее укрепило меня в мысли, что обстановка на Роаноке и вокруг него отнюдь не настолько спокойная, как хотел бы показать Союз колоний. Не хватало еще, чтобы рейдер какой-нибудь враждебной расы превратил и министра колонизации, и ее свиту, и приглашенных важных гостей в новый метеоритный поток.

Я указал Джейн на крейсеры одним коротким взглядом, она посмотрела туда и ответила незаметным для всех остальных кивком. При этом ни она, ни я не издали ни звука. А мы всерьез надеялись, что нам удастся уклоняться от общения с журналистами на всем протяжении перелета. Мы уже знали из личного опыта, что оба не слишком годимся в звезды средств массовой информации.

— Позвольте мне дать вам небольшую справку о том, что представляет собой Роанок, — продолжала Белл. — Диаметр Роанока по экватору чуть менее тринадцати тысяч километров, то есть он больше, чем Земля или Феникс, но несколько меньше, чем Чжунго, которая, следовательно, сохраняет за собой звание крупнейшей из планет, освоенных Союзом колоний.

На эти слова несколько репортеров с Чжунго откликнулись робкими аплодисментами, которые, впрочем, тут же заглушил общий смех.

— Благодаря размеру и геологической структуре сила тяготения здесь на десять процентов больше, чем на Фениксе, следовательно, большинство из вас на поверхности планеты будет чувствовать себя так, будто вам в карманы положили по килограммовому грузу. Атмосфера — обычная смесь кислорода с азотом, но здесь непривычно велика доля кислорода — почти тридцать процентов. Эту особенность вы тоже почувствуете.

— У кого мы отобрали планету? — спросил один из репортеров.

— Я еще дойду до этого, — ответила Белл, и в зале раздался негромкий ропот.

Министр Белл славилась умением проводить чрезвычайно сдержанные пресс-конференции даже без всякой подготовки, а сейчас была полностью в своей тарелке.

Изображение глобуса Роанока на экране сменилось фрагментом карты, на котором небольшая река впадала в другую, поистине огромную.

— Здесь будет находиться колония, — продолжала свою лекцию Белл. — Меньшей из рек мы дали название Аблемар, большей — Роли. Роли собирает воду со всего континента, как Амазонка на Земле или Анасази на Фениксе. Еще пара сотен километров на запад, — изображение на экране опять сменилось, — и мы окажемся на побережье Виргинского океана. Практически неограниченное пространство для роста.

— А почему колонию устраивают не на побережье? — спросил кто-то.

— Потому что там ей не место, — отрезала Белл. — Сейчас не шестнадцатый век. Наши суда пересекают межзвездные просторы, не океаны. Мы в состоянии выбрать для колонии наилучшее место. Это место, — на экран вернулся первоначальный участок карты, — находится достаточно далеко от океана, чтобы не подвергаться циклонам, которые частенько свирепствуют в устье Роли, а также характеризуется и другими благоприятными геологическими и метеорологическими факторами. Помимо всего прочего, химизм жизни на этой планете несовместим с нашим. Колонисты не могут есть ничего местного. Следовательно, рыболовство сразу отпадает. Тем разумнее поместить колонию на аллювиальной равнине, где куда больше возможностей для выращивания продовольственных культур, чем на побережье.