Драэкора

Она остановилась на вершине ближайшего водопада, зная, что прыжок через край будет самым быстрым и безопасным погружением в долину. Но она также понимала, что погружение в ледяную воду с ее и без того ослабленным, лишенным крови телом, вполне возможно, приведет ее в почти кататоническое состояние гипотермии.

Беспокойно расхаживая по краю, она быстро приняла решение и убежала в лес, схватив пригоршню лэндры, когда услышала звук приближающихся шагов Эйвена.

Воткнув Аэнару в один из цветков, Алекс проглотила глоток липкого нектара, с облегчением обнаружив, что, несмотря на то, сколько его уже было в ее крови, целебное растение все равно дало ей мгновенный толчок и согрело изнутри. Обхватив пальцами оставшиеся стебли, она развернулась на каблуках, побежала обратно к краю утеса и, прежде чем смогла отговорить себя от этого, прыгнула с водопада.

Погружаясь в ледяную воду, Алекс где-то в глубине души осознавала, насколько ей невероятно холодно. Но благодаря тому, что лэндра стреляла по ее нервным окончаниям, температура была не такой изнурительной, как она предполагала. И когда, наконец, больно — о, так больно — врезалась в поверхность реки, Алекс смогла доплыть до берега и вытащить быстро немеющее тело на лед.

Руки тряслись так сильно, что она изо всех сил пыталась снова призвать Аэнару; Алекс пришлось проглотить один из цветов большими кусками, прежде чем смогла успокоить пальцы настолько, чтобы разрезать еще один и проглотить жидкость внутри. Потребовалось целых три часа, прежде чем Алекс смогла подняться на ноги, тряся головой от двоения в глазах и удивляясь в каком-то шоковом тумане, как ей удалось сохранить свои изящные каблуки, несмотря на все, через что она прошла в последние несколько часов.

Переходя шаг за шагом во все более быстрый бег, от которого кровь циркулировала вокруг ее почти замерзших конечностей, Алекс пробиралась по заснеженным улицам города, пробегая мимо потрясенных меяринов, которые наблюдали за ее состоянием смятения. Она знала, что, должно быть, выглядит ужасно, промокшая насквозь в потрясающем платье с зияющей дырой посередине, запятнанной кровью смертных. А потом появился золотистый блеск ее ваэлианской кожи. Учитывая все это, она не очень удивилась, когда они испуганно закричали и обошли ее стороной.

Задыхаясь от напряжения, вызванного бегом, и только с помощью подпитывающей ее лэндры, Алекс двигалась вперед, не обращая внимания на боль, не обращая внимания на холод, не обращая внимания на растущее ухудшение уровня ее энергии. Шаг за шагом она летела по городу, пока не добралась до здания, которое до этого посещала только однажды глубокой ночью. Ворвавшись в темный вестибюль, Алекс резко остановилась, высматривая признаки кого-нибудь, кто мог бы ее остановить. Но там никого не было. Ни охраны, ничего; точно так же, как когда она в последний раз была там с Рока. Очевидно, Траеварг был достаточно непроницаем со своим фондом траесоса, чтобы не нуждаться обеспечении безопасности. Факт, за который Алекс была благодарна.

Сердце бешено колотилось в груди, она сбежала вниз по лестнице и по лабиринту коридоров, пока не остановилась перед невероятно толстой дверью камеры, которая, как она помнила, принадлежала Нийксу. Стоя перед ней, Алекс не знала, что думать и что чувствовать. Она понятия не имела, что собирается найти внутри, понятия не имела, какой меярин окажется за дверью… дерзкий, но заботливый Нийкс, которого она оставила в прошлом, или Нийкс, у которого были тысячелетия, чтобы горько гнить в тюрьме. Он напугал ее, Нийкс из будущего… но это было тогда, когда она его еще не знала.

Покачав головой, Алекс намеренно прогнала прочь свои страхи. Несмотря на все его недостатки, Нийкс был одним из самых сильных меяринов, которых она знала. И даже если он сошел с ума от времени, проведенного в изоляции в Таеварге, факт оставался фактом: он был заключен в тюрьму за преступление, которого никогда не совершал. Ему давно пора было стать свободным.

Зная, что поступает правильно, Алекс шагнула вперед, отчаянно надеясь, что часть Нийкса, которого она знала, осталась в нем.

Покосившись на замок, в который Рока вставил свой ключ с гравировкой Мирокса, чтобы открыть камеру, Алекс вспомнила, что единственной вещью, достаточно мощной, чтобы уничтожить траесос, была чистая световая энергия звезд. Алекс знала, что Аэнара может проникнуть даже сквозь самую чистую тьму, и это также было создано Тиа Ауранс — расой за пределами звезд.

С самодовольной улыбкой — и осознанием того, что она уже видела, как клинок делал с узами, которые связывали ее с Ксираксусом через Пустоту, — Алекс призвала оружие, на этот раз уверенная, что что-то должно было пойти ей на пользу. Погрузив пылающее острие лезвия в замок, она нисколько не удивилась, когда синий огонь охватил всю дверь, растворяя ее до тех пор, пока по краям не остались только расплавленные осколки черного хрусталя.

Отослав Аэнару прочь, Алекс нерешительно шагнула через все еще тлеющие руины двери, пока не остановилась внутри камеры.

Вот он, стоит у дальней стены, выглядит так же, но в то же время так, так по-другому. Исчез его здоровый загар, гордая осанка, уверенная, непринужденная улыбка. Он также выглядел старше. Не сильно, но достаточно, чтобы было заметно. Но именно его аметистовые глаза заставили ее резко вздохнуть от беспокойства, когда он смотрел на нее без каких-либо заметных эмоций. Его лицо, его выражение, все в нем было совершенно, пугающе пустым.

— Ты выглядишь по-другому, — сумела выдавить она.

Молчание между ними, казалось, длилось целую жизнь, пока он смотрел на ее окровавленное, изодранное тело.

— Забавно, — наконец сказал он, проводя взглядом по ее обнаженной коже и явно отмечая мерцание ее связи с Ксираксусом, которым она, конечно, не щеголяла, когда в последний раз посещала его камеру. — Я собирался сказать, что ты выглядишь точно так же, как я помню. Время было благосклонно к тебе, Эйлия.

Алекс почувствовала, как что-то в ней расслабилось от слов Нийкса, еще больше, когда намек на улыбку коснулся его губ. Когда это произошло, она судорожно выдохнула и полетела вперед, бросаясь в его объятия.

Он издал болезненный хрюкающий звук, поймав ее на лету, сказав:

— Полегче, котенок. Я чувствую себя так, словно меня снова ударили ножом в живот, благодаря тебе. В первый раз это было невесело; я мог бы обойтись и без повторения.

Смех вырвался из Алекс, когда она отстранилась от него, проводя под своими глазами, вытирая слезы, когда ослабила хватку и отступила назад.

— Прости. Просто так приятно видеть, что ты такой… ты.

Он приподнял бровь.

— Кем еще я мог бы быть?

Она послала ему взгляд «серьезно?» и сказала:

— Как насчет того придурка, который намекнул, что я была одним из гарсетов Эйвена, когда я впервые посетила Мейю?

Он махнул рукой.

— Мне было одиноко. Я подумал, что если бы у меня был сокамерник, здесь было бы гораздо интереснее. Особенно, если бы я мог пытать тебя всем, что знал о тебе до того, как ты встретила меня.

Алекс прищурилась.

— А как насчет супер мерзавца несколько недель назад, который, как я думала, собирался раздавить мне трахею?

На мгновение он казался озадаченным, прежде чем выражение его лица прояснилось.

— Для меня это было всего несколько дней назад, Эйлия. И этот «супер мерзавец», как ты его называешь, был результатом нетерпеливого ожидания любых новостей о твоем появлении, исчезновении или повторном появлении в любом временном потоке. Тысячи лет я только и делал, что ждал. Когда ты пришла с Рока той ночью, это, возможно, превысило пределы моего терпения. — Странно, но уголки его рта скривились. — Но теперь ты знаешь, что я никогда бы не причинил тебе боль… если бы не хотел, чтобы ты причинила боль и мне.

— Значит, она все еще на месте? — спросила Алекс, зная, что он имеет в виду, но нуждаясь в подтверждении, хотя он уже упоминал о своем больном животе. — Связь?

— Поскольку я чувствую, что у меня обморожение ползет вверх по конечностям, я собираюсь сказать «да», — сухо сказал Нийкс в ее сознании.