Живописный труп

– И к чему вся эта история? Что ты стоишь миллион евро?

– К тому, что нельзя винить себя, если с тобой это случилось. Героиня не виновата.

– В том, что дура?

– Жизелька, ну тебя никогда не обманывали? Честное слово? Изнутри-то все выглядит иначе. Я вот верю, что так можно. Знаешь, сколько у онкобольных таких случаев? И квартиры вымогают, и дорогие лекарства обещают по квоте, и исцеление. А человек в таком ужасе, и у него так мало сил сопротивляться, что он становится легкой добычей. И он, и его родственники. У одной женщины сын заболел. И ей знакомая, богатая женщина, которая узнала об этом, сказала: «Не беспокойся ты, купим мы твоему сыну лекарство. Вот у меня есть проект, практически благотворительный, специально для тебя. Ты его сделай пока». А у них семь лет общения было, безо всякого обмана. Женщина ударилась оземь, за пять месяцев сделала работу, которую можно сделать за год. И если ты думаешь, что богатой женщине незачем обманывать, то я тебе скажу, что именно эта женщина, скорее всего, потому и богата, потому что обманывает. Обещала-то она только на словах. Официально она благотворитель, у нее даже фонд есть «Меценаты Руси» или что-то в этом роде. Золотая молодежь, работала в московской мэрии, пока блат не кончился. Богатый муж. Как говорится, зачем ей грабить человека в беде. Понимаешь? На том ужине в «Кофемании» она мою знакомую и обнимала, и описывала, как хорошо им будет, и что они вместе, а вокруг враждебный мир безразличных людей. Потом написала в мессенджер, что решила еще и заплатить гонорар в сто тысяч рублей, ни словом не упомянув, что это отменяет договоренность о покупке лекарства. Как ты понимаешь, для человека с именем сто тысяч за пять месяцев высококвалифицированного труда по шесть дней в неделю – это ни о чем. Оплата ЖКХ и покупка гречки. Знакомая и бесплатно бы работала, ей же пообещали решение проблемы. А та получила работу и сказала, что не понимает, с чего женщина взяла, что она собирается покупать лекарства ее сыну – «есть же квоты для онкобольных». «Я вам все оплатила, вот сто тыщ, у меня и платежка есть». И еще попыталась присвоить авторство.

– Как можно было работать без договора?

– Так эта псевдомеценатка – адвокат. Известный, на ток-шоу защищает справедливость со слезами на глазах. Моя знакомая была ее доверительницей семь лет, и та до этого ни разу ее не обманывала. И она действительно людей защищает, если на камеру снимают, в том-то и дело. Говорю же, социализированные мошенники выглядят как люди. Если потерпевшая не была бы раздавлена тем, что на нее свалилось, конечно, разговор был бы другим и договор бы был. На нее сверху давила беда, а сбоку сбило с ног волной псевдолюбви. Понимаешь, весь мир рушится, а эта «святая» женщина протягивает руку помощи. «Меценатка» же воспользовалась ею и поскакала дальше, сокрушаясь о том, какие люди неблагодарные. Здоровых людей они обходят по дуге, им нужны травматики. Беду легче эксплуатировать.

Платон Степанович вмешался.

– Анна права. Я вам расскажу другую историю. Мать-одиночка, свое небольшое дело. Хотела развиваться, пошла на курсы, связанные с бухгалтерским учетом. Познакомилась там с женщиной, крутым финансовым директором. Они подружились. Та приезжала к ней домой, ласкала ребенка, радовалась удачам, приглашала в театр. Советы давала по ее практике бесплатно, по дружбе. А через пару лет сказала, что у нее образовалась синекура, она думала устроить на нее родственника, но знает, что подруге сейчас нужнее. Всех дел – числиться директором в одной фирме. «Ты как раз хотела изучить мир финансов. И я всегда буду рядом, если что, помогу». Вскоре, потеряв сбережения, продав жилье и переехав с ребенком в съемную квартиру, женщина была счастлива только лишь тем, что ей удалось избежать тюрьмы. Я когда слушал эту историю, у меня последние волосы на голове дыбом вставали. Умная, образованная, с жизненным опытом. Как можно было согласиться с таким предложением?

– Она ей доверяла как себе.

– Именно. Ее не в ловушку заманили, ей близкий человек помог. Здесь погладили, там выслушали… Это снаружи всем все с самого начала ясно, изнутри все чувствуется иначе. Последний атеист может верить в то, что человек, который говорит правильные вещи, не обманет. Это хорошо вы сказали – сбило с ног волной псевдолюбви…

Жизель явно скучала.

– Если мошенницы заработали, значит, они умные. А ваши героини просто неудачницы.

– Иногда, кстати, скорее наглые, чем умные. Но от этого не легче.

Шашлык

Утром позвонил Афанасий Аркадьевич и пригласил Смородину приехать.

– Есть работа для вас. Я принял решение. Но это не телефонный разговор. Мы вас шашлыком угостим.

Платон Степанович предположил, что дядя Жанны мог проверить его историю. Но бояться ему было нечего. Среди его доверителей действительно были военные, и все они относились к нему с уважением. Свернув от железнодорожной станции к поселку, он, можно сказать, пришел на запах. Аппетитный аромат смешивался с летним запахом цветов. Он подумал, что древние воскурения во славу богов, жертвоприношения со сжиганием тука животных, могли благоухать также. Генерал отчитывал невестку. Когда Смородина входил в калитку, до него донеслось:

– Да пусть она выходит замуж хоть за зулуса!

Мать Жанны, Эльвира, оказалась приятной русоволосой женщиной. По сравнению со своим портретом в юности она набрала килограммов десять. Шея предательски выдавала возраст. Она вежливо улыбнулась Смородине и ушла в дом. Затем от генерала досталось Оскару.

– Оскар, где сегодняшняя пресса? Где местная газета? Она не нужна мне после двенадцати, я должен все узнавать вовремя. Антоша говорит, что там что-то из ряда вон выходящее, а я не знаю.

– Но вы же ее никогда не читали.

– Найди газету, – медленно сказал генерал, чеканя каждое слово.

Оскар исчез. Афанасий Аркадьевич обратился к адвокату:

– Жанна грозится выйти замуж. За нереализованное ничто, вы помните. Это меня совершенно не расстраивает. Если все влюблялись бы в умных, человечество вымерло бы. Но надо четко ему показать, что, если он протянет свои подлые ручонки к нашему имуществу, – дядя схватил со стола пучок кинзы, – хрен ему! Хрен на рыло! Я по понятным причинам… брезгую. А вы, так сказать, со стороны семьи. Как вы это умеете, вкрадчиво, вежливо. Вот как в дом проникли, так и к нему войдите. Хрен тебе на рыло!

И он ударил невидимого Ромео кинзой. На самом деле в последней фразе дядя употребил другое слово, более грубое, но чуткий ум Смородины моментально заменил его.

– Не то что я работал бы… – Смородина проглотил слово «нянькой», – Цербером.

– Даже за деньги? – Дядя в изумлении поднял брови. – Женихи ее преследуют, как голодные монголы. Добыча легкая, питательная. Поэтому мне нужно, чтобы вы составили брачный договор.

– Мне нужен список объектов, которыми она владеет.

– Нет! Просто составьте. Все принадлежит ей.

– Афанасий Аркадьевич, юридические документы…

Дядя отмахнулся от него рукой. Мол, понимаю.

– Вы пока составьте в общих чертах. Она мне почитает, а потом мы впишем, что нужно. У нее там… – он поболтал рукой в воздухе, подбирая слова, – новые нейронные связи образуются. Уже полезно. Когда приступите?

В этот день инвалид-колясочник был еще больше похож на Марлона Брандо в образе крестного отца мафии. Он вообще не смотрел на адвоката, а разговаривал как будто со всем пространством сразу.

– С удовольствием приступлю с текущего момента.

– Раньше трудно было бедному охотиться на богатую. Сейчас, конечно, многое изменилось. Но Жанна не из тех, кто использует. Я был бы спокойнее, если бы она была из таких.

И Платон Степанович узнал, что за Жанной после ее возвращения в Россию ухаживал будущий режиссер, который считал, что нельзя ставить Чехова в дешевых декорациях. Потом живописец-реалист, который искал женщину, способную на жертвенное служение его таланту. И композитор, временно живущий за счет установки дверей. Он на втором свидании сказал Жанне, что все умные женщины понимают, что мужчина полигамен, и еще ему нужно «немножко веры», а также деньги на постановку рок-оперы. Дядя собирал сведения о чужой личной жизни ничуть не хуже Раисы Федоровны. О страсти он рассуждал отстраненно. Так гроссмейстер судит о чужой шахматной партии.