Живописный труп

В принципе, Мылов мог бы рассматриваться как современный художник, если честно назвать его работы ироническим переосмыслением имперского пафоса. Потому что портретируемые, если отвлечься от богатых рам, были изображены карикатурно. То есть он, конечно, старался соответствовать, работал без иронии, просто у него не получалось. Более того, в какой-то степени он был гораздо ироничней среднеизвестного современного художника Правдорубова, жениха Жанны, с работами которого Платон Степанович ознакомился заочно. Просто этого никто не видел, потому что люди, которые могли бы это сформулировать, на живопись Мылова вообще не смотрели.

Во второй визит Смородина понял, что прежде он смотрел не на картины, а на свое представление о них. Живопись оказалась довольно-таки скучной, интересно было разве что только считать анатомические ошибки. Когда он пришел третий раз, одна из смотрительниц его узнала. Он стал своим в этом храме пафоса.

Справка

В местном отделении милиции было тихо, видимо, преступники были в отпусках. Платон Степанович быстро нашел нужный ему кабинет.

– Добрый день, я Смородина.

– Проходите, я вас жду. Ладушкин звонил, сказал, вам нужна справка.

– Неофициально, да. Около года назад упал с электроскутера человек.

– Только не говорите, что он воскрес!

В словах следователя не было ни тени иронии.

– Простите?

– В местной церкви сорок дней был повышенный спрос на свечи. Да, несчастный случай был с электросамокатом. Хотя, кому несчастный, а кому…

– Мы говорим про господина Абрамова?

– Да. Год прошел, а мы до сих пор говорим про него в этих стенах.

– Он часто приходил?

– Он? Нет. А вот по поводу него приходили регулярно. Удивлюсь, если хоть один человек, включая членов его чумной семьи, пролил хоть одну слезинку по поводу его смерти. Вы от товарища старшего следователя, поэтому говорю как есть. Это был не человек, а раковая опухоль. Он для того и купил этот самокат, чтобы на цветы заезжать. Посадил человек гладиолусы у дороги – мчит Абрамов на электроскутере. А что? Здесь уже не частная собственность. Если дочери его дома не было, включал музыку с низкими басами на полную мощность. Ну и что, что у соседей болит голова? Он лежит пьяный перед телевизором, у него дискотека. Как-то у соседей были гости, много гостей. И кто-то из них поставил машину так, что она отчасти оказалась и перед его домом. На время поставил, даже не перегородил выезд. Абрамов проколол шины ножом. Даже не предупредил, не попробовал договориться. Ребенок на улице ему что-то крикнул. Шалопай лет шести. Так он его по голове ударил. А там туша за сто килограммов. Отец мальчика прибежал к нему, помял. Так его, отца, потом едва не посадили. Пару лет ходил притихший. Абрамов на суд принес ворох справок, что он чуть ли не инвалид, живой труп, кандидат наук, а его, такого нежного, по бокам руками. И это еще до суда дело дошло. Обычно заявления забирали. У него старший брат такой, что мне из министерства звонили.

– Кандидат наук?

Следователь махнул рукой.

– Он был очень жадный. С него любой сантехник полную предоплату брал, иначе не работали. Но понты любил. Поэтому не удивлюсь, если в каком-то институте он и числился и работу за него написали. Но сам он любил выпивать с утра. С телевизором спорить. Если бы он прочел в жизни хоть одну книгу, если бы у него была вообще эта привычка – молча внимать другому, это был бы другой человек.

– У вас были подозрения на насильственную смерть?

Следователь как отрезал:

– Следов борьбы на теле не было.

– Про следы понятно. А подозрения были?

– Тут недавно был в чистом виде несчастный случай. В заброшенном советском парке упала с каменной лестницы бабушка. Так ее дочь дежурила у нас в коридоре. И нечего ее матери было в парке делать, и никогда раньше она с работы не отпрашивалась, и в парке не гуляла, а тут отпросилась. Всегда на бабушке шарфик был с люрексом, а на трупе не было. Я ее понимаю, но ничем помочь не могу. У нас в той части парка даже с собаками не гуляют. Двенадцать лет назад там маньяк девушку убил, с тех пор все и боятся. Только вот застройщики недавно возбудились, ЖК «Дом с маньяком» возвести хотят… А за Абрамова никто не беспокоился. Если только вогнала какая сердобольная душа в могилу осиновый кол.

– Жаник, ну как же ты не помнишь, что у нас были планы на сегодня. Опять?

– Я правда забыла.

– Но это уже ненормально, это проблема.

– Я проснулась на полу. А что, если я хожу во сне? Мне страшно. Все время хочется запереться в комнате. Или сбежать отсюда.

– Может, пойти к врачу?

– Нет! Дед уже хотел меня упечь в психушку. Мне иногда кажется, что он только и ждет моей смерти. Потом у меня слабый желудок, ты знаешь. А врач начнет травить меня фармой. Нет, нужно просто взять себя в руки.

Полковнику никто не пишет

Генерал любил подолгу сидеть у окна и смотреть вдаль, изредка отвлекаясь на то, чтобы хлебнуть из своей фляжки. На столе лежала книга, но, кажется, он к ней даже не притрагивался. Он разрешал Эльвире менять прессу на свежую, но думать продолжал о своем.

– Таких, как Антоша, очень мало. Какой он умный! А какие у него золотые руки! Дослужился до сержанта, командовал, но время было такое – не смог остаться в армии. Начал зарабатывать своим трудом. И стал знаменит и уважаем в Москве. Какие женщины у него были! Королевы! Звезды! И ни одной он не дал себя заполучить.

Кажется, последним генерал гордился больше всего. «Все эти женщины» потерпели поражение. Это было целое очко в воображаемой игре, которую он вел у себя в голове.

– Оставьте! Оставьте стул на месте! – переполошилась Эльвира, обращаясь к домработнице. – Генерал не разрешает ничего передвигать. Все должно оставаться таким, как во времена его молодости.

– Как я умру, так и начнете двигать. Дали бы дожить. Антоша никогда не двигает мебель. А если и подвинет для дела, то сразу потом поставит на место. Он все знает. Так я не понял, Эльвира, за кем ты собиралась заехать во вторник? Кого ты собиралась привести в дом?

– Никого, вам показалось, – ответила Эльвира.

– Мне никогда не кажется. Ты не можешь приглашать гостей без разрешения.

– Но дядюшка, я не приглашаю. А! Я поняла, о чем вы. Это мы обсудили с Жанной девочек из музея. Вы же сами хотели, чтобы она больше общалась, социализировалась.

– А что, они сами доехать не могут?

– Мне хотелось сделать им приятное. Это очень непростые дамы, одна из них жена замминистра.

Книжный клуб

О принадлежности Раисы Ягужинской к богеме догадался бы даже пастух. Стоило ей в малиновом берете с торчащими из-под него кучеряшками появиться где-то, осветить пространство своей улыбкой, как из женских сердец поднималась волна, которая совершенно расслабляла все мышцы гортани. Людям тут же хотелось рассказать ей «интересненькое». И они находили в лице этой жизнелюбивой женщины благодарного слушателя. Человек она была уважаемый, заслуженный работник культуры, поэтому ей трудно было выслушивать поучения похожего на филина адвоката.

– Культура помогает человеку немножечко тормозить, не реализовывать сразу свои животные импульсы. Понимаете, воспитывает этот навык торможения. Хочет человек, скажем, поесть чеснок на вернисаже, но терпит. Со сплетнями то же самое.

Вот этот близорукий адвокат с ягодной фамилией все время говорит о своей жене. Но Антон Иванович Козявкин тоже все время говорил о своей жене. А позже выяснилось, что все это время у него были романы! И как люди узнали бы об этом, если бы не передавали друг другу истинную информацию?

– Но я не сплетничаю, вам, Платон Степанович, померещилось. Ваше предположение, что вместо обсуждения книг мы годами моем кости ближним, ошибочно.

Если бы Смородина знал, что уже давно, на заре своего директорства, она приняла боевое крещение в кабинете одного высокопоставленного лица. И помогла ей в этом именно не культура, а конкретное знание греческой мифологии.