Страница 43 из 46
Вся ваша.
XX. Страшный Суд
Сумерки наползали на деревню, словно тени вековых лесов, окутавших ее покровом мистического спокойствия. Эстер и Кейн, усталые, но беспокойные, остановились на пороге этой укромной деревеньки, где каждый домик, словно капля утренней росы, сверкал в последних лучах солнца, гаснущего за краем мира.
Дома, утканные из темно-коричневых бревен и украшенные резными наличниками, словно старинные сундуки, хранили в себе тайны и судьбы мирных обитателей. Стрекозы, мерцающие над манящей прохладой ручьев, танцевали в воздухе, а бабочки, словно кусочки разноцветного неба, порхали среди вновь распустившихся цветов. Деревья, некогда безмятежные стражи бесплодных земель, теперь покачивали своими зелеными гривами в такт веселому ветру, который приносил с собой ароматы жизни и надежды.
Люди деревни, одетые в простые, но чистые одежды, собрались у центральной площади, где разновозрастные дети, подобно звездам на ночном небе, сверкали своими смеющимися глазами, запуская в небо поделки из цветных бумаг. Женщины, ведомые древними ритмами природы, распевали песни благодарности богам за их милость и щедрость, в то время как мужчины, сильные и гордые, обменивались рассказами о первых всходах, что прорезали насыщенную темно-зеленую землю.
Сердце деревни пульсировало жизнью у костра, который пылал в центре площади, искрами отправляя свои молитвы к небесам. Свет огня танцевал на лицах людей, рисуя истории прошлого и мечты о будущем на их загорелой коже. На мгновение, Эстер и Кейн ощутили себя частью этой древней и вновь обретенной гармонии, забыв о своих заботах и невзгодах.
— Смотри, — шепнула Эстер, указывая на далекий холм, где последние лучи солнца касались тяжелых колосьев, вызревающих под золотым покровом заката, — земля снова дышит.
Кейн, несмотря на свою темную сущность, уловил в своем сердце отголосок той же радости, что заполняла воздух. В эту ночь, когда звезды вышли на свой вековой дозор, души двух путешественников, хоть и ненадолго, нашли покой в объятиях земли, которая, наконец, обрела спасение от своего проклятья.
— Твоя заслуга, миледи, — он преувеличенно-низко поклонился. — Не удивляйся, если тебя сочтут новой богиней весны.
— А ты тогда кем будешь? Дьяволенком на моем плече?
— Злодеем, что украл солнце.
Кейн мягко прикоснулся к ее щеке. Удивительно, как изменчиво сердце, как неисповедимы пути судьбы!.. Как даже в душе, проданной мраку, может расцвести нежность, как одни и те же руки могут быть способны на ласку и на убийство, губы — на поцелуй и на проклятие. Эстер смущенно опустила глаза.
— Кейн, — начала она, набравшись смелости, — ты… ты никогда не задумываешься? Обо всем этом осуждении. Я помню, как сама к тебе относилась в начале. И хотя я увидела, кто ты на самом деле, твое… ремесло… Я вряд ли смогу с этим смириться.
Кейн отвел взгляд от города к ней, его глаза отражали спокойствие заката.
— Знаешь, миледи, — его голос был нежен и уверен одновременно, — мнение толпы меня не волнует. Когда в тебе просыпается сила, ты начинаешь понимать, что их слова — всего лишь шум на фоне. Даже если они звучат громко, они не имеют веса.
Она всматривалась в его лицо, пытаясь прочесть там что-то еще, скрытое и неведомое.
— Ты показала мне, что даже мои темные навыки можно использовать для светлых дел, — продолжил он, протягивая руку и аккуратно убирая прядь волос со лба девушки. — Я никогда не ожидал, что ты полностью примешь мою тьму, как и ты не должна ожидать, что я отвергну ее.
Улыбка скользнула по его губам, добавляя тепла его словам.
— Если мы выбираем друг друга, выбираем каждый момент, проведенный вместе, — глаза его блестели, — то мы выбираем принять все то, что делает нас… нами. И не позволить бездне между нами разрастись.
Эстер взяла его руку, сжала ее крепко, будто закрывая замок. Ей не хотелось об этом даже думать — так близок неожиданный покой, так пленительна надежда на светлое будущее с темным магом.
Кейн наклонился и поцеловал ее в лоб. Кейн отстранился, но его руки остались на плечах Эстер, крепко, словно могли удержать ее от всех бурь мира.
— Эстер, ты должна быть готова к тому, что теперь осудят и тебя. За «смену стороны», за то, что поддалась соблазну и связалась с темным.
Он сделал паузу, словно позволяя этим словам осесть между ними, прежде чем продолжить.
— Я буду защищать тебя всеми силами, ты знаешь это. От угроз, от беды… Но сплетни и разговоры, они всегда находят путь, как вода сквозь пальцы. Я не всегда смогу их остановить.
В ответ Эстер лишь усмехнулась, и в ее улыбке была горькая ирония не без налета высокомерия.
— Дорогой мой властелин мертвых, еретик и вообще зло во плоти, — она вздохнула, сдерживая смех, — я молодая вдова, дочь должника и беглянка от Инквизиции. Я успела себе заработать врагов с обеих сторон, мстить придут как за Серену, так и за Тристана… а я должна бояться городских толков?
— Справедливо, — хмыкнул некромант, — но ведь не я начал разговор о чужом мнении. Все же что-то тебя волнует.
Он был прав, но ведьма пока не могла даже для себя точно указать на причину этой тревоги — беспокойство о собственной репутации после всего, что она сделала для этого мужчины, казалось, пришло с опозданием. Она понимала, что ни ее родной город, ни ее семья не проходили через те же испытания, те же трансформации, что Эстер — они не слышали пустоту в голосе Кейна, когда его клеймили; не ужасались садистскому огоньку в глазах Ирви; не были готовы отдать жизнь и душу за врага, лишь бы больше не пролилось ненужной крови. Они знакомы только со старой версией Эстер, которая уже тогда пресытилась монотонной и безысходной жизнью, сорвалась навстречу приключениям и славе. И ей не было страшно, что ее новую, со шрамами на сердце, с шутками про скелета на побегушках, с мишенью на спине и мраком в заклинаниях просто не примут; ей было страшно, что она сама их за это не сможет осуждать.
Эстер так легко будет защищать Кейна перед всеми — но мысль о том, что ей придется защищаться самой, мечом зависла над ее тяжелой головой.
— Как ты думаешь, — неожиданно даже для самой себя спрашивает ведьма, — ты из детства гордился бы собой нынешним?
Граф хмурится, и с беспокойством смотрит на собеседницу. Это что на нее напало?
— Нет, — категорично, но печально отвечает он. — Маленький Кейн Винтер ни за что бы не согласился на клеймо Гильдии, смерть всех близких и еще и союз со светлой… не во всем был бы прав.
Вот же лис; Эстер усмехнулась, но туч его попытки польстить и пошутить все же не развеяли.
— Вот и я не уверена.
— А тебе и не нужно. Оставь грехи мне, сама займешься добродетелями. С меня гордыня, с тебя — надежда, — он чуть приподнял ее лицо за подбородок, чтобы она не смогла отвести взгляда. — Так будет справедливо. И правильно.
На площади города, где в этот вечер проходила ярмарка, оживленные толпы смеялись и торговали, а воздух был насыщен ароматами свежей выпечки и пряностей. Эстер и Кейн стояли среди этой кипучей жизни, но для них казалось, будто весь шум мира отступил на второй план, оставив их в идеальном мире, где были только они вдвоем.
Закат уже отдал свои последние краски, уступая место бархатной ночи. Небо, полное мерцающих звезд, казалось мостом в другой мир — мир, где сомнения и страхи Эстер на мгновение потеряли свою власть. Она обняла Кейна еще крепче, и его руки ответили ей таким же теплым и сильным объятием.
Вокруг них продолжались гулянья, факелы и яркие лампы освещали улыбающиеся лица, дети с восторгом гнали друг друга среди торговых рядов, а музыканты играли веселые мелодии. Однако в пузырьке их общего тепла время, казалось замедлилось, и каждый момент растягивался в вечность.
Они понимали, что их ждут новые испытания и сложности, что мир за пределами этой ночи не будет таким же понимающим и теплым, как объятия друг друга. Они уже пожертвовали так много, и потеряли еще больше на своем пути, что эта близость, это неожиданное доверие и долгожданная весна были как драгоценные дары судьбы, которые они не были готовы отпускать или подвергать испытаниям.