Страница 40 из 46
И вот, когда ритуал достиг апогея, все тени были отброшены, и реальность треснула, словно стекло под ударом — Кейн почувствовал, будто из земли к нему тянутся десятки рук. Это груз вековых проклятий, наследие тьмы, которое его предки оставили в замке — и теперь они требовали своего. Длинные, острые пальцы вцепились в его ноги, и начали тянуть за собой, вниз, в мир мертвых. Туда, где ему и место.
Для Эстер это выглядело, будто из символа на полу повалил черный дым, и окутал некроманта полностью, пытаясь задушить. Она попыталась прогнать мрак, но у нее не выходило: зеленые лучи ее силы огибали его, словно камень.
— Кейн, нет! — воскликнула она, ощущая, как слабеют руки некроманта.
Абрахам наконец принял свое последнее решение. Он медленно вступил в круг, который еще дышал отголосками ритуала. Рукой он коснулся плеча некроманта, и в этот момент мир замер.
— Будем квиты, братец, — произнес Абрахам тихим, но твердым голосом. В его глазах отражалось вечное спокойствие человека, который принял свою судьбу.
Кейн повернулся, чтобы взглянуть на своего старшего брата, в глазах его застыли слезы, которые он не мог сдержать. Все невысказанные слова, все прожитые моменты вместе мелькнули перед его глазами.
Абрахам встретился взглядом с Эстер. В том взгляде было прощение и умиротворение. Он был готов забрать на себя мрак предков, чтобы спасти своего брата и дать ему шанс на новую жизнь.
— Попроси за меня прощения у Евы.
Тени, словно услышав его слова, отступили от Кейна и обернулись вокруг Абрахама, впитывая его сущность. Голоса зашептали, что уничтожат его душу, и он улыбнулся — для него это было сродни искуплению. Мрак сгустился, Абрахам начал слабеть, его тело становилось все более прозрачным.
Трещины, из которых сочилась тьма его неспасенной души, расширились, и призрак разлетелся кусками цветного стекла по замку; медленно они растворились в воздухе, не оставив после себя даже воспоминания.
Кейн упал на колени, ощущая, как тяжесть невыразимой утраты давит на его плечи — жертвы, за которую он будет вечно благодарен. Эстер обняла его, разделяя его боль, и в тишине ночного замка, теперь свободного от теней, они остались вдвоем, чтобы встретить новый день — день новой жизни, освобожденной от мрака прошлого.
***
Свет первых звезд озарял небо, когда Эстер и Кейн, уставшие, но спокойные после окончания ритуала, спустились на ступени, ведущие к величественным дверям замка. Они сидели бок о бок, плечами касаясь друг друга, ища поддержки после пережитых испытаний.
В воздухе все еще витало ощущение магии, но теперь она была другой — светлой, мягкой, наполняющей мир вокруг силой жизни.
— Вот это я понимаю, день выдался, — заметила Эстер, улыбаясь, и изучая звезды над головой. — Ты даже не представляешь, насколько я сейчас хочу крепкого чая.
— Чая? — Кейн чуть поднял бровь. — Я бы подумал, что после такого события тебе захочется чего-нибудь покрепче.
— Ничего серьезнее отвара ромашки, — с усмешкой ответила она. — Оставьте свои пороки при себе, мистер некромант, и не пытайтесь соблазнить светлую скандальными предложениями.
— Соблазны я предпочитаю поинтереснее, это верно, — он ухмыльнулся, и Эстер даже чуть покраснела. Как и подобает леди. — Надо заняться Принцем, собрать его обратно. Грустно как-то без его скрипучей морды в замке… Ирви похоронить. Закончить миссию по возвращению весны в Исендор… столько планов, а. И ни одного приятного.
Он грустно усмехнулся, оперся ладонями чуть позади, и отклонился, запрокидывая голову.
— Так странно осознавать, что Абрахам поменялся уже после смерти. Может, еще не все потеряно, и у меня тоже есть шанс нормальным человеком.
— Постарайся с этим успеть при жизни, пожалуйста. Хотя бы это не откладывай, — поддела его Эстер.
— Да уж… поторопиться нужно, — он нахмурился, и немного помолчал, задумчиво покусывая губы. — Примешь у меня исповедь, миледи? Ты же без пяти минут была святая воительница, зачтется?
Он говорил это полушутя, но Эстер почувствовала, как он невольно напрягся.
— Я слушаю, Кейн. Можешь мне доверять.
— Знаю, — выдохнул он. — Большую часть истории ты уже слышала. Абрахам обручился с Сереной, она стала частой гостьей в замке… любил ее страшно. Любовь некроманта хуже стихийного бедствия, и Серену зажало между вулканом и цунами. Моего интереса она тоже не отвергала — сейчас понимаю, что ей было просто приятно внимание сразу от двух братьев, скандальная ситуация, Серена такое обожала. Я даже не задумывался, что это как-то неправильно, думал, пусть сама выбирает… она и выбрала. Меня.
В его голосе не было уже ни капли самодовольства, только усталая хрипотца.
— Абрахам нас застал, и был просто в бешенстве — в общем-то, справедливо. Серену он не тронул, а вот меня чуть не убил — причем не магией даже, а просто врукопашную, так это его задело. А я как раз отбиваться стал заклятиями, чтобы получить легкую победу… идиот.
Кейн снова сделал небольшую паузу, переводя дух, возвращаясь к делам лет минувших.
— И Абрахам ответил. Начал громить все вокруг, метал такие проклятия, что не в каждом гримуаре отыщешь. В конце концов, он буквально взорвался энергией — мы с Сереной щиты выставили. Только никто не заметил сквозь все крики и вспышки, что на шум пришла Ева, — его голос дрогнул, — ей было всего семь. Магии в ней не было ни на долю. Она не могла защититься.
Перед глазами у Эстер снова встал тот образ из подземелья: детское тело, обернутое саваном. Абрахам своим, темным способом пытался искупить грехи. Исправить страшную ошибку.
У целительницы в груди застыл осколок льда. Эта небольшая, страшная деталь многое проясняла. То, в каком порядке было приказано содержать ее комнату, как после неудавшегося ритуала не закрывали больше двери склепа, как легко Кейн говорил о своей вражде с братом… как он удивился, когда тот решил его защитить.
— Ну, и дальше все понятно. Не было никакой свадьбы, никакой счастливой черно-чистокровной семьи. Серена убежала под защиту Гильдии, параноила, что мы придем за ней, отомстить. А мстить мы стали друг другу, — только сейчас некромант выпрямился, и повернул голову обратно к Эстер. — Потом уже он совсем от вины сломался, дальше ты знаешь. Ритуал. Неудачное воскрешение. Мрак и безнадежность. Вот такая веселая история.
Обхохочешься; увидев, с каким беспокойством на него смотрит Эстер, Кейн мягко улыбнулся и решил разрядить обстановку. Скорбеть уже поздно — мертвым это неинтересно, а живым портит настроение.
— Отпускаешь грех-то, миледи?
— Какой? — хрипло спросила она, пораженная рассказом. — Не ты ведь… Абрахам…
— Прелюбодеяние, миледи. Убийства и вовсе в списке смертных грехов нет, — поправил он ее. — Можешь еще уныние и гнев туда добавить, чтобы сразу букетиком.
— А гордыня?
— Грешен, — согласился Кейн, и театрально сложил руки в молитвенном жесте. — Смилуешься?
Эстер фыркнула, щелкнула пальцами — с них сорвался зеленый огонь, и со снопом искр врезался Кейну в лоб; тот отпрянул, на секунду ошарашенный.
— Нападают! — возмущенно вскрикнул он.
Девушка его шутливо толкнула в плечо. Посмеявшись, она все равно чуть погрустнела, понимая, насколько тяжелую историю слышала сейчас.
— Спасибо, что поделился со мной этим, — тихо сказала она. — Теперь, когда тьма отступила, мы можем начать все заново. С чистого листа. С весны.
Кейн крепко сжал ее руку в знак благодарности, и они оба знали, что, несмотря на все насмешки и подколы, они нашли в друг друге не просто союзника, но и верного друга, спутника и близкого человека.
Дать имя этому чувству все еще боялись.
XIX. Солнце
Туман, который сковывал земли Исендора, начал рассеиваться, отступая под натиском утреннего солнца. Подобно тонкой серебристой пелене, он медленно поднимался над лесами и полями, освобождая путь для лучей, желанных и животворящих.
Эстер и Кейн стояли на высокой башне замка, их взгляды были устремлены вдаль, туда, где когда-то мрак сжимал земли холодными, беспощадными когтями. Теперь же перед их глазами раскрывалась картина возрождения — земли Исендора оживали, возвращаясь к своему естественному зеленому великолепию.