Что скрывается за чертополохом

Как только я вложила все еще сонного Нокса в руки моей дочери, быстро открепила автокресло и, взяв его с собой, пошла к двери. Она открылась прежде, чем мы к ней приблизились, и на пороге появилась Монро.

Словно узнав о ее присутствии, Нокс проснулся и заплакал.

Монро поспешно забрала сына у Келли, прижала к себе и стала напевать, покачивая его из стороны в сторону.

— Как он себя вел? — В ее широко распахнутых глазах читалось извинение.

— Великолепно, — заверила ее я. — Мы оставим автокресло здесь, — я поставила его у ног Монро, — и поедем.

— Мы должны поздороваться с Уокером. — Келли бросила на меня смущенный взгляд, прежде чем метнуться мимо Монро с нехарактерной для нее грубостью.

— Келли!

Но было слишком поздно.

Она уже скрылась в доме.

— Он только что пришел. Прости, — прошептала Ро.

— Все в порядке.

Ничего не было в порядке.

Монро это тоже понимала и похлопала меня по плечу, прежде чем я последовала за ней в дом, чтобы забрать свою дочь.

Мы обнаружили ее у кухонного островка, прильнувшую к Уокеру.

— Мама, смотри, кого я нашла!

Она, конечно же, ожидала, что я улыбнусь, пересеку комнату и поцелую Уокера в губы, как за последние несколько недель я делала сотни раз у нее на глазах. Меня охватило сокрушительное чувство вины, когда я отказалась встретиться с ним взглядом. Видеть его с Келли было уже невыносимо.

— Привет, — поприветствовал он меня хриплым голосом.

— Привет. — Мое внимание переключилось на Бродана, прислонившемуся к островку и наблюдавшему за всеми. — Мы привезли Нокса.

— Я вижу. — На его красивом лице расцвела очаровательная улыбка, он оттолкнулся от островка и взял сына на руки. Нокс широко и слюняво улыбнулся отцу. — Кстати, мне нравится это прозвище.

Бродан одарил меня одобрительной улыбкой.

Моя ответная улыбка казалась натянутой.

— Рада помочь.

— И спасибо за сегодняшний день.

— Надеюсь, вы хорошо провели время. — Я перевела внимание от Бродана к Монро.

Мои друзья обменялись нежными влюбленными взглядами, а Ро повернулась ко мне.

— Было тихо, но прекрасно. Спасибо.

— Без проблем. — Я повернулась к Келли, все еще не глядя на Уокера. — Малышка, нам пора ехать.

Келли хмуро посмотрела на меня.

— Я хочу ненадолго остаться.

— Келли…

— Все в порядке, — заверила Ро.

— Хочешь поздороваться с дядей Уоком, малыш? — тихо спросил Бродан, сокращая расстояние между ними.

Уокер тут же взял Нокса на руки и прижал к своей груди, как делал это миллион раз. Я, наконец, позволила своим глазам остановиться на его красивом лице, когда он с любовью смотрел на маленького мальчика.

— Все хорошо, кроха? — спросил он с забавной серьезностью. — Ты любишь дядю Уока?

Нокс снова блеснул деснами.

Что было такого в этом мужчине, что дети его так любили?

Мое сердце сжалось от правдивых слов Келли. Он был заботливым, оберегающим, внимательным… из него получился бы чертовски хороший отец.

Это тоже причиняло боль.

Опустив взгляд на Келли, я сказала не вызывающим возражений тоном:

— Келли, идем.

Выражение ее лица приобрело нехарактерную смелость, и она спросила Уокера:

— Ты едешь с нами?

Уокер нахмурил брови, а затем я стала свидетельницей его угрюмого замешательства. В его глазах мелькнуло осознание. Теперь он знал, что я еще не рассказала Келли правду о нас.

— Уокеру скоро на работу, так что, нет, — солгала я. — Пойдем. Сейчас же.

Наконец, вняв моему тону, Келли с болезненной грустью попрощалась с Уокером и Ноксом, затем с Ро и Броданом и последовала за мной к выходу, словно я конвоировала ее в тюрьму.

На Уокера я не оглянулась, хотя и чувствовала на себе его взгляд, пока мы не исчезли в коридоре. Монро обняла меня и пробормотала мне на ухо еще одно извинение, но я отмахнулась. Это не ее вина.

Уокер дружил с моими друзьями.

Нам нужно привыкнуть быть рядом друг с другом.

Или мне нужно завести новых друзей.

Эта мысль тоже глубоко ранила, поэтому я отбросила ее.

Мы пробыли в машине едва ли секунд тридцать, как Келли воинственно спросила:

— Почему ты была груба с Уокером?

— Я не была груба.

— Была. Что-то случилось?

— Ничего не случилось, — солгала я. Еще одно прибавление к списку моих проступков.

Моя девочка замолчала. И насупилась. Потому что она не была глупой и понимала, что я лгу. Меня накрыло чувство вины за то, что я не защитила ее от этого. От неизбежности завершения наших с Уокером отношений. Она была последним человеком, которого я хотела обидеть или разочаровать. Завтра, когда почувствую себя сильнее, я расскажу ей правду.

ГЛАВА 37

Уличная ярмарка со всеми этими гребаными гирляндами, искусственным красно-зеленым снегом, покрывающим прилавки палаток, покупателями в зимней одежде и запахом морозного, дымного воздуха, глинтвейна и горячих пончиков должна была привести меня в хорошее настроение. Тронуть чертовски старомодным и идиллическим образом моего нового дома на Рождество.

Но в настоящий момент это была пытка.

Предлог наблюдать за Слоан как больной сталкер.

Ее палатка располагалась между всеми остальными. Множество знакомой выпечки выглядело почти также аппетитно, как и женщина, которая ее испекла. Рядом с ней стояла Келли, в шапке и намотанном на шею шарфе, очаровательная, как всегда.

Мне следовало уйти.

Я вел себя как дурак.

Но я скучал по ней. Скучал по ним обеим.

И прошло всего несколько дней с тех пор, как она сказала мне, что между нами все кончено. Вчера на кухне Бродана она смотрела сквозь меня.

Хотя, такое чувство, что прошли гребаные годы.

Я приехал к Бродану, чтобы сообщить ему новости о Байроне Хоффмане. Слоан сбежала из дома до того, как мы смогли поговорить, поэтому Бродан передал ей информацию по телефону прошлым вечером. Это означало, что я даже не мог лично увидеть ее облегчение от известия, что Байрону Хоффману предъявлены обвинения в сексуальном насилии со стороны нескольких женщин и ему предстоит длительная судебная тяжба. Это был последний мудак, о котором ей стоило беспокоиться. Интересно, как она восприняла эту новость. Вызвала ли она воспоминания о нападении, произошедшем несколько месяцев назад. Нуждалась ли Слоан в ком-то, кто обнимет ее и защитит от дурных снов.

Понимание, что этот человек был бы не я, чертовски убивало. Боль в груди была такой сильной, что я тер ее через ткань зимней куртки. «Наверное, изжога», — лгал я себе, стоя возле фургона с кофе, скрытый толпой людей, прибывшей насладиться ежегодной рождественской ярмаркой в Арднохе. В прошлом году я появился здесь с женщиной, с которой переспал накануне ночью и не мог от нее избавиться. Я заметил разочарование Слоан, когда она ее увидела, и понял причину. Но притворился, что не испытываю к ней того же влечения, что и она испытывала ко мне.

Все это время я потратил впустую, а это были всего лишь месяцы. Как мог Бродан вынести бремя восемнадцати потерянных лет с Монро?

Я напрягся при виде знакомой фигуры, приближающейся к палатке Слоан. В сопровождении своего сына.

Хейдин Барр.

Скрестив руки на груди, я вертел головой в попытке рассмотреть сквозь толпу и, вероятно, выглядя как безумный.

Прошло несколько минут, а он все еще стоял у ее палатки.

Козёл.

— Это помогает?

— Блядь, — прошипел я, потрясенный больше всего тем, что Бродан застал меня врасплох.

Не припоминаю, когда в последний раз ко мне кто-то подкрадывался.

Глядя на ухмылку друга, я взглянул на протянутый мне стаканчик кофе. Нехотя, я принял его.

— Где твоя жена и сын?

— Наслаждаются ярмаркой. Я увидел, как ты прячешься в тени, следя за Слоан, и почувствовал необходимость вмешаться.

— Я не прячусь. — Сделав глоток кофе, я снова взглянул на Слоан.