Снайпер, который любил жареный рис

Ай Ли уезжал на два дня, и дверь была залеплена записками, в основном с вопросами, когда он вернется. Некоторым старикам было неохота готовить три раза в день, и они весьма полюбили его жареный рис.

— Ай Ли, ты приехал!

Маленький мальчик свесил голову с балкона второго этажа; его ступни цеплялись за перила.

— Слезай, я сделаю тебе жареный рис с яйцом.

Ай Ли поманил мальчика, открывая дверь, и тот плюхнулся рядом с ним.

— Сделай одолжение, достань рис из холодильника.

Ай Ли закинул багаж на антресоли и зажег плиту. Он тоже был голоден.

— Я хочу с креветками!

Джованни жил на втором этаже с бабкой и дедом: обоим под семьдесят, и у них не было сил возиться с девятилетним мальчишкой.

— Нет у нас времени идти покупать креветки. Мы положим в него салями.

Спустя три минуты яйца и рис скакали по тяжелому железному воку, словно опасаясь поджарить себе ноги.

Заказы двухдневной давности все еще висели на вешалке над плитой: одиннадцать штук, из которых пять с креветками и два с салями. Он брал по-божески — пять-восемь евро, и обслуживал честно. Не разбогатеешь, но ему хватало.

Он утверждал, что добавление салями в жаренный с яйцом рис — его собственное изобретение. Здесь, на северо-западном побережье Италии, свинины чашао не достать, а итальянская ветчина для жареного риса не подходит. Тогда он попробовал салями, которую итальянцы обожают. И им понравилось. Свиной жир, плавясь в воке, отдает аромат; а соли в колбасе достаточно, и добавлять не требуется.

Как ни странно, жаждущих подкрепиться туристов не было, и мужчина с мальчиком сидели вдвоем, поедая жареный рис. Довольный Джованни, наевшись, восхищенно поинтересовался:

— Почему ты кладешь туда яйца?

— Данте рассказывал, что однажды, когда он сидел у своей двери, мимо проходил Бог и спросил его, какая еда вкуснее всего. И Данте ответил: яйца. Год спустя Данте снова сидел у своей двери, и Бог снова проходил мимо и спросил: однако, Данте, в каком виде яйца вкуснее всего? И Данте сказал: с солью.

— Не может быть! Чего это Богу задавать такие глупые вопросы?

— Забей. Мораль сей басни такова, что яйца вкусные.

— Но у тебя они жареные, а не соленые.

— Соленые, я добавляю соль, когда жарю.

— Но это не то же самое, это не как у Данте.

— Яйца есть яйца.

Идея создания в деревне лавки, где продают жареный рис, принадлежала Поли. Он сказал, что сейчас в Италии так много азиатских туристов, что он начинает путать ее с Гонконгом, и жареный рис в китайском стиле пойдет нарасхват. А у Ай Ли других идей не было, поэтому он жарил и жарил и удивился, когда посыпались заказы. Ежедневно он продавал десятки порций, а работа с воком укрепляла мускулы.

Дедушка позвал Джованни наверх, и Ай Ли остался один. Он рухнул на матрас и заснул.

Среди ночи он проснулся и спустился с антресолей в поисках воды. Его внимание привлекла едва заметная вспышка на улице, и он подошел к окну, вглядываясь сквозь жарящийся футбольный мяч. На улице никого, никакого освещения, кроме уличных фонарей.

Напившись воды, он стал думать яснее. Что это за свет? Отыскав очки ночного видения, он уселся и замер. Ночь была полна звуков: плохо завернутый кран; стариковский кашель; кто-то, проснувшись от кошмара, встал попить; полуночники, долбящие по клавишам в интернете; скрежет ножек стула по дереву; стук дождя в окно.

И вот опять. Крошечное красное пятнышко.

Лазерный прицел!

Он потянулся за воком поменьше, надел его на ручку швабры и медленно приподнял над стойкой.

Вок покачивался, уравновешиваясь.

Ай Ли стянул с антресолей сумку и собрал М21, затем сел на корточки в углу, не спуская глаз с остановившегося, наконец, вока.

Все было тихо. Веки его опустились, но оружие так и лежало на коленях. Разбудил его прохладный ветерок — Ай Ли оставил открытым вентиляционное отверстие наверху, и от потока воздуха вок начал раскачиваться. Ай Ли протянул руку, чтобы остановить его, но тут внезапно в шею ударила воздушная струя, и вок с грохотом полетел на пол.

Ай Ли бросился вниз вместе с ним, пытаясь поймать вок, чтобы грохот не разбудил соседей.

Винтовку через плечо. Он подтянулся на руках и забрался на антресоли. Пуля ударила в противоположную стену, разбрызгивая штукатурку.

Лавка находилась посреди неширокого, метра в два, переулка. Напротив — еще одно старое трехэтажное здание из кирпича и камня. Слишком близко для таких углов: стрелок находится подальше, на возвышенности. Это может быть только одно место.

Надев очки ночного видения, он протиснулся в маленькое оконце и полез по металлическим ступеням на задней стене дома. В пространство между этим зданием и соседним можно было втиснуть разве что кошку, и то при условии, что она не страдает клаустрофобией. Тут его ни за что не засекут.

Второй этаж занимали Джованни и его старики; они рано ложились. Владелец третьего этажа каждый год в ноябре отправлялся вглубь острова, спасаясь от холодных морских ветров. Карниз черепичной крыши нависал достаточно далеко над стенами и обеспечивал прикрытие. Ай Ли через прицел обшарил возвышенность.

Если подняться на определенное количество ступеней, окажешься у группы старых домов, и во все эти дома он доставлял еду. Его лавку можно разглядеть лишь с верхнего этажа самого западного здания, в ста метрах отсюда.

Ай Ли поднял винтовку, но цель была не видна.

Это, осознал он в холодном поту, больше не его дом. Это поле битвы, которое избрал его враг.

Вернувшись на антресоли, он бросил в сумку несколько вещей и приоткрыл дверь. Еще одна пуля пробила стенку, отчего постель Ай Ли дернулась. Пригнувшись, он выскочил в переулок и ринулся в сторону возвышенности. По ступенькам у него под ногами хлестали пули.

«Найди более выгодную позицию, затем наноси ответный удар».

Ай Ли рванулся вперед, пригибаясь, перескочил калитку и побежал по хорошо известной ему тропе вдоль холма. Виа-дель-Аморе соединяет Манаролу с городком Риомаджоре, находящимся на расстоянии километра; оттуда туристы обожают любоваться закатом. Теперь тропа была пуста — зимой приезжих нет, слишком сыро и ветрено.

Он затаился за небольшим возвышением перед самым входом в Риомаджоре. Выровняв дыхание, навел винтовку на лежащую впереди тропу Невзирая на ветер и дождь, сквозь тучи пробивался лунный свет, и никому не удалось бы проскользнуть мимо.

Затем он осознал свою ошибку Если стрелков двое — с той и с другой стороны дороги, — то он покойник.

И тут он вспомнил притчу о Ян Юцзи, которую рассказывал им Айронхед.

— Жил однажды на свете Ян Юцзи, прославленный лучник, а было это около пятисот шестидесяти лет до нашей эры. Говорят, что сотней стрел он со ста шагов мог сбить с ивы сотню листьев. Тогдашний правитель послал войска, чтобы подавить восстание, но сам предводитель повстанцев был метким стрелком, наводившим ужас на солдат. Правитель сулил богатство и почести любому, кто вступит в единоборство с главарем бунтовщиков.

В конце концов вперед вышел простой солдат Ян Юцзи. Касалось бы, они не ровня, но предводитель принял вызов. Условия поединка были таковы: каждому по три стрелы, повстанец стреляет первым, результат определяет исход битвы. Двое воинов встали друг напротив друга перед рядами своих армий. Все ожидали гибели Яна.

Но три стрелы предводителя повстанцев пролетели мимо. А Ян уложил его одной стрелой — одной-единственной, слышите? И с тех пор его прозвали Ян Одна Стрела.

И почему великий полководец проиграл простому солдату? А я вам скажу: в первый раз он промахнулся из-за высокомерия. Второй раз он промахнулся от злости. А в третий раз он промахнулся из-за того, что запаниковал. Как только впадаешь в панику, твое тело отказывается повиноваться приказам, и становишься легкой добычей для врага.

И Ай Ли знал, где он сейчас. В панике.

Он заставил себя дышать ровнее. Прижал ухо к земле. Шаги? Один человек. С одним он справится, подстерегая его здесь, но если это подкрепление, то ему конец.